«Я потеряла годы жизни». Интервью с легкоатлеткой из Екатеринбурга, отстраненной от Олимпиады в Рио

Вчера Спортивный арбитражный суд в Лозанне принял единогласное решение о дисквалификации Российской легкоатлетической федерации. Главной причиной отказа стало недоверие к российской антидопинговой системе. В итоге к Олимпиаде в Рио на сегодняшний момент допущена только прыгунья в длину Дарья Клишина, которая будет выступать под нейтральным флагом. Тем временем антидопинговые агентства сразу 14 стран потребовали снять с Олимпиады всю российскую сборную, чтобы «противостоять коррупции на Играх, допингу в спорте и защитить чистых спортсменов». Теперь вся надежда на МОК. Судьба наших спортсменов будет решена уже в начале следующей недели.

Бронзовый призер Олимпийских игр в беге на 800 метров, заслуженный мастер спорта России Екатерина Поистогова до сих пор ждет, когда Спортивный арбитражный суд в Лозанне назначит дату рассмотрения ее иска. Временное отстранение спортсменки затянулось почти на год. До выхода в эфир фильма немецкого канала ARD, автор которого обвинил российских легкоатлетов (в том числе, Екатерину Поистогову) в массовом применении допинга, спортсменка готовилась ехать в Рио. Но вышло так, что из-за отстранения она даже не вошла в сборную. Хотя шансы были: вторая Олимпиада на пике карьеры — это точно медаль.

«Предательства от Юлии Степановой никто не ждал»

— Вы стали одной из героинь второй части фильма журналиста немецкой телекомпании ARD Хайо Зеппелта о допинге в России, и спустя полтора года вас отстранили от соревнований. То есть по сути именно с него все началось. Помните, как вы узнали о выходе фильма?
— Я узнала о фильме от тренера, а тренеру позвонил старший тренер… Сначала мы посмотрели немецкую версию. В ней говорилось, что существует некая аудиозапись, на которой я якобы признаюсь в допинге. В фильме, в моменте, который относился ко мне, в аудиозаписи полностью отсутствовала русская речь, был только наложен немецкий перевод.

— Вы тогда думали, что эта запись может привести к таким серьезным последствиям?
— В тот момент я решила, что меня просто решили очернить, полить грязью. На этом все и закончится. Конечно, было неприятно, что выход фильма совпал с отклонением моей заявки на участие в коммерческом старте в Дюссельдорфе. Но я решила, что в этом нет ничего страшного, и продолжила тренироваться. Я даже не могла предположить, что эта история может как-то коснуться Олимпиады в Рио. В августе 2015 года ИААФ меня отстранила…Всемирное антидопинговое агентство (ВАДА) рекомендовало дисквалифицировать меня пожизненно.

— Что за разговоры могли попасть в эфир?
— Аудиозапись сделала Юлия Степанова, легкоатлетка, которая непродолжительное время тренировалась со мной в группе у Владимира Семеновича Казарина. Мы находились на тренировочном сборе в Кисловодске. Мой адвокат очень долго добивался оригинала, чтобы понять, что находится на этих аудиозаписях. Изначально нам предоставили только текст нескольких фраз из диалога. В КАСе (Кассационном арбитражном суде, — прим. 66.ru) говорили, что передадут аудиозаписи, но очень долго этого не делали. Когда нам все-таки эти записи предоставили, мы заказали независимую экспертизу. Эксперты дали заключение — «неразборчиво». По сути, слышны только звуки шуршащего при беге спортивного костюма. Мы попросили предоставить нам распечатки разговора полностью, но получили отказ. Почему — я не знаю.

