Причиной пожара на борту Ту-134А, летевшего 13 января 1990 года из Тюмени в Волгоград, признали короткое замыкание электропроводки под багажным отсеком. Скорее всего, из-за дефекта изоляции. Бортмеханик Александр Лукьянов считает, что проблемы начались, когда экипаж включил противообледенительную систему. «Большой электрический ток, способный нагреть поверхность самолета, мог пробить изоляцию в том месте, где она была повреждена, — говорит он. — Тогда картина понятная: сначала загорелся жгут из проводов, проложенных под полом — они идут от вспомогательной силовой установки (ВСУ), запускающей двигатели, через фюзеляж, — до кабины экипажа. Затем стали плавиться и другие провода — их замыкания вызывали отказы электроники».
По данным Волгоградского авиаотряда, проблема с возгоранием электропроводки на самолетах Ту-134 была системной — до катастрофы под Первоуральском случилось еще шесть аналогичных ЧП. Техническое решение нашли после гибели 27 человек, летевших тюменским рейсом.
| |
|---|
Самолет «Тюмень — Уфа — Волгоград» вылетел из аэропорта Рощино в 14:24 местного времени. 22 минуты спустя второй пилот сообщил диспетчеру, что борт набрал высоту 10 600 метров. Почти одновременно зажглось табло: «Пожар в ВСУ». «Сначала я подумал, что забыл отключить установку после запуска двигателей, — говорит Лукьянов, — но показания приборов этого не подтверждали. Одновременно сработала первая очередь пожаротушения, и через несколько минут я получил сигнал, что с огнем удалось справиться».
Едва Лукьянов решил, что инцидент исчерпан, как пришел сигнал о задымлении в заднем багажном отсеке. С кислородной маской и огнетушителем бортмеханик отправился в хвостовую часть. «Только я открыл дверь багажника, в салон повалили клубы едкого черного дыма — я ничего не мог разглядеть даже с электрическим фонарем», — вспоминает он.
Лукьянов вернулся в кабину с известием, что пожар продолжается. В 14:48 экипаж доложил об аварии на борту в службу движения и запросил посадку в аэропорту Кольцово. Получив разрешение диспетчера, самолет начал снижаться и выпустил шасси. На высоте 1800 метров бортовая система сообщила, что загорелись оба двигателя. По инструкции экипажу полагалось за 20 секунд перекрыть подачу топлива и выключить двигатели — второй пилот так и сделал.
С выключенными двигателями самолет начал планировать. Чтобы машина не падала камнем, говорит Лукьянов, пилотам приходилось поддерживать скорость 400 км/час — в полтора раза больше, чем в штатном режиме.
В 14:54 отказала курсовая система и авиагоризонты — без навигации экипаж не мог посадить Ту-134 с неработающими двигателями в аэропорту, тем более, до Кольцово самолет мог не дотянуть. Когда все поняли, что предстоит вынужденная посадка, стюардессы начали готовить надувной трап для экстренной эвакуации. Пассажирам предложили одеться — на земле было минус 28 °C с ветром 18–20 метров в секунду.
| |
|---|
Командир экипажа Владимир Дунаев искал площадку рядом с населенным пунктом, чтобы экипаж мог рассчитывать на помощь местных жителей, если при посадке будут раненые и погибшие.
В 14:55 самолет летел над городским прудом Первоуральска, потом — мимо цехов Новотрубного завода («Едва трубы не зацепили», — говорит Лукьянов) в направлении района Талицы. Штурман Георгий Шилинков выбрал поле совхоза «Первоуральский» — его длины в тысячу метров для пробега Ту-134 не хватало, но других вариантов не было. Вокруг росли 30-метровые деревья, из-за чего самолету пришлось заходить на посадку по крутой глиссаде. Выпустить закрылки экипажу не удалось по техническим причинам.
«С выпущенными закрылками увеличивается подъемная сила, лобовое сопротивление у самолета растет, и он теряет скорость, — объясняет Лукьянов. — Если закрылки не выпустили, самолет несется к земле очень быстро. Когда мы садились, был сильный удар — стойки шасси начали разрушаться. Самолет самортизировал, подскочил вверх, и в хвостовой части, где два двигателя по три тонны и другое оборудование, фюзеляж треснул».
