Культура считается одной из самых недофинансированных сфер городского хозяйства. На балансе управления культуры Екатеринбурга находятся пять музеев, четыре театра, два объединения библиотек, 12 центров культуры, концертная организация, зоопарк, ЦПКиО, детские школы.
Муниципальные учреждения самостоятельно не в состоянии покрыть свои расходы и зарабатывают 40% к той сумме, которая выделяется из бюджета. Поэтому чиновники составили список проектов, которые будут реализовываться с помощью частных инвесторов.
Интервью с Ильей Марковым получилось длинным, поэтому если вам некогда его читать, воспользуйтесь этим навигатором:
- Из-за бюджетной политики государства города становятся похожими друг на друга. В том числе в культурном плане.
- Плохое благоустройство не означает, что город безнадежен. Пример — Сиэтл с бомжами и штаб-квартирой Amazon.
- На культуру Екатеринбурга выделяют 3,5% от городского бюджета. Хватает ли этого муниципальным учреждениям?
- О реконструкции ЦПКиО столько разговоров, но ничего не происходит. Каких инвесторов ждет Марков?
Уникальное торговое предложение Екатеринбурга
— Культура Екатеринбурга — она про что: про Шигирского идола, конструктивизм или наследие расстрела царской семьи? Как вы формулируете уникальное торговое предложение?
— Уникальное торговое предложение заключается в том, что у Екатеринбурга очень полная палитра , чем не могут похвастаться остальные города-миллионники. У нас большой объем культурного предложения и по вертикали - разные формы собственности, и по горизонтали - разные типы учреждений. Есть частные театры, муниципальные музеи, государственная филармония, федеральные профильные вузы, консерватория, ЕГТИ и, разумеется, Ural Opera Balet.
Что касается какой-то единой линии, то ее нет. И быть не может. Позиционировать Екатеринбург исключительно с точки зрения конструктивизма или, например, стрит-арта с Ural Music Night — неправильно. Вернее можно, но в каком то конкретном случае для определенной аудитории.
 Фото: Антон Буценко, 66.RU |
|---|
— Это хорошо или плохо?
— Это хорошо. Это признак того, что у нас есть почва для прорастания культуры в разных направлениях. Я иногда пугаюсь оттого, сколько обращений приходит ко мне от разных людей с просьбой поддержать новые инициативы. Фишка — это люди, которые, несмотря на пандемию и локдаун, не отчаиваются и придумывают что-то интересное. Мы стараемся помогать таким пассионариям.
— В Екатеринбурге есть музеи и театры, но «Лувр» и «Ковент-Гарден» находятся в других местах. Не обезличивает ли город то, что в нем есть всего понемногу?
— В конце девяностых и нулевые Екатеринбург был богатым, мы могли позволить себе больше, чем многие другие города. Сейчас все централизовалось, деньги сосредоточены в Москве, происходит уравнивание регионов. В том числе в культурной сфере. Существуют нацпроекты, и финансирование выделяют на одно и то же — вне зависимости от специфики города.
— Екатеринбург и Миасс получают федеральные деньги на строительство одного и того же ДК?
— Ну, может, не Миасс, а Новосибирск, Красноярск, Казань, Самара, Волгоград и Краснодар — уж точно.
 Фото: Антон Буценко, 66.RU |
|---|
— Города, которые пострадали из-за закрытых границ и падения турпотока, начали перепридумывать свою ценность. Петербург — это не только Эрмитаж и разводные мосты, но и атмосфера, общественные пространства, гастрономия. У Екатеринбурга есть новая культурная повестка?
— Общественные пространства и гастробары характерны не только для Петербурга. В парадигме урбанистического парка развиваются и Манчестер, и Белград, и масса других европейских городов. Ключевую роль в этом играет окружение, а его формирует и наполняет культурный контекст. Поэтому в городах с развитой культурой не обязательно должны быть красивые общественные пространства или ухоженные площади.
Нельзя воспринимать городскую среду только как хорошее благоустройство. Есть успешные кейсы — допустим, Сиэтл, где есть неприглядные кварталы, много граффити, по вечерам на перекрестках довольно много бездомных, но при этом там штаб-квартира Amazon и Starbucks, огромный IT-кластер и тренд на экологичность.
Казалось бы, что может быть привлекательного в этом городе для бизнеса? Сиэтл считается центром театрального искусства, там есть сильные симфонические оркестры, балетные школы, фестивали камерной музыки. Много музеев, большой набор творческих институций, которые заставляют тебя не сидеть дома. Видимо, этот фактор является наиболее притягательным.
