«Это, по сути, военное положение»: глава горздрава — о том, как Екатеринбург переживает COVID-19

Мы встретились с Денисом Демидовым в паллиативном отделении ЦГБ № 2. В конце апреля его — единственное место такого рода в Екатеринбурге — отдали под коронавирусный госпиталь. На тот момент против этого решения выступали и волонтеры, которые помогали хоспису, и (непублично) его сотрудники.

Теперь, по данным оперативного штаба, заболевших становится меньше и первая волна пандемии идет на спад. 24 августа хоспис вернется к обычной жизни. Перед этим начальник Горздрава решил проверить отделение лично. Мы задали ему несколько вопросов — о том, почему город был не готов к пандемии и почему пациенты лежали в коридорах, как мы переживем вторую волну ковида и что делать тем, кто несколько месяцев не мог получить врачебную помощь.

— Какой объем больниц в городе сейчас возвращают из ковидных госпиталей под прежние цели?

— У нас есть трехэтапный план, согласованный с Минздравом. Мы работаем в одной связке. [Во время пандемии] были перепрофилированы не только городские, но и областные учреждения, где помогали пациентам из Екатеринбурга. В первую очередь для перевода больницы важна структура — это должно быть многопрофильное учреждение. Сейчас в Екатеринбурге есть 1800 коек для больных коронавирусом. На пике заболеваемости было 2600. Мы находимся на втором этапе перепрофилирования коечного фонда, скоро перейдем к третьему.

Фото: Алексей Школа для 66.RU
В единственном городском хосписе сейчас так. Еще неделя, и коробки разберут, а отделение вернется к работе. Репортаж оттуда опубликуем на 66.RU.

— Сколько тогда останется коек для больных коронавирусом?

— Сейчас мы снижаем количество мест. [Под COVID] у нас останется 14-я больница, 24-я и 40-я. 14-я будет работать для пациентов с подтвержденным коронавирусом. Кроме того, там оказывают [инфицированным] помощь по профилю хирургия, ОНМК — острое нарушение мозгового кровообращения — такие пациенты тоже есть. Есть провизорный роддом для пациентов с ОРВИ и подозрением на коронавирус.

В инфекционный корпус 40-й больницы сейчас по профилю пойдут дети и беременные. В 24-й больнице откроется центр респираторной поддержки — мы готовимся к сезону гриппа и ОРВИ. В это время нам понадобится больница для нековидных пациентов с пневмониями. Это станет сложной задачей для больницы, потому что пациентов нужно будет дифференцировать. Кроме того, инфекционные стационары Екатеринбурга принимают тяжелых больных из области — мы забираем их на муниципальные учреждения, чтобы оказать квалифицированную помощь высокого уровня.

— На какую оценку по пятибалльной шкале, по-вашему, отработала городская система здравоохранения во время пандемии?

— Все врачи, руководители учреждений выполнили поставленную перед ними задачу. Максимально быстро, в короткие сроки, мы перепрофилировали больницы. Отремонтировали, закупили оборудование. Пандемия коронавируса — это, по сути, военное положение, таких условий ни разу не было. Перед нами было много задач. В большинстве случаев мы с ними справились.

Конечно, были проблемы. Они сохраняются и сейчас — это приостановка плановой помощи. Но мы должны были это сделать для инфекционной безопасности. Помощь ряду пациентов не оказывалась. Но основные направления [мы сохранили] — это онкология, кардиология, ОНМК. И, как бы ни было тяжело, продолжали оказывать неотложную помощь в необходимом Екатеринбургу объеме.

— То есть в целом оценка…

— Я не могу по такой шкале оценивать, а говорю о том, что мы сделали. Каждый руководитель задачи выполнил. Хотя было много вопросов по доезду скорой медицинской помощи. Надо понимать, что мы делили вызовы на скорую и неотложную помощь. И были единичные случаи, когда, возможно, были ошибки. Но они были единичными. Для работы с ковидом у нас были отдельные бригады, и это была просто санитарная перевозка пациентов. [Нормативные] сроки достигали. Но, я думаю, население понимает, что помощь и перевозка — это разные вещи.

Была большая пиковая нагрузка, пациенты делали КТ ночью. Мы привозили [людей], специально расписывали по времени. КТ работала круглосуточно. Понятно, что кто-то приезжал делать томографию днем, кто-то ночью. Ничего зазорного в этом нет.

Работу скорой мы разгружали с помощью транспорта, который привлекали по договору. Каждый день практически по 200 вызовов уходило на этот транспорт. Также нам помогала администрация города — они предоставляли автобусы для перевозки [людей под карантином] в места временного пребывания. Это тоже очень важный момент. [Помогали] водители, которые работали круглые сутки, перевозили пациентов из центров амбулаторной КТ в места временного пребывания — это тоже работа, которая снимала нагрузку со станции скорой медицинской помощи.

