Редакция Елены Шубиной — подразделение (импринт) издательства АСТ — зарабатывает на беллетристике, мемуарах и биографиях известных людей. За 17 лет 326 писателей, работающих с РЕШ, выпустили 1378 книг, которые Шубина позиционирует как высокую прозу. Пул постоянных авторов стал конкурентным преимуществом, когда западные правообладатели ушли из страны, и издателям, зарабатывающим на переводной литературе, пришлось пересматривать свои портфели.
| |
|---|
Если у вас нет времени читать интервью целиком, ниже — краткий пересказ. Он же — оглавление. Кликнув на конкретный тезис, вы окажетесь в той части текста, где Вероника Дмитриева его раскрывает.
| |
|---|
— Кто покупает книги, которые вы издаете?
— Мы пытались оцифровать своего читателя. Инструментов, позволяющих это сделать, не так много — мы опираемся на данные соцсетей и маркетплейсов. Точно можно сказать, что женщины читают больше. Примерное соотношение — 70% женщин и 30% мужчин. У нас много молодых читателей в возрасте от 23 до 35 лет. Это радует, потому что мы привыкли к мысли, что чтение как досуг — привычка людей старшего возраста.
— Если речь не идет о жанровых текстах, наверное, трудно понять, какая книга привлечет внимание читателя. Можете вспомнить случаи, когда вы отказали автору рукописи, а книга стала бестселлером, или когда вопреки ожиданиям продажи оказались высокими?
— Елена Шубина говорит, что профессия издателя — одна из самых рискованных. Она вся между «о, как я угадал» и «эх, как я упустил». Несколько лет назад мы не стали публиковать «F20» Анны Козловой — роман о двух сестрах с диагнозом шизофрения. Книга получила признание как читателей, так и критиков, в частности премию «Национальный бестселлер». Ошибку признаем, и рады, что спустя время автор согласилась переиздать роман у нас. Самый яркий случай успеха — это, конечно «Лавр» Евгения Водолазкина. Книгу выпустили стартовым тиражом 2000 экземпляров. Никто не ожидал, что она станет супербестселлером с общим тиражом более 350 тысяч. Читательская любовь — дело непредсказуемое.
— Две тысячи экземпляров — тираж, показывающий, удалось издателю заинтересовать публику или нет?
— Для молодого неизвестного автора стартовый тираж примерно такой. Если книга становится успешной, следующая выпускается большим. Наверное, самый контрастный пример — это тиражи Гузель Яхиной. Ее дебютный роман «Зулейха открывает глаза» (2015), так же как и «Лавр», вышел тиражом 2000 экземпляров, но постоянно допечатывался и стал одной из самых продаваемых книг редакции. Ее последний роман «Эйзен» (2025) — беллетризированную биографию Сергея Эйзенштейна — выпустили тиражом 50 000.
— В магазине в центре Екатеринбурга я видел на прилавке сразу четыре книги постоянного автора РЕШ, уцененные на 25%. Видимо, долго не могли продать.
— Такое случается в издательской практике — не угадать с тиражом. А может, просто время для выпуска выбрали неподходящее, промахнулись с актуальностью темы. Что касается розничных скидок — это скорее маркетинговый ход. Все покупатели хорошо реагируют на скидки и акции. Может быть, кстати, магазин специально откопал у поставщика последние экземпляры — это просто способ поддержать автора, выделить его книги на общем фоне.
— Допустим, вы поверили в автора и запустили его рукопись в печать, а продать тираж не удалось. Следующую его книгу тоже возьмете?
— Если это будет хороший текст, да, конечно.
— То есть вы готовы издавать рукописи, которые не очень хорошо продаются?
— Мы ориентируемся прежде всего на качество текста. Масштаб холдинга позволяет нам за счет так называемой рентабельности супербестселлеров опираться прежде всего на наше представление о прекрасном, на то, какая литература должна быть на этом рынке, а она должна быть разнообразная, не только хорошо продаваемая. Если понимаешь, что книга будет востребована узкой аудиторией, почему бы не выпустить небольшой тираж? Понятно, что при маленьком тираже каждый экземпляр обойдется дороже, но в целом это не повод лишать читателя и рынок интересной книги.
| |
|---|
— Решение, что издавать, а что нет, принимается коллегиально, или это авторитарное решение главного редактора?
