Екатерина Манойло стала известна благодаря дебюту в прозе — ее роман «Отец смотрит на запад» получил литературную премию «Лицей» и разошелся тиражом 40 тысяч экземпляров. Вторую книгу — криминальное роад-муви «Ветер уносит мертвые листья» — опубликовали годом позже. Тему подсказала история сестер Хачатурян, убивших своего отца. Помимо писательства, Манойло руководит литературным направлением мультимодальной нейросети GigaChat, созданной разработчиками «Сбера», ведет цикл интервью «Трезвые разговоры в баре» на «Снобе» и воспитывает трех дочерей.
 Фото: Игорь Черепанов для 66.RU |
|---|
Если у вас нет времени читать интервью целиком, ниже — краткий пересказ. Он же — оглавление. Кликнув на конкретный тезис, вы окажетесь в той части текста, где Екатерина Манойло его раскрывает.
- Главная проблема детей от смешанных браков — самоидентификация
- Преподаватель в Литинституте считал, что Манойло пишет «чернуху»
- Идея написать роман «Ветер уносит мертвые листья» пришла во время обсуждений в Сети дела сестер Хачатурян, зарезавших своего отца
- Вставлять живого человека в книгу — хороший способ разобраться с обидчиком
- Новый роман Манойло написан от лица мальчика, который знает, где искать золото
- Рецензии и отзывы на свои тексты в Сети писательница игнорирует
«Я оставила читателям надежду, что все закончится хорошо»
— Как вы считаете, почему роман «Отец смотрит на запад» вызвал такой интерес?
— Россия — многонациональная страна с большим количеством смешанных браков, от которых рождаются метисы. Главная их проблема — самоидентификация. У меня, например, мама — русская, отец — казах. Родственники с той и другой стороны меня за свою не признавали. Полукровки всюду чужие. Принято считать, что разные культуры в семье обогащают ребенка. В моем случае это было даже не соперничество… Война. Иногда мне казалось, что я вообще лишена культурного кода. Среди читателей книги «Отец смотрит на запад» нашлось много таких внутренне неопределившихся, иногда даже сломленных людей — они писали мне, что узнают себя в этой истории. Некоторые присылали мне голосовые сообщения, в которых рассказывали про свои отношения с отцами, потом с их разрешения я собрала звуковую дорожку — получилась аудиоинсталляция, звуковой поддерживающий ландшафт.
 Фото: Игорь Черепанов для 66.RU |
|---|
| «В книге «Отец смотрит на запад» есть элементы моей биографии, но я не берусь сказать, какой там процент правды и художественного вымысла». |
— Речь идет о девочке, которая живет в поселке на границе с Казахстаном. Вы назвали ее Катей и дали девичью фамилию матери. И у разных персонажей тоже настоящие имена. Вся эта история — автофикшн?
— Автофикшн — точно нет. В книге есть элементы моей биографии, но я не берусь сказать, какой там процент правды и художественного вымысла. Я выросла в поселке, где жили три категории людей: железнодорожники, коммерсанты, возившие из Казахстана вещи на продажу, и те, кто работали в СИЗО. В романе есть железная дорога — по железнодорожным путям гуляют девчонки, которые впервые слышат голос умершего ребенка. И на железной дороге трудилась мать главной героини, собственно, так она и оказалась в этом городке. СИЗО я не вводила принципиально, слишком яркая, забирающая все внимание на себя деталь.
Семья моего отца была патриархальной, где женщины себе не принадлежат и дочь — не самый желанный ребенок. У нас дома был уже чуть другой уклад, потому что мама русская и, мягко говоря, не очень признавала патриархат. В 13 лет отец хотел выдать меня замуж за племянника своего знакомого. Тогда мать за меня вступилась, иначе неизвестно, чем бы все это закончилось.
— С отцом вы не ладили?
— У нас были очень плохие отношения — когда мы расставались, то пожелали друг другу смерти. В 17 лет я отпросилась у мамы к тете — она жила в соседнем городе, а сама уехала в Москву поступать в Издательско-полиграфический колледж. Потом несколько лет работала журналистом и копирайтером. С отцом не виделась. И на похороны его я не приехала.