Нам очень сильно помогал Территориальный центр медицины катастроф — они выделили несколько бригад, которые работали по городу. Дополнительно привлекли бригаду с области, которая работала в городе. Работа скорой была на пределе. И [медицинские] сотрудники, находясь дома, болели [коронавирусом], как и все горожане.

Мы знаем, что заражались медицинские работники. Но не надо думать, что это все происходило на работе. Они ходили домой и заражались так же, как все горожане, подвергались тем же самым рискам.

— Складывалось впечатление, что город не готов к пандемии, хотя коронавирус пришел к нам позже Москвы. Почему так?

— На тот момент для нас была важна неотложная помощь и помощь пациентам с коронавирусом. Мы сосредоточились на двух основных направлениях и привлекали мощности, которые на неотложную помощь не работают, к борьбе с ковидом. Конечно, мы не привлекали сюда учреждения, работающие по онкологии и кардиологии, — это запрещено делать.

— Почему в той же самой 24-й больнице стояли койки в коридорах? Вы наверняка видели эти снимки.

— Есть ситуации, когда пациента необходимо транспортировать в другое учреждение, в места временного пребывания. Это небольшой промежуток времени. Койки мы освобождали, пациентов было много. Были ситуации, когда в некоторых палатах мы размещали по одному человеку, то есть проектная мощность больницы была [другой] по количеству.

О том, что больницы были не готовы… Слушайте, действительно был большой подъем заболеваемости. Мы видели, что количество заболевших было немаленьким.

— Как быстро вы развернете те же самые койки, которые сворачиваете сейчас, если придет вторая волна?

— Почему вы считаете, что мы не сможем второй раз по этому же плану сделать обратное развертывание? У нас все это проработано. Мы оставляем высокоспециализированные, хорошо подготовленные клиники с большим количеством реанимационных коек. Они, кстати, уже свободны — половина реанимационных коек пустует. Эти больницы остаются, резерв у нас есть.

Мы не просто, знаете, смотрим и без анализа начинаем перепрофилировать отделения. Согласно федеральным установкам, у нас 50% свободного коечного фонда. Из этих 50% мы можем половину переводить в мирную жизнь, чем мы и занимаемся. У нас есть многоэтапный план. Мы готовы, если будет вторая волна. Мы видели, как сплоченно работал коллектив некоторых учреждений.

— Какое соотношение больных, которые лечатся на дому, и тех, кто остается в стационарах?

— На дому находится достаточно большое количество людей. По сути, это остаточный шлейф. Сейчас прирост заболеваемости меньше, и это те, кто сдает вторые мазки и долечивается.

Соотношение сейчас в пользу тех, кто находится на дому. Мы готовы разместить их в местах временного пребывания, но некоторые отказываются. Мы активно работаем с Роспотребнадзором, оцениваем условия нахождения дома. Если есть какие-то нарушения, мы тут же отправляем пациента в места временного пребывания. В том числе с помощью судов. Такую установку я даю руководителям учреждений, у которых есть прикрепленное население.

Мы отказываемся от мест временного пребывания, потому что они сейчас пустуют. Пустыми их держать нельзя — койка должна работать.

— Больницы возвращаются к нормальной жизни, и сейчас помощь начнут получать те, кто не мог на нее рассчитывать последние месяцы. Повысится ли нагрузка на систему здравоохранения, и если она уже растет, то по каким направлениям?

— Мы не можем взять и сразу вернуться к тем объемам [оказания помощи], которые были до пандемии. У нас есть санитарные правила, есть эпидемиологическая безопасность, которую мы должны соблюдать. Это нахождение пациентов, разобщение пациентов. Но нам в любом случае нужно начинать работать, что мы и делаем.

Конечно, это будет постепенно. Действительно, есть большое количество хронических заболеваний, которые требуют лечения. Но я еще раз говорю — это (отправка пациентов по домам, — прим. ред.) было сделано в рамках безопасности этих пациентов. Если бы они находились в стационаре, сами понимаете, если бы кто-то из них был болен коронавирусом…

— Просто как такой перерыв в оказании помощи отразится на здоровье пациентов? Тех же самых хроников, например.

— У нас хронические пациенты находились на диспансерном наблюдении. В том числе и паллиативные. Они находились под контролем выездной службы. Участковые терапевты работали с ковид-пациентами, пожилыми людьми. Практически все вызовы они обслуживали дома неотложкой. Это титанический труд. Почему-то никто этого не видит и считает, что медицина была не готова к ковиду.