Вячеслав Трапезников: «Сколько потеряет областной бюджет на министрах?»

Просто в других странах коррупция выглядит по-другому. В России, чтобы решить вопрос с губернатором, вы заплатите 10 млн. В Штатах за организацию встречи с губернатором вы отдадите те же 300 тысяч долларов — в легальной, красивой фирме за легальные, красивые услуги.

Наша коррупция устроена и оформлена по-другому. К примеру, одним из ее основных инструментов после принятия 94-ФЗ стали «несостоявшиеся аукционы».

О чем идет речь? Мало кто понимает, что означает этот термин. Потому что он нечестный. Совсем недавно в одном из ведущих городских СМИ читаю: один бизнесмен пытался приобрести что-то с аукциона, но ему это не удалось, поскольку аукцион был признан несостоявшимся. Это тот случай, когда русский язык вводит вас в заблуждение. Если бы журналистка докопалась до истины, она бы выяснила, что бизнесмену удалось сделать то, что он хотел. И я с большой долей вероятности могу утверждать, что и чиновникам, ответственным за организацию аукциона, тоже удалось получить свою долю.

Что значит «несостоявшийся аукцион»? Это значит, что на торги заявился всего один участник. И не было торговли — то есть всего того, ради чего придуман институт открытого аукциона, не было конкуренции между несколькими заинтересованными участниками. И во всех случаях, когда аукцион признается несостоявшимся, мы вынуждены признать, что государству не удалось стать субъектом рынка. Организаторы торгов сделали все, чтобы этого не произошло. Государство не получило профит от всей огромной массы институтов, созданных, чтобы победить коррупцию. ФАС, арбитражные суды, полиция, прокуратура, десятки всевозможных законов и инструкций — все это разбилось об одну короткую строку: «Аукцион признан несостоявшимся».

Несостоявшийся аукцион — это когда условия составлены так, что на него может заявиться лишь один участник. Это значит, что сумма сформирована самим чиновником. Буквально на днях мне рассказали об аукционе одной из служб, близких к Минобороны в Москве, за участие в котором у бизнесмена попросили очень скромный откат — всего 45%. А в непроизводственных отраслях — например, организация массовых мероприятий — откат может достигать 90%. И чтобы этот откат получить, чиновнику нужно всего одно: чтобы аукцион был признан несостоявшимся.

Если вы видите, что на конкурс заявились две компании, это не должно вводить вас в заблуждение. В 90% случаев вторая компания — это спойлер. Всего лишь подстраховка. На настоящие конкурсы, которые нормально организованы, заявляется 5 компаний, 15, 20. Эти компании действительно торгуются, они в несколько раз роняют цену. Только тогда чиновник вынужден будет заключить договор с победителем, в цену которого не заложена никакая коррупционная рента. А главное — название компаний-участников, как правило, что-то вам говорит, особенно если вы специалист в этой отрасли. Но когда вы видите лишь двух участников типа «ЮгВодСтрой-1» и «ЮгВодСтрой-2», будьте уверены, что в цену аукциона заложен откат. А гарантией его получения является ограничение доступа к информации для участников рынка.

Но у нас законодательство соблюдается лишь формально. Как мы умеем. Мы придумали систему электронных аукционов, государство осваивает сотни триллионов бюджетных рублей по госзаказам. Я пытался разобраться в этой системе — это нереально. Мне почти это удалось, но это безумие.

Компания, которая работает в Екатеринбурге и хочет выйти на рынок Свердловской области, должна мониторить невероятное количество информации в интернете. Притом что выуживать эту информацию максимально сложно. Вы наверняка помните скандал с русским и английским написанием букв в госзаказах. Все это делается исключительно для того, чтобы добиться признания аукциона несостоявшимся. Спрятать информацию. Сделать ее недоступной. Опубликовать ее формально. Это самый простой способ заработать свои 50% отката. Но так, чтобы, если тебя придет проверять прокурор, сложно было докопаться.

Так вот так же — формально — соблюдает закон один известный министр, заявивший в интервью вашему порталу, что ему запрещено распространять информацию о конкурсе стоимостью два миллиарда рублей. Хотя я не встречал в законодательстве запрета на распространение такой информации. На мой взгляд, министр вредит той отрасли, которую регулирует, максимально ограничивая доступ местным компаниям к таким нужным контрактам и деньгам. Я убежден, что это спланированный саботаж.

В декабре торговался один из первых корпусов УрФУ на Шарташе. Цена с 1,4 млрд в ходе торгов опустилась до 1 млрд. То есть бюджет Свердловской области сэкономил 400 миллионов. Вопрос: сколько потерял областной бюджет в результате того, что игроки отрасли не получили информацию о тендере в два миллиарда? Сотни миллионов, я уверен!

Или взять мою любимую тему — земельные аукционы. Мы несколько лет убеждали город, что информация о земельных аукционах должна быть максимально доступна. Не в виде публикации на torgi.gov.ru, где надо искать аукционы по ИНН и в результатах поиска вываливаются сотни позиций, начиная от ремонта поребриков, и разобраться в этом невозможно, равно как и отследить. Даже объявление в «Вечерке» — это уже вперед.

В конечном счете на официальном городском портале появился раздел «Земельные аукционы». Это привело к тому, что десятки лотов были отторгованы с многократным превышением первоначальной стоимости. Бюджет города получил сотни миллионов благодаря одной лишь ссылке на одном сайте. А один министр одного небольшого министерства считает, что закон запрещает ему сделать такую ссылку. Сколько еще потеряет областной бюджет на вот таких министрах?