— Почему вы решили написать об этом роман?
— Есть моменты жизни, о которых всегда помнишь — годы проходят, а они продолжают тебя волновать. Чтобы расстаться с прошлым, нужно сделать какой-то шаг. Замысел книги появился, когда отец умер. Это случилось 19 июля — в степи в это время страшная жара, а я была беременной на большом сроке и решила не приезжать. Всем занимались его братья и сестры. В морг тело не повезли — по мусульманскому обычаю покойника нужно похоронить до захода солнца. Когда мы с мамой решили выписать умершего из квартиры, оказалось, что свидетельства о смерти нет. И его так просто не получить, если нет заключения судмедэксперта. Отцу ведь всего 50 лет было! Он был болен, но, скажем так, с этой болезнью живут долго, как правило. Нам сказали: придется делать эксгумацию. Я представила, что отца выкапывают из земли и наш с ним неоконченный разговор продолжается, будто бы я стою руки в боки: «Я не договорила!». Какая-то пляска на костях буквально. К счастью, обошлось без эксгумации.
 Фото: kinopoisk.ru |
|---|
| «Тельма и Луиза» – один из моих любимых фильмов. В романе «Ветер уносит мертвые листья» я назвала Луизой младшую сестру, такая маленькая пасхалка». |
— Вы упоминали, что в литературном агентстве роман вам вернули и назвали вас казахским Стивеном Кингом. Что их так напугало?
— Честно, не знаю. И это они еще не читали первые черновики! Финал сначала был трагический — главная героиня, вернувшаяся в поселок, погибала в склепе, где ее мертвый отец лежал головой на запад. Мой преподаватель в Литинституте Павел Басинский сказал: «Катя, так нельзя, получается какая-то чернуха», и я решила оставить читателю надежду, что все закончится хорошо. Хотя смертей вокруг нашей семьи было гораздо больше, чем у меня в романе. Похороны в поселке казались всем обычным делом. Получилось, что на страницах книги я кому-то спасла жизнь. Когда родственники, узнавшие себя в персонажах, начали выказывать недовольство, я пригрозила, что расскажу, как было на самом деле. Правда на моей стороне.
— В книге «Ветер уносит мертвые листья» отношения отцов и детей еще сложнее. Старшая сестра забирает из школы младшую, говорит, что убила отца и теперь им нужно бежать из города.
— История совсем не веселая. Идея пришла во время бурных обсуждений в Сети дела сестер Хачатурян, ставших жертвами семейного насилия. Они нанесли своему отцу около сорока ударов ножом. Меня удивило, что одна из моих коллег, с которой мы вместе работаем и занимаемся литературой, воспринимала этот случай совершенно иначе. Я подумала — мы никогда не знаем, что происходит в чужом доме, в чужой семье. Иногда все не то, чем кажется.
Меньше всего мне хотелось, чтобы новый текст походил на мой первый роман или напоминал реальные события в семье Хачатурян. В результате получилось такое криминальное роад-муви — мне очень нравится этот жанр. Кстати, «Тельма и Луиза» — один из моих любимых фильмов. Луизой я назвала в романе младшую сестру, такая маленькая пасхалка.
 Фото: Игорь Черепанов для 66.RU |
|---|
| «В книге есть персонаж Костя Подрез – реальный человек, мне не очень приятный. И я подумала – почему бы не вставить его в текст? Как видите, писатель – человек мстительный». |
— Людям под настоящими именами в этой книге тоже нашлось место?
— Несколько знакомых я там упомянула. Получилось смешно. Там есть персонаж Костя Подрез — реальный человек, мне не очень приятный. И я подумала — почему бы не вставить его в текст? По сюжету, у него была подруга Наташа, страдающая алкоголизмом, которую этот тип нещадно бил. Но я упустила из виду, что у реального Кости тоже была девушка по имени Наташа. Мы друг друга не знали, но вот недавно она написала мне в мессенджере: «Здравствуйте, Катя! Мы с подругами читали вашу книгу, смеялись и плакали — тема, конечно, страшная. Только я — не алкоголичка». Пришлось объяснять, что Наташа в книге — художественный образ, списанный вообще с другой Наташи, которая мне однажды насолила. Как видите, писатель — человек мстительный.