По словам бортмеханика, перед приземлением он надел меховую куртку, открыл дверь и вышел в салон. Это спасло ему жизнь.
Ту-134 прокатился 148 метров по полю, взлетел и через 104 метра снова коснулся земли шасси и левым крылом. Затем еще раз поднялся в воздух, пролетел 180 метров, а когда сел на поле, зацепился шасси за трубы системы орошения — в этот момент от корпуса оторвалось правое крыло. За счет подъемной силы левого крыла самолет перевернуло на крышу — при ударе он лишился хвостовой части и второго крыла. Фюзеляж с кабиной вынесло с поля в перелесок, протащило вдоль деревьев — ветки и сучья распороли обшивку и покалечили пассажиров, сидевших пристегнутыми в креслах. В конце пути — через 1028 метров — самолет развалился на части.
24 человека погибли на месте, еще трое скончались потом в больнице.
При расследовании аварии выяснили, что двигатели были исправными, недостоверные сообщения о пожаре приходили из-за отказов электроники, но экипаж этого знать не мог.
| |
|---|
С утра 13 января в пожарной части Первоуральска № 47 были учебные занятия. После обеда диспетчер сообщил, что на окраине Первоуральска упал пассажирский самолет. По словам Юрия Приемщикова, тогда — старшего сержанта внутренней службы, пожарным машинам, отправленным на место катастрофы, не удалось проехать по полю из-за полуметровых сугробов. Когда первый автомобиль увяз в снегу и завалился на бок, спасателям пришлось добираться до самолета пешком. «По пути мы встретили пассажира с чемоданом — он шел нам навстречу. С виду бодрый, ни одной царапины. «Здравствуйте, — говорит, — в каком я городе?» Мы объяснили, что судьба забросила его в Первоуральск», — вспоминает Приемщиков.
Как тут же выяснилось, пожар был только в багажном отсеке — чтобы с ним справиться, хватило огнетушителей. Спасателям предстояло выяснить, что стало с пассажирами. Пока не приехали милиционеры и сотрудники КГБ, оцепившие периметр, искать пострадавших помогали местные жители. Раненых и погибших вытаскивали из-под обломков самолета до девяти вечера — машины скорой помощи увозили их в больницы Первоуральска. Документы, ценные вещи и деньги пассажиров собирал офицер госбезопасности.
Тела летчиков пришлось вырезать автогеном — кабина деформировалась, когда самолет перевернулся на крышу, и у всех, кто там был, шансов уцелеть не осталось. Штурман и командир экипажа умерли на месте, второй пилот оставался в живых еще несколько дней, но спасти его не удалось. На поиски пистолетов Макарова, которыми вооружали членов экипажа, в тот же день вызвали специалистов с металлоискателями и солдат из воинской части ГО. Два пистолета нашли в воскресенье, третий чекистам передали врачи из медсанчасти Новотрубного завода, куда увезли пострадавших.
«Мы откапывали и живых, и мертвых, и части тел — снег разгребали руками. Было очень холодно — особенно замерзли ноги в кирзовых сапогах, — говорит Приемщиков. — Помню, как наткнулся на мертвую женщину — она закрывала собой сына двух или трех лет — так и застыла, прижав его к груди. Смотрю — мальчик живой. Он не кричал, не шевелился, но глаза были открыты. Ребенка сразу отправили в больницу, и там выходили. Позже его забрал отец. Сейчас этому мальчику уже под сорок».
Ближе к вечеру повезло еще одному пассажиру, которого спасатели посчитали мертвым и положили рядом с покойниками, — кто-то обратил внимание, что снег на его лице растаял, и сообщил об этом экипажу скорой помощи.
| |
|---|
Хирург Михаил Каликин, дежуривший 13 января в медсанчасти Новотрубного завода, узнал об авиакатастрофе от диспетчера скорой помощи. Тот объяснил — часть пассажиров погибла, а тех, кто уцелел, с травмами везут в больницу. Задача врачебной бригады — по возможности спасти всех.
Хирургов, которые в это время оперировали больного с язвой желудка, Каликин предупредил, что домой они уйдут не скоро.
Спустя какое-то время в медсанчасть доставили около сорока человек — носилки с тяжелыми больными заняли весь приемный покой. У пассажиров диагностировали переломы, вывихи, рваные/резаные раны, тупые травмы живота и грудной клетки, пневмоторакс, повреждения головы, сотрясения и ушибы головного мозга, обморожения. Часть пострадавших переправили в травмпункт, где работы врачу хватило до утра.