— Обычно рукописи читают два редактора и обязательно Елена Шубина. Без ее одобрения книги не выходят. Новые тексты ищут все редакторы. Кое-что приходит в редакцию самотеком. Временами помогают литературные критики и обозреватели. Например, когда роман «Петровы в гриппе и вокруг него» Алексея Сальникова попал в короткий список премии «Большая книга», один литературный критик публично объявила, что текст существует только в журнальной версии, а жаль! Мы быстро прочитали роман и решили издать.
О дебютном романе «Голод» Светланы Павловой мы узнали на питчинге магистратуры «Литературное мастерство» Высшей школы экономики.
— При этом вы остаетесь частью большого холдинга. Насколько ваша редакция свободна в решениях по издаваемым авторам и тиражам? Приходится учитывать мнение вышестоящей инстанции?
— Тексты редакция отбирает сама. Решение, каким тиражом их выпускать, скорее коллективное — его принимают разные-разные службы с учетом мнения маркетологов, различных показателей продаж, предзаказов розницы. Мы (редакция) предлагаем стартовый тираж, учитывая достоинства текста. Руководство оценивает это решение со своей стороны — подтягивает статистику, аналитику, собирает какие-то данные, либо соглашается с нашим предложением, либо его корректирует.
— Корректирует тираж, наверное, в меньшую сторону?
— Иногда в большую. Мы отталкиваемся от содержания рукописи, а менеджеры — от маркетинговых показателей, продаж предыдущих текстов автора, иногда от успехов или неудач конкурентов.
| |
|---|
— Вы сильно правите тексты авторов, которые работают с вами?
— Я могу предложить довольно много изменений — композиционных, сюжетных, иногда связанных с поведением героев. Указываю на обстоятельства, которые считаю недостоверными. Конечное решение остается за автором — если он не согласен с замечаниями редактора, правка не принимается. У нас были случаи, когда книги выходили в авторской редакции.
— А критики говорят потом: редактор тут совсем руку не прикладывал.
— Порой говорят, что надо вообще все переделать, но это мнение критиков, их работа — критиковать, а наша работа — быть на стороне текста. Нельзя браться за текст, если ты его не полюбил. Если хочется кардинально все изменить, может быть, стоит пригласить другого литературного редактора, который лучше проникнет в авторский замысел. Иногда один редактор предлагает массивную правку, а другой говорит: лучше оставить как есть. Хотя таких случаев немного, чаще мнения внутри команды совпадают.
— Авторитет известного автора, например, Михаила Елизарова, давит на вас, если вы видите, что его текст нуждается в правках?
— Есть такая закономерность — чем опытнее писатель, тем больше он прислушивается к советам редактора. На уступки обычно не хотят идти авторы, которые принесли в издательство свою первую рукопись. Они болезненно воспринимают замечания, за каждое слово в тексте готовы бороться, потому что литература еще не стала их профессией. Когда книжка выходит из печати, и критики начинают разбирать ее по косточкам, писатели вспоминают напутствия редактора, которыми пренебрегли. С каждой следующей книгой отношение к правкам меняется.
— Сколько проектов может одновременно вести редактор?
— Начинающие редакторы учатся технологическому процессу на переизданиях, где ничего править не нужно, меняется только оформление — таких проектов за месяц можно сделать много. Когда речь идет о новом тексте, полноценной работе с ним, больше трех книг в месяц подготовить трудно, особенно если они объемные. Это большая нагрузка. Отдельный случай — трудоемкие издания с большим количеством иллюстраций: биографии, мемуары, литературные исследования, требующие длительной подготовки к печати. На каждую фотографию, к примеру, нужно получить права. В итоге на книгу объемом 300 страниц уходит от трех до пяти месяцев. У редактора всегда в работе несколько проектов на разных стадиях.
— В телеграм-каналах много жалоб редакторов на свою судьбу. Они пишут, что загружены работой, что у них маленькая зарплата, что начальство к ним не прислушивается. Авторы хотят, чтобы редактор был на связи 24×7. Создается впечатление, что это какие-то крепостные крестьяне, и редакция их эксплуатирует.