— Автор фильма говорит, что вы обсуждаете запрещенные препараты, в том числе oxandrolone («достаточно 10 таблеток») и пептиды («мы пробовали их в 2013-м»)… Что это за препараты?
— Практически все спортсмены знают эти названия, потому что эти препараты включены в список запрещенных веществ. Спортсмены в первую очередь должны следить за тем, что можно, а что нельзя. Юлия постоянно пыталась вывести спортсменов на эти темы, постоянно говорила об этом. В итоге во время беседы на аудиозаписи, наверное, прозвучали эти названия. Но прокомментировать это сейчас мне сложно. Я не запоминаю дословно каждый свой разговор. Если бы была конкретная запись, то я бы, наверное, объяснила каждое предложение и каждый абзац, потому что большую роль еще играет контекст. Не вырванные из диалога слова, а именно то, о чем мы разговаривали, в том числе язык жестов — нюансов очень много…

— Какие отношения у вас были с Юлией? Какой она человек?
— Мне сложно сказать о каких-то ее качествах, потому что она не была моей подругой. Она бегала ту же дистанцию, что и я. То есть в какой-то степени она была моей соперницей. Юлия разговаривала не только со мной, но и с другими спортсменками. Почти с каждой. Помню, что ее очень беспокоила тема, как она вернется в спорт. Как без допинга ей будет сложно добиваться результатов…

— У нее ведь уже была дисквалификация за допинг?
— Юлия была два года на дисквалификации. За это время родила ребенка. Все не завидовали ее положению. Восстанавливаться после родов и после дисквалификации очень тяжело. Наверное, никто не ждал от нее предательства. Никто не ждал, что она может пойти по головам, отстранить наших самых сильных спортсменок, чтобы самой поехать в Рио. Все ее поддерживали, тем более что у нее был маленький ребенок на руках. Я профессионально занимаюсь фотографией и даже делала семейные фотосессии с малышом…

— После выхода фильма вы связывались с ней, чтобы прояснить ситуацию?
— Нет. Я думаю, что это было бы бессмысленно, поэтому не пыталась. Если человек так поступает, то о чем с ним можно вообще разговаривать?

— Получается, что сейчас Юлия все же добилась своей цели: она участвует в соревнованиях, а вы — нет.
— Ей как борцу против допинга разрешили участвовать в чемпионате Европы и, соответственно, она планирует ехать на Олимпийские игры в Рио. Можно сказать, что она своей цели добилась. Русского состава на Олимпиаде не будет. Правда, ей осталось побороться с десятком чернокожих спортсменов…

— Кроме этих записей и показаний Юлии Степановой никаких других доказательств того, что вы могли принимать допинг, нет?
— Никаких доказательств нет. Ни положительной допинг-пробы, ни пропущенных допинг-тестов. Ничего. Все показатели моего биологического паспорта в норме. Есть только аудиозапись плохого качества, где непонятно, о чем идет речь. Она и послужила причиной отстранения и рекомендации к пожизненной дисквалификации.

— Почему ВАДА требует именно пожизненной дисквалификации?
— Для нас это тоже загадка. Первое нарушение — это два или четыре года. В моем случае, видимо, запись настолько впечатлила комиссию, что она решила, что этого хватит на пожизненное отстранение. На самом деле, конечно, так быть не должно. Это нарушение моих прав.

«Я никогда не говорила, что бывший муж поступил со мной некрасиво»

— Кто вас поддержал, когда стало понятно, что на Олимпиаду в Рио вы не едете?
— Это был очень тяжелый период в моей жизни… В первую очередь, конечно, мои родители. Они, правда, живут в 2 тыс. км отсюда. Общаемся по телефону, и им я говорила, что все хорошо, чтобы лишний раз не расстраивались. Мой тренер до сих пор верит, что я докажу всем свою правоту и буду еще завоевывать медали… Я бы не хотела сейчас говорить о разводе, но так получилось, что и отстранение, и развод были приблизительно в одно и то же время. Мне было тяжело вдвойне… Конечно, поддержал меня еще и мой кот (смеется, — прим. 66.ru). Все это время я жила с котом Ватсоном…