— Вставлять живого человека в книгу — хороший способ разобраться с обидчиком?
— Иногда такие мысли напрашиваются. Был случай — одна девушка-фотограф пригласила меня на съемку и не отдала снимки. Я могла обойтись без них — у меня много фотосессий, но посчитала это делом принципа. Раз в месяц я напоминала о себе: «Анечка, когда фотографии?» Прошел год. Потом она мне написала сама, скинула фото моей книги из магазина со словами: «Мне очень неудобно, и вселенная уже дает мне знаки». Мы посмеялись, но фото она так и не прислала. Говорю ей: «Аня, ну придется мне вас вводить не очень хорошим персонажем в свой новый роман». Она: «Не надо, ахахаха, не пиши, пожалуйста». Но фото все равно не прислала…
«Я чувствую себя рок-звездой в современной литературе»
— В дебютной книге автор использует свой опыт и детские впечатления, а в следующих ему приходится больше полагаться на фантазию. Как добиться, чтобы получилось не менее убедительно?
— Просто требуется больше усилий на сбор материала. Сейчас дописываю книгу с рабочим названием «Золотой мальчик», на которую уже потратила два года. Там будут золотоискатели, контрабандисты и немного магического реализма. Действие происходит на Колыме. Отличие от первых книг уже в том, что я сменила гендерную оптику — это рассказ мальчика, у которого нюх на золото (один из референсов — роман Зюскинда «Парфюмер»). Основная трудность — представить себе, как главный персонаж мыслит, и научиться смотреть на мир его глазами.
— Вы ездили на Колыму?
— Я начинала с Березовского под Екатеринбургом, где работает музей золота. Увидела там портрет местного краеведа Сильвы Опенкиной и решила назвать ее именем мать золотого мальчика. Потом отправилась в экспедицию по поселкам-призракам в 60 километрах от Магадана, где раньше мыли золото. Встречалась с людьми, которые там жили. В девяностые-нулевые все оттуда уехали, но, например, в Штурмовом есть аборигенка, которая приезжает весной в поселок и живет там до осени без каких-либо удобств, без магазинов, без регулярной связи. Ходит по ягоды, кормит лису, боится встретить мишку, так и говорит, мишку. Кстати, медведя мне тоже довелось увидеть на безопасном расстоянии — я рассказывала об этом читателям на «Красной строке».
 Фото: Игорь Черепанов для 66.RU |
|---|
| «Я всегда знала, что стану писательницей. Поэтому свою жизнь я воспринимаю как логичный результат приложенных усилий». |
— Программный директор «Красной строки» Михаил Фаустов говорит, что встречи с читателями превращают писателей в рок-звезд. В прошлом году вы участвовали в 13 фестивалях. Удалось почувствовать себя рок-звездой?
— Я всегда знала, что стану писательницей. Поэтому свою жизнь я воспринимаю как логичный результат приложенных усилий. Да, я чувствую себя рок-звездой в современной литературе, но чувствовала я себя так еще до всех фестивалей. Мне кажется, если в человеке изначально нет этого панк-рока, то сколько ни встречайся с читателями, сколько ни колеси с фестивалями, рок-звездой тебя это не сделает.
В детстве на мои амбиции повлиял фильм «Интервью с вампиром». «Господи, какие красивые люди, — говорила я себе. — Почему кино так быстро закончилось?!» По совету мамы я прочитала первоисточник — книгу Энн Райс, но мне и ее не хватило. Тогда я взялась писать продолжение, где Луи, которого играл Брэд Питт, приезжает в наш город. Все это меня очень увлекало. Потом начался период, когда я заинтересовалась контркультурой — читала все эти книжки в оранжевых обложках из серии «Альтернатива». Пришла со своими текстами в местное литературное объединение, но его участники, преимущественно в возрасте 60+, моих усилий совершенно не оценили. На первом же семинаре писатель, приехавший из областного центра, все жестко раскритиковал. После этого я долго ничего не писала.