— Наверное, людям не хватает поддержки в жизни и на работе. Но такой способ ее получить в соцсетях кажется мне не очень честным. Отношения редактора с авторами — тонкая материя. Неизвестно, что сложнее — найти своего редактора или удачно жениться. Когда партнерство складывается, результат получается просто невероятный. При этом редактор совмещает свои обязанности с работой книжного продюсера, менеджера — это нормальный процесс развития профессии. Сегодня редактор не занимается целый день только текстом. Он ведет проект целиком и отвечает за него. Когда я начинаю работать с автором, то заранее предупреждаю, что он может писать мне и по выходным, но отвечу я, скорее всего, в понедельник. Договариваемся обычно на берегу. Другое дело, если ты работаешь с писателем много лет, отношения становятся близкими к дружеским, и ты уже не можешь оставить его письмо без ответа, даже если оно приходит поздно вечером.
| |
|---|
— Как редакционная политика РЕШ изменились за 17 лет работы на рынке?
— Я бы не сказала, что наша редакционная политика меняется. Скорее форматы потребления литературы становятся другими. Печатные книги остаются главным источником прибыли издательства, но со времен ковида, когда были закрыты книжные магазины, увеличились темпы роста цифровых книг. Драйвером рынка становятся аудиокниги, потому что это очень удобно. Люди слушают аудио утром по дороге на работу, вечером по дороге домой, в обед, когда нужно отвлечься. У нас есть партнерская серия с «Яндекс Книгами», которая называется «Продолжение следует». Это книги в формате аудиосериала — их удобно слушать по эпизодам. При этом цифровой формат не уменьшает потребление обычных книг — люди слушают, а потом покупают еще бумажную версию.
— Каждая серия — это отдельная глава со своей сюжетной линией, кульминацией, клиффхэнгером. Если собрать их под одной обложкой, цельного текста не получится. Авторы переписывают сериалы для бумажной версии?
— Нет. Принцип в том, что текст изначально создается как сериал — с вертикально-горизонтальным сюжетом. Многое зависит, конечно, от профессионализма писателя, но деление на эпизоды не означает, что общая композиция разваливается на части, и это мешает читателю оценить замысел или «сложить» историю в единую. Некоторые изменения возможны. У нас был интересный опыт с аудиосериалом Веры Богдановой «Семь способов засолки душ» — для бумажной версии она предложила альтернативный финал. Алексей Сальников к выходу «Когнаты» дописал историю детства главного героя Константина Константиновича. Но структура текста в обоих случаях осталась прежней.
— После ухода из России иностранных правообладателей издательства, у которых было много переводной литературы, оказались в трудном положении. Набирать портфель приходится, в том числе, за счет импортозамещения — всем нужны авторы бестселлеров. Вы чувствуете растущую конкуренцию?
— Чем больше издательств заинтересованы в качественных текстах, тем лучше для читателей и для литературного процесса в целом. Другое дело, что у нас не очень большая команда, Елена Шубина и еще пять редакторов, естественно — мы не можем читать все и успевать все, что-то интересное неизбежно упускаем.
— Много проблем издателям создали депутаты Госдумы, которые опасаются пропаганды ЛГБТ*, наркотиков, движения childfree и много чего еще. Критерии они сформулировали, но издатели опасаются, что надзорные органы будут штрафовать вообще за все. Приходится включать самоцензуру. Были случаи, когда вы хотели издать рукопись, но решили поостеречься, что может прилететь от надзорных органов?
— Труднее всего сейчас с переводной классикой — у редакторов не всегда хватает компетенций, чтобы решить, как быть, например, с «Голым завтраком» Берроуза. Эти риски оценивает юридический отдел — за последнее время работы у него заметно прибавилось. Наверное, когда наши юристы учились в вузе, они не представляли, какое количество литературы им придется прочитывать для оценки соответствия законам. Поскольку объем текстов огромный, к делу подключили ИИ, результаты радуют.
— На фестивале «Красная строка» выступал Борис Макаренков — он руководит и платформами самиздата, и традиционным книжным издательством «Дом историй», которое теоретически может пополнять свой портфель за счет digital-авторов, а у вас такого ресурса нет.
— На цифровых платформах, действительно, огромное количество самиздата — электронных книг, которые авторы решают выложить самостоятельно. У таких текстов может быть миллионная аудитория, но если запустить их в печать, не факт, что бумажная версия будет пользоваться спросом. Наверное, это разные читательские сегменты. Но главное, что книги читают, формат, мне кажется, не имеет значения.
*«международное движение ЛГБТ» признано экстремистским и запрещено в РФ