— Недавно на «Матч-ТВ» вышел фильм, в котором обыгрывается тема двойного предательства — в спорте и в личной жизни. Серия так и называется: «История предательства»…
— Нужно сказать, что, когда я увидела фильм, этот момент меня насторожил. На самом деле мы со Степаном (бывший муж Екатерины, — прим. 66.ru) расстались не таким образом, чтобы потом задевать друг друга при возможности. Я никогда не говорила в интервью, что мой муж поступил как-то некрасиво, или что-то еще в этом роде. Такого не было. Развод не был связан с моим отстранением. Просто это жизнь. Я извинилась перед ним, что таким образом преподнесли информацию. Смысл был только в том, что пережить это мне было сложно.

— Ваш бывший муж против, чтобы вы выступали под его фамилией. Но ведь Поистогова — это бренд. Под какой фамилией будете выступать сейчас, если вас восстановят?
— На эмоциях было сказано, что он бы не хотел, чтобы я оставила его фамилию, и при разводе я взяла девичью — Завьялова… Но с другой стороны, сейчас я думаю, что это даже к лучшему. Можно начать все заново.

«Были большие надежды, большие амбиции и большое желание победить в Рио»

— До выхода фильма и дисквалификации вы готовились к Олимпиаде в Рио. Как вы оценивали свои шансы?
— Когда я впервые выиграла чемпионат России (2012 года), для меня это было большим достижением. После того как я завоевала бронзу на Олимпиаде в Лондоне, многие мне говорили: «В Рио точно будет как минимум серебро!» Все шло к этому. Я стала более опытной, 25 лет в беге на 800 метров — это пик формы. Конечно, были большие надежды, были большие амбиции и большое желание победить. Четыре года для спорта — это очень много. Очень много откладывается в голове. И опыт, и тактика, и тренировки. То есть надежды были, но как бы все сложилось, мы уже не узнаем. Я не могу сказать точно, что если бы я сейчас поехала на Олимпиаду в Рио, если бы все сложилось и с подготовкой, то я бы обязательно завоевала медаль. Олимпийские игры вообще непредсказуемы. Но потому спорт и интересен, что хочется пробовать и завоевывать.

— Есть ощущение, что очень важная часть вашей жизни вылетела в трубу из-за того, что вы не поехали на Олимпиаду?
— Безусловно, время потеряно. Но я все-таки надеюсь, что если меня восстановят, то все еще впереди. Не знаю, как насчет Олимпийских игр, но я могла бы выступать хотя бы на чемпионате мира и чемпионате Европы. Я продолжаю тренироваться, но делать это в таком психологическом состоянии очень трудно. Первое время у меня были слезы, депрессии, обида. Я думала: «Ну как же так?!» Я приходила на тренировку, но тренера здесь не было, потому что он уехал на сборы с другими спортсменами. И вот такой никому не нужный человек ходит на тренировку, делает что-то… Очень тяжело, когда нет ни мотивации, ни цели. Ты находишься в непонятном состоянии, когда вот-вот тебе могут сказать, что ты дисквалифицирована. И зачем ты тогда здесь тренируешься? Но сейчас, наверное, у меня уже нет сил грустить. Я уже просто жду решения.

— Вчера Спортивный арбитражный суд отклонил апелляцию Олимпийского комитета России и 68 российских легкоатлетов, которые пытались обжаловать решение ИААФ о недопуске к Олимпиаде. Вы ожидали подобного решения?
— Я до последнего верила, что все-таки здравый смысл победит и что наши легкоатлеты все-таки поедут на Олимпиаду. Но так вышло, что решение было не в их пользу. Большую роль, конечно, сыграл доклад Макларена (глава независимой комиссии Всемирного антидопингового агентства, — прим. 66.ru), в котором Россия обвинялась в подмене проб и еще во многих моментах. Я, конечно, не была претендентом на Олимпийские игры в Рио-де-Жанейро из-за своего отстранения, но представляю, каково сейчас спортсменам, которые проделали столько работы — и не попадут на соревнования. Они проводили по две-три тренировки в день, а сейчас даже не могут показать, на что они способны. Спортсмену очень важно постоянно добиваться чего-то, чтобы это было стимулом для дальнейшей работы.