 Фото: "Сноб", 66.RU |
|---|
| «В августе – во время «Красной строки» – я взяла у Николая Коляды интервью для журнала «Сноб». Он рассказал, как сжигает плохие пьесы». |
— Сейчас вы проще относитесь к критике?
— Одна из моих подруг скидывает мне рецензии и отзывы, которые находит в социальных сетях. Иногда это критика по делу, например, был случай, когда читатели нашли нестыковку в одном из романов, и при допечатке тиража мы с издателем все исправили. Но чаще просто какие-то придирки. Я пыталась читать, и мне не понравилось — ты впускаешь в свою жизнь кучу негатива, о чем-то споришь, тратишь много усилий непонятно на что. И я сказала близким, чтобы никаких ссылок больше не присылали. В августе — во время «Красной строки» — я взяла у Николая Коляды интервью для журнала «Сноб». Он рассказал, как сжигает плохие пьесы. Я тогда подумала, что легко отделалась — если бы Петр Краснов (первый критик — он как первая токсичная любовь, его не забудешь) сжег мою рукопись, не знаю, сколько лет бы ушло на реабилитацию.
— Райдер, который вы опубликовали в своем Telegram-канале, вызвал негативную реакцию подписчиков и литературного селебрити. Ваши условия многим показались излишеством. Как вы думаете, почему?
— Ничего хорошего о книжной индустрии это не говорит, потому что райдер писателя — рабочий инструмент, который всем облегчает жизнь. О райдере часто спрашивают центры культуры и библиотеки, когда им выделяют деньги на публичные мероприятия. Это удобно — они получают практически готовый чек-лист. Мне жаль, если такой подход кому-то не нравится.
— Хью Грант много лет общался с кинопродюсерами по мейлу и телефону под видом собственного агента. Не хотел платить комиссионные. А у вас есть агент?
— Мой агент — настоящий. Договор с ним я заключила, когда вела с кинокомпанией переговоры о продаже прав на роман «Отец смотрит на запад». Торговаться я умею — мне быстро удалось поднять цену до нужной цифры, но киношники продолжали прибедняться. Говорили: «Вы — молодой автор, это ваша первая книга, почему бы вам не уступить?» А я не люблю тратить время на бессмысленные торги. Подключила к переговорам агента — договор сразу подписали. В итоге права я продала, а как сложится дальше, трудно сказать. Захочет ли Минкульт финансировать авторское кино о бесправном положении женщины в семье — большой вопрос.
— Если бы вы не получили премию «Лицей», как стали бы пробиваться к издателям?
— Договор с издательством я подписала еще до объявления короткого списка «Лицея». Но есть масса способов достучаться. Бывает, печатают рукопись, которая пришла в издательство самотеком. Пример — роман «Валсарб» Елены Побяржиной. Она просто оставила заявку на сайте. У книги хороший тираж, хорошие продажи. Уже и вторая вышла. Начинающим могут посодействовать известные писатели. Григорию Служителю помогал Евгений Водолазкин, Алексею Сальникову — Роман Сенчин. Тусовка на литературных курсах — тоже полезное дело. Есть толстые журналы, социальные сети. Еще хороший способ — присылать рассказы в издания, которые не публикуют крупные формы. Дверь приоткрылась, а вы туда — хоп! — ногу: не уйду, пока не напечатаете. Уверена, что интересный текст без внимания не останется.
— Два автора, с которыми нам удалось поговорить на «Красной строке» — Дмитрий Данилов и Антон Секисов, — считают, что описать происходящее в России можно только в категориях гротеска и абсурда. Секисов равняется на Кафку и Хармса, а вы на кого?
— Вы будете смеяться.
— Вряд ли.
— На Льва Николаевича. Ну вот, я же говорила, что будете смеяться.