А новая культурная повестка — это развивать то, что уже существует.
 Фото: Антон Буценко, 66.RU |
|---|
— Что это значит?
— Меня пугают постоянные поиски новых смыслов. Я не имею в виду, что нужно сидеть сложа руки, но следует исходить из особенностей города. Сейчас если кто-то наверху что-то сказал, то все побежали. Затем новый тренд, и все побежали в другую сторону.
Нет у нас большого турпотока, и, может быть, ладно? Может быть, нам не нужно строить достопримечательности с расчетом на туристов? Много городов говорят миру: мы не хотим судьбы Барселоны и Рима. Мне представляется, что полтора миллиона екатеринбуржцев гораздо важнее как ЦА, поскольку их больше, чем приезжих. И поэтому целевая аудитория культурных проектов — наши жители и близкая миграция.
Жителей небольших американских городов все устраивает: сервисы, развлечения, гастробары, культурное предложение. Никто не стремится непременно переехать в Нью-Йорк, Лос-Анджелес или Сан-Франциско. Им не скучно в родном городе.
 Фото: Антон Буценко, 66.RU |
|---|
— Нам не нужны крупные инвестпроекты?
— Нам нужные инвестпроекты, которые будут полезны нашим жителям. Публика, которая живет в Екатеринбурге, — не дура. У каждого екатеринбуржца есть свое мнение, которое он выражает иногда с перегибом. Мы стараемся придерживаться этого контекста. Бесконечное равнение на кого-то — признак отсутствия собственных амбиций. Меня раздражает частое желание: «Давайте сделаем, как там». Мы должны сделать так, как нам надо, а потом все пусть хотят, как у нас.
— Верите в новый корпус филармонии?
— Конечно, верю. В противном случае бессмысленно всем этим заниматься.
— Он нужен горожанам или нужен, чтобы в городе было здание от архитектурного бюро с мировым именем?
— Понятно, что горожане новый филармонический зал не заполнят сразу. Это совершенно точно будет туристическим объектом.
Как и «Эрмитаж-Урал», который работает месяц и показывает ошеломительную посещаемость. Думаю, в случае с филармонией будет то же самое, и в первый год проблем с заполняемостью не возникнет. А дальше надо думать, какого зрителя туда приводить.
 Фото: Антон Буценко, 66.RU |
|---|
У нас есть несколько идей, как привлечь новых слушателей. Например, сейчас разрабатываем проект «Абонемент для десятиклассников». Цель — чтобы каждый десятиклассник города — а их 7000 человек — хотя бы раз сходил в филармонию.
В обществе много стереотипов: в музеях скучно и злые бабушки, в библиотеках — пыльно и пенсионеры читают газету «Правда», в филармонию — нельзя в кроссовках.
— А можно?
— Да. Это те заблуждения, с которыми надо бороться.
По музеям видно, что аудитория молодеет. С филармонией должен происходить такой же процесс. Ведь не обязательно приходить сразу на барочную музыку XVII века. Можно начинать с произведений из популярных фильмов.
Инвестиции в культуру
— Со стороны кажется, что в сфере культуры нет денег. Поэтому приходится их просить у инвесторов.
— Присутствие частных денег в культуре — в анамнезе города. В конце XIX века почти все уральские промышленники увлекались академической музыкой и были членами Екатеринбургского музыкального кружка. Их дети играли на различных инструментах, в их домах проходили концерты с приглашенными итальянскими дирижерами. Отрадно, что в последнее время многие предприниматели начали смотреть в сторону культурных проектов.
С другой стороны, вопрос недофинансирования — философский. В 2021 году на сферу культуры потратят 3,5% от городского бюджета. Это много или мало?
— Кажется, что мало.
— Я был в Бирмингеме — это бывший промышленный центр Англии между Лондоном и Ливерпулем, где в 80-е годы позакрывалось много заводов, и разговаривал со своим коллегой. Там решили провести эксперимент и, чтобы сэкономить бюджет, отдали музеи и театры в частные руки, финансирование культуры сократилось в 20 раз.
Это привело к тому, что власти не могли диктовать репертуар. Количество постановок классических английских произведений многократно сократилось в пользу водевилей и comedy club. Потому что только так можно заработать деньги.
В Екатеринбурге система совершенно другая. Такого количества государственных и муниципальных учреждений нет ни в одном миллионнике: ТЮЗ, Театр кукол, театр «Щелкунчик», в ЕМИИ — коллекция авангарда с оригиналами Малевича и Кандинского.