— ИААФ допустила к Олимпийским играм в Рио только Дарью Клишину — в качестве независимого атлета. Некоторые болельщики заявили, что Дарья предала Россию, согласившись на участие под нейтральным флагом, а кто-то предложил ей получить американское гражданство, раз тренируется и живет она в Штатах. На ваш взгляд, Дарья правильно поступила, что не отказалась от участия в знак протеста?
— Я все-таки на стороне Дарьи. Олимпийский чемпион — он и без флага олимпийский чемпион. Я к этому так отношусь. Я бы, наверное, поступила так же, как и она. Потому что очень жаль свой труд. У нас не так много времени, чтобы заниматься спортом и доказывать, что ты лучший. Да, если ты победишь, то во время награждения не будет звучать гимн России. Но все-таки она русская, с флагом или без. Поэтому я думаю, что это не имеет значения.

— Когда суд в Лозанне будет рассматривать иск ИААФ на вашу дисквалификацию? Вы будете присутствовать лично?
— Мы очень надеемся, что заседание назначат в ближайшее время. Мой адвокат Артем Пацев постоянно спрашивает, ну когда, и ему отвечают: «Скоро». Дело в том, что сроки нигде не регламентированы. И мы все сидим и ждем. Когда станет известна дата, я поеду в Лозанну. Адвокат сказал, что мое присутствие на процессе необходимо.

— В случае положительно решения будете подавать в суд на Юлию Степанову за клевету?
— Если меня восстановят, то думаю, что да. Я потеряла целый год жизни, спортивной жизни. Конечно, и деньги тоже. Потому я бы продолжила и дальше отстаивать свои права, потому что они наглым образом были нарушены.

— Если вам не удастся доказать свою непричастность к допингу, то бронза на Олимпиаде в Лондоне может быть аннулирована?
— Сейчас возможно всё. Конечно, это будет нарушением моих прав. Я сдавала допинг-пробу и в Лондоне, и до Лондона, и после Лондона — и всё было чисто. Каким образом могут забрать медаль, если у меня нет положительных проб, я не знаю. Более того, мне непонятно, с какого момента можно обнулить мои результаты, если нет даже точной даты. Обычно обнуление результата происходит с того момента, как выявляется положительная допинг-проба. Поэтому сейчас это большой вопрос. Как говорит мой адвокат, это дело абсурдное. Но в связи с таким положением России результат может быть любой. Мы просто надеемся, что этого все же недостаточно, чтобы поломать судьбу спортсмена.

«Допинг есть везде, не только в России»

— Вы прочитали доклад комиссии Макларена, в котором есть офицеры ФСБ с пробирками мочи и коктейль «Дюшес», смешанный на основе алкоголя, замминистра спорта и его ближайшие помощники. Обычного человека, не связанного со спортом, многие вещи в нем могут шокировать…
— У доклада была цель — воздействовать на арбитров КАСа, которые принимали решение по допуску нашей сборной к Олимпиаде. Не знаю, могло ли все это быть на самом деле… Мне сложно говорить об этом. Я думаю, что здесь явно имеет место какой-то прессинг. Много информации, которую сложно доказать. И почему иностранцы в это верят, мне не понять.

— Наверное, потому что у России плохая репутация за границей. Но я хотела спросить о другом. После этого доклада у вас не возникло мысли о том, что в нашей системе спорта пора что-то менять?
— Менять нужно везде. Допинг существует не только в России. Попадаются и американские спортсмены, и спортсмены из других стран. Почему заострили внимание именно на российских спортсменах, мне не понятно. Я только вижу, что происходит большая несправедливость, и расплачиваться за все приходится спортсменом своим неучастием в Олимпийских играх. Мне очень грустно смотреть на то, как страдают спортсмены и как ломаются их судьбы.

