Борис Бернаскони: «Мы построим в Первоуральске Дом пионеров»

В слово «новый» архитектор вкладывает свой, особый смысл. Для него оно означает не просто новое здание, а новый смысл, функционал и технологии, которые оно в себе заключает.

Борису Бернаскони 36 лет (выглядит — на 26). Фамилия — от швейцарских предков, эмигрировавших в Санкт-Петербург во времена Петра Первого и обрусевших. Архитектор знаменит своим членством в Градостроительном совете инновационного центра «Сколково», для которого он спроектировал и первое здание — «Гиперкуб». Его фасады и внутренне пространство могут настолько сильно трансформироваться, что проект обречен понравиться даже тому заказчику, который сам не знает, чего хочет.

На Урале Бернаскони известен проектом пермской галереи, которая, правда, так и не будет построена. В самом Екатеринбурге его бюро создало интерьер ресторана Федора Бондарчука «Папарацци» (кстати, для знаменитого режиссера Бернаскони проектировал и виллу).

А москвичам Бернаскони полюбился за то, что в 2005 году предложил накрыть памятник Петру Первому Зураба Церетели «колпаком» многоярусного выставочно-рекреационного пространства, сделав саму монументальную скульптуру частью интерьера. Конечно, из уважения к мастеру проект назывался «Музей Церетели».

Проекты бюро Бернаскони: выставочное пространство вокруг памятника Петру Первому и «Гиперкуб» в Сколково.

Сейчас архитектор заявляет, что готов предложить Екатеринбургу проект павильона России на «ЭКСПО-2020» на тот случай, если выставка будет проходить здесь. Проект не прижился в Шанхае, для которого был изготовлен, но в том, что когда-нибудь он будет воплощен, Бернаскони не сомневается.

— Я всегда нацеливаюсь на то, что все, что проектируется у меня в бюро, рано или поздно будет реализовано, учитывая то, что я в архитектуре надолго.

— А что для вас вообще архитектура?
— Вообще любая профессия — это ремесло, то, что ты умеешь делать руками. Архитектура — это прежде всего хороший чертеж. Все формы уже давно придуманы в Греции, Риме и даже раньше — в Египте и так далее. Мы можем только оттачивать мастерство чертежа, точность стыков и хорошие идеи.

Я отношусь к архитектуре очень трепетно. Для меня архитектура — это нечто большее, чем просто построенные здания. Очень большая линейка требований — с точки зрения качества, деталей, стоимости этих деталей, содержания. Этакая «высокая мода», где нужно выдержать определенный набор требований. И это сложно сделать, когда у тебя большое количество участников — это всегда растаскивает качество в разные стороны. Когда ты создаешь что-то действительно ценное, не нужна большая команда.

Вчера Бернаскони провел в Первоуральске work-shop, на котором предложил студентам и детям нарисовать, каким они видят новое здание.

— Что скажете об архитектуре Екатеринбурга?
— Современную среду города желательно тщательней структурировать. В Екатеринбурге очень много разрозненных анклавов с разными интересами. Мне кажется, что обязательно нужна какая-то централизация идей в единую сетку задач. Это то, чего вообще не хватает строительству в современных городах. Много разных интересов, никак не связанных друг с другом.

С другой стороны, активность екатеринбуржцев очевидна. За 20 лет мы наблюдаем невероятный всплеск строительства, развития бизнесов, офисов — пока не все они заполнены, насколько я понимаю, но это уже вопрос времени. Вот «Сити» будет строиться. Много интересных проектов, как иностранных, так и русских. Но нужно повышать качество — в том числе при помощи таких проектов, как «Дом новой культуры».

— Что это вообще за формация — «Дом новой культуры»? Чем отличается от привычного Дома творчества школьников?
— Это просто название. На самом деле в слове «новая» заложен инструментарий, который сегодня существует с точки зрения технологий. Потому что сегодняшние технологии позволяют молодым людям сделать намного больше, чем те, что были раньше. Это новое оборудование, станки, медиатехнологии, проекторы, 3D-презентации и так далее. То есть это абсолютно новый инструментарий, и поэтому это новое. А так — ничем.

На рисование будущего «Дома новой культуры» Бернаскони дал один час.

— То есть это именно из-за слова «новое» нет смысла делать такие вещи на основе существующих Домов творчества?
— Раз это новое — значит, нам нужен новый дом. У существующих Домов творчества есть своя программа, а здесь она другая — экспериментальная. Мы пытаемся здесь объединить много различных практик. Это не только рисование и живопись. Это, например, приезд куратора, который неделю будет проводить творческие занятия с каким-то финальным результатом. Такое здание требует кардинально нового формата.

— А почему его хотят построить на периферии?
— Сегодня есть реальные возможности уменьшить разрыв между столицами и периферией, потому что города развиваются, причем примерно одинаково интенсивно. И те функции, которые есть в крупных центрах, должны сегодня возникнуть и в городах поменьше. И тогда у жителей маленьких городов появятся те же возможности, что и в больших.

Первоуральск — очень хорошая площадка, потому что здесь есть очень хорошая профессионально-техническая база. Те люди, которые являются нашей аудиторией, уже подкованы, и дальше они будут лидерами этого пространства, и они будут формировать дальнейшую программу.

Бернаскони запретил пользоваться такими фигурами, как квадрат и треугольник при рисовании дома. Посоветовал отталкиваться от формы круга.

— А кто эти люди?
— Студенты, школьники и даже, я думаю, детсадовцы. Вот три группы, которые интересны для ДНК. Потому что взрослые люди — мы с вами — часто уже зашорены и не открыты новому. Из нас уже ничего не сделаешь, мы уже сформировались. А здание нацелено на то, чтобы раскрыть потенциал и дать что-то новое новому поколению. Только через два-три поколения мы увидим сформировавшегося человека, который был в этом доме культуры.

— Федеральная программа, по которой в малых и средних городах будут появляться такие центры, пока включает три площадки в качестве эксперимента: Первоуральск, Калуга и Владивосток. Эти ДНК будут одинаковыми по всей стране?
— Думаю, разные. Я не верю в архитектуру, которая тиражируется с точки зрения функции. Она должна подстраиваться под место. В Первоуральске мне очень нравится комбинация ландшафта и очень интересного рельефа с технологичностью производства. То, что я здесь вижу, — это большая удача, и правильное направление. Потому что за 20 лет мы потеряли поколение настоящих инженеров, а для меня инженер — это нечто большее, чем человек, который работает с техникой. Это образ жизни и образ мысли. Это сродни профессии врача или ученого. Очень серьезная деятельность, связанная с ремеслом.

Вот то, что ценно для нас в Первоуральске, и что мы хотим поднять на новый уровень, соединив с искусством. Сейчас мы думаем над образом, смыслом и функциями этого здания. Но Первоуральск уже определенно готов к его появлению.