 Фото: архив 66.RU |
|---|
Содержание огромного количества зданий требует больших денег. Поэтому, действительно, потребность в финансировании есть. Мы мечтаем о новых зданиях школ искусств, потому что нынешние не приспособлены для творчества. У камерного оркестра B-A-C-H нет собственного музыкального зала. Дом Маклецкого нужно ремонтировать, построить фондохранилища для еще четырех муниципальных музеев (в том числе для Музея истории Екатеринбурга).
— Так может Екатеринбургу столько муниципальных учреждений культуры не требуется? Может быть, и правда передать их в частные руки?
— Я сторонник того, чтобы глобально государство, или муниципалитет, сохраняли за собой линию финансирования культуры и имели рычаги влияния на репертуар. Мне кажется это правильным.
При этом я всем рекомендую посещать, допустим, частные музеи. В Ельцин Центре (хоть это не совсем корректный пример, поскольку ЕЦ — государственная структура) — интересная контент-программа, и это заслуга команды менеджеров. Я своим сотрудникам всегда ставлю в пример подобные проекты. Потому что конкуренция улучшает качество продукта.
К примеру, художественная галерея есть у муниципалитета, в Синара Центре, Ельцин Центре и «Главном проспекте», и каждый из кураторов старается заполучить максимально интересную выставку…
— Но частный инвестор больше платит.
— Это коммерческая тайна. Но, судя по документам, которые есть в открытом доступе, бюджеты несопоставимые. Бывает, что у частной галереи денег больше, чем у всей сферы культуры города.
 Фото: Антон Буценко, 66.RU |
|---|
Ни в коем случае нельзя отдавать в частное управление музеи, поскольку они никогда не окупятся. Можно подумать насчет институций типа домов культуры. Если бы не пандемия, то мы сильно продвинулись в этом направлении. Уже в 2019 году был большой запрос на любительское творчество. Кто-то после работы хочет выходить на сцену, кто-то — играть на гитаре или саксофоне. Сейчас люди в первую очередь озабочены, чтобы зарабатывать.
Развитие ЦПКиО
— Самый капиталоемкий проект в сфере культуры — реконструкция парка Маяковского. Есть два подхода к этому. Первый: приходит инвестор, вкладывает 2 млрд рублей, и все становится хорошо. Второй: ЦПКиО наскребет деньги с прибыли и направит их на небольшие точечные улучшения.
— На самом деле это две параллельные истории. Чтобы начались изменения, нужно снимать с парковых земель статус особо охраняемой природной территории (ООПТ). Без этого нам нечего предложить инвестору — ни одно капитальное сооружение строить нельзя, нельзя проложить сети. Получается бессмысленный разговор.
Из границ ООПТ будет выведена часть участка, где не растет ни одно дерево. Согласно бюрократическим процедурам, это решение нужно провести через общественные обсуждения. Видимо, будем прямо на месте показывать, что никакого леса там нет. План согласован с мэром Екатеринбурга Алексеем Орловым, сейчас мы определяем карту экономической активности, чтобы были юридические обоснования наших намерений.
— Как сейчас оформлены отношения с арендаторами?
— Документы, по которым мы сейчас работаем, не дают полных гарантий арендаторам. Каждый новый директор может пересматривать договоры с предпринимателями, а другие условия мы не можем предложить из-за статуса ООПТ.
Инвестор, когда тратит серьезные деньги, должен понимать, что он здесь надолго. Пока в парке — точечные изменения. Наши партнеры вкладываются в инфраструктуру парка, туалет, дорожки, но они понимают, что здесь на два года, а дальше непонятно, что будет.
 Фото: архив 66.RU |
|---|
— Были предметные разговоры с бизнесом насчет инвестиций?
— Пока о глобальных инвестициях мечтать не приходится, но интерес со стороны местных компаний есть.
— Что это за компании?
— Это компании, которые работают на рынке развлечений, полтора года наблюдают за нами и понимают, что парк меняется и проходят девяностые годы.
Например, мы получали инвестиционное предложение от компании, у которой есть аттракционы в нескольких парках, в том числе и в нашем. Один из крупнейших девелоперов города вышел на нас и сказал: «А дайте посмотреть, что там может быть».
— О каких суммах идет речь?
— Приблизительно о 400 млн рублей. Для кого-то это не очень большие деньги. Мы не хотим отдавать в концессию весь ЦПКиО, думаем над самой привлекательной с точки зрения денег частью — аттракционами.
Можно передать инвестору те вещи, которые не влияют на культурный контекст. То есть стиль и дизайн останется за нами, а оператор займется событийным программированием. Или продать франшизу и сделать что-то вроде «Три кота-парк».