— Того же Григория Родченкова еще в 2011 году обвиняли в торговле запрещенными препаратами. Тем не менее это не помешало ему возглавить Антидопинговый центр… Сейчас он один из ключевых информаторов ВАДА.
— Мне кажется, если сейчас взять любого человека, который будет плохо говорить о России, его будут слушать. Сделают героем и скажут, что именно он говорит правду. Лично я сомневаюсь в достоверности всех этих источников. Кому-то заплатили деньги, кого-то назначили на ключевой пост за дачу подобных показаний. Каждый преследует свои цели. Я слышала, что Юлия Степанова получила 10 тыс. евро от немецкого Фонда помощи жертвам допинга.

— Недавно российские байдарочники и каноисты выложили в открытый доступ информацию обо всех прошедших допинг-контролях за последний год. Почему бы всем легкоатлетам не поступить так же, чтобы показать, что скрывать им нечего?
— Не знаю, для чего это нужно. Спортсмены постоянно сдают допинг-пробы, к некоторым могут даже приезжать каждый день. Но об этом почему-то умалчивают. Мы каждый день указываем свое местоположение, понимая, что проверка может прийти к нам в любое время. У нас есть тайм-слот — это один час, когда мы должны быть в указанном месте. В этот тайм-слот могут прийти с проверкой и взять допинг-пробу. Если я забуду указать свое местоположение, то мне поставят флажок. Три таких флажка — это дисквалификация. Мы всегда готовы открыть им дверь. Но они почему-то говорят, что мы скрываемся.

— Вы и сейчас каждый день указываете свое местоположение?
— Да, но, честно говоря, сейчас они потеряли ко мне интерес. Проверять меня не приходили уже очень давно.

— Отстранить Россию от участия в Олимпиаде Международный олимпийский комитет может 30–31 июля. Что это будет означать для российских спортсменов? Они, по сути, станут изгоями?
— У меня было такое ощущение, когда меня отстранили… Я даже не могла тренироваться там, где тренируется сборная команда России. Будто я какой-то преступник и должна сидеть дома. Для легкой атлетики подобное решение, конечно, станет большим ударом. В том числе и для детской легкой атлетики. Потому что спортсмены для них — кумиры. Нельзя лишать спортсменов их главной цели — Олимпийских игр… Главное — чтобы они нашли в себе силы пережить это время. Я надеюсь, что все образуется и мы сможем занимать те места, которые нам принадлежат по праву.

«Раньше мне было понятно, для чего я живу. Теперь все изменилось»

— Чем вы занимаетесь сейчас, во время отстранения?
— Я продолжаю тренироваться. С моим тренером я созваниваюсь почти каждый день. Чтобы хоть как-то себя отвлечь, хожу в фотошколу. Пытаюсь себя найти в чем-то другом. Фотография мне давно очень интересна. Возможно, я могла бы работать фотографом. Ну и воспитываю кота (смеется, — прим. 66.ru).

— Вы готовы отказаться от большого спорта, если не получится доказать свою правоту в Лозанне?
— Сложный вопрос. Я отдала спорту 11 лет. Я вставала каждый день, мне было понятно, для чего я живу, что я хочу. У меня была цель. И я уже была кем-то. Я была личностью в спорте. Меня уважали как спортсменку. И когда тебе в 25 лет говорят, что твой спорт никому не нужен, говорят: «Иди работай, начинай все заново», — это очень сложно. Сложно сделать первый шаг, ведь придется выстраивать все по крупицам заново. Но… Ничего не остается, кроме как смириться с этим.

— Вы кого-то вините в том, что с вами произошло?
— Наверное, виноват тот, кто все это начал. А началось все с безобидной аудиозаписи… Сложно сказать, потому что прессинг идет со всех сторон, и концов сейчас уже не видно.