После осмотра тяжелых пациентов отправляли в реанимацию, и места там быстро закончились. «Никогда не забуду грузина с травматической ампутацией ног ниже колена — их зажало между сиденьями при ударе самолета о землю, — говорит Каликин. — Спасатели завернули мужчину в кусок ковровой дорожки, которая лежит в самолете между рядами кресел. Он стонал и молил о помощи на русском и на грузинском языке. Его тут же увезли в операционную, остановили кровотечение, сформировали культи и вывели из шокового состояния».
У второго пилота Александра Слепцова и бортмеханика Александра Лукьянова диагностировали черепно-мозговые травмы. Слепцов едва подавал признаки жизни — спасти его не удалось.
Когда о катастрофе рассказали по радио, в больницу стали приходить хирурги и медсестры.
По словам Каликина, всем им нашли дело. «Утром мы отмыли от крови и грязного снега приемный покой, я поблагодарил медсестер и санитарок за их труд и ушел домой, но, несмотря на усталость, заснуть сразу не смог, — вспоминает он. — Сейчас я могу сказать — мне выпала редкая возможность спасать людей, которые были в двух шагах от смерти. Многие из них живы и сегодня».
Когда все осталось позади, медиков, которые спасали раненых, отметили денежными премиями. Михаилу Каликину вручили 20 рублей — недельный заработок начинающего врача-хирурга.
| |
|---|
Уже в день катастрофы из Волгограда, Уфы и Тюмени начали приезжать друзья и родственники потерпевших. Встречать их поручили Галине Скорыниной из санитарной дружины Новотрубного завода. Прием готовил Красный крест, номера в гостинице, еду и другие расходы оплачивал город. Пока все собирались, прошло пять дней — за это время Галина узнала подробности о пассажирах Ту-134. «Близкие погибших рассказывали, кого они потеряли, — говорит она. — У матери погибла единственная дочь, которая училась в Уфе, дедушка впервые увидел свою внучку в морге. Семья из четырех человек осталась без отца — когда самолет ударило о деревья, елка пробила обшивку салона и снесла ему полчерепа, жене сломало шейные позвонки, у девочки был разрыв печени, а мальчика потом нашли в снегу — его выбросило из самолета. Слушать все это было невыносимо».
Пассажирам самолета, одежда которых пришла в негодность, на деньги первоуральских предприятий купили все новое — от нижнего белья до пальто и норковых шапок. В один из дней Галина напекла пирогов и отправилась в больницу, где лежали травмированные пассажиры. Среди них был чудом уцелевший бортмеханик Лукьянов — когда самолет развалился на части, он выпал на поле, несколько часов пролежал в снегу без сознания, обморозил руки и частично потерял память. «Нейрохирурги в Свердловске не хотели делать мне операцию, а местный врач просверлил в черепе отверстия и выпустил кровь, которая скопилась между слоями черепной коробки из-за внутреннего кровоизлияния, — объясняет Лукьянов. — О правой руке, которая плохо работала, сказали: сама пройдет».
По словам Галины, бортмеханику не нравилось, что она кормит пирогами других мужчин. По просьбе Лукьянова они начали вместе гулять по коридору и беседовать на разные темы. После выписки бортмеханик уехал к своей жене в Волгоград, но из-за травмы отношения супругов разладились. Галина получила от него телеграмму: «Срочно приезжай», потом — еще две телеграммы. Она приехала, осенью сыграли свадьбу, а два года спустя вернулись на Урал. Лукьянов, орудуя преимущественно левой рукой, построил в районе Шайтанки двухэтажный дом, где они живут и сейчас. Эта история понравилась таблоидам, напечатавшим тексты с заголовками: «Муж свалился с неба» и «Увидела во сне авиакатастрофу».
Галина, впрочем, подтверждает, что вещий сон о падающем самолете и муже-летчике действительно был за три месяца до жесткой посадки Ту-134 в совхозном поле — журналисты ничего не выдумали.
| |
|---|
Экипаж Ту-134А борт СССР-65951, выполнявшего рейс SU-6246 из Тюмени в Волгоград с промежуточной посадкой в Уфе 13 января 1989 года: