«Родители отказываются от них пачками». История отца, который воспитывает брошенных детей

Разговор был записан 1 июня. Имена всех приемных детей изменены

На входе в дом по улице Восточная табличка «Осторожно! Злая собака, злые хозяева, злые дети. Все злые». В коридоре — настольный теннис.

Огромное количество людей, проживающих в доме, выдает только выставленная в бесконечный ряд обувь.

Хозяин жилища провожает внутрь. Первым делом — на кухню. И тут же спешно убирает со стола два противня. Чувствую знакомый запах. Никогда не могла понять из чего он состоит, но так всегда пахло в квартире у моего дедушки.

«Знаете, я боюсь, что вы это…разочаруетесь. Мы обычная семья со своими проблемами и победами. Все как у всех <…> Но давайте, задавайте свои вопросы. Что вас интересует?», — повторяет как мантру несколько раз перед началом разговора Олег Зуев.

«Бутылку не привезете, я ее брошу»

— Когда и почему вы решили заниматься судьбами не родных детей?

— Мы с женой занимаемся судьбами и родных и не родных детей. Всяких, короче. Как их разделить? Они все мои, потому что я люблю их. У меня, знаете, такое видео есть, где я сижу среди детей. Одна тут сидит (показывает на диван) массаж делает, другая ухо чешет, а третья с ложечки кормит. Мне нравится это (смеется).

Дед у меня был председателем колхоза. Все тогда мечтали стать летчиками. Но я книжек много читал — все зрение спалил, поэтому летчиком никак. А раз у меня семья была связана с сельским хозяйством, от меня настоятельно потребовали пойти в сельскохозяйственную академию. Выучился и пришел сюда по направлению от нашего совхоза.

И так судьба распорядилась, что пригласили в администрацию. Ну, и, короче, доработался я до главы администрации. В 1990-е годы тяжело было. Зарплата 30 тыс. рублей. Да, хорошая по тем меркам, но я ее по полгода не получал и жена тоже без зарплаты. А к тому времени у меня уже были два своих родных ребенка — Анастасия и Ярослав. И как вот жить? Взяток я не брал. Мы завели коз, гусей, свиней, пчел. Сейчас уже частично только хозяйство осталось — жена меня пожалела, продали стадо в прошлом году.

— Давайте возвратимся к вопросу про детей.

— Раз я стал главой администрации, то по работе посещал детские дома. Там такие мамаши (махнул рукой). Детдома полунищие: то холодильник надо, то спонсоров найти. У меня обе семьи и по маме и по отцу — многодетные, а у нас два ребенка всего. Вот тогда у меня мысль зародилась. Но рожать своих не хотелось — условия в те годы были невероятные, как самим бы выжить.

— Расскажите про первого ребенка, которого вы захотели взять из детдома.

— Я пришел в наш в детский дом. Там девочка ко мне привязалась. Хорошенькая такая: белокурая, глаза голубые, 7 лет. Мать у нее как фабрика [детей часто рожала] — 4,5,6 ребенок…В один из дней она высунула эту девочку из окна второго этажа. Держала за ногу и кричала: «Бутылку не привезете, я ее брошу». Прохожие, естественно, жалели и покупали ей алкоголь. А сестренку этой девочки годовалую изнасиловал сожитель матери, у нее матка вывалилась. Этого ребенка удочерили американцы, вылечили ее, на ноги поставили.

Мы решили хоть как-то помогать таким детям. В 1990-е годы была страшная статистика: 87% девочек в проститутки уходили, тот же процент мальчиков — на зону. Хоть одного захотелось вытащить, спасти от такой судьбы.

— А что в итоге стало с той белокурой девочкой?

— Вот, слушайте. Мы взяли сначала мальчика. У его родителей в семье случилась трагедия. Отец жену нашел, а она оказалась распутницей. Как-то он пришел домой и застал ее с другим мужчиной. В состоянии аффекта убил. Тело увез на свалку кладбища и сжег. Понятно, что потом он надолго сел, а ребенок остался. Мы взяли его.

Я же глава (улыбается). Писал бумагу, что беру на себя ответственность. Сейчас такое, конечно, не прокатит, надо курсы приемных родителей сначала пройти. Привели мы его домой, а он в угол забился и сидит, и сидит — не ест, не пьет. В итоге так и не смог он выйти из стресса, не пошел к нам. Специалисты с ним поработали. Но, похоже, все равно плохим человеком стал, вором.

И вот запала нам в душу эта девочка. Денег немного, но свое хозяйство. Подумали, что уж молока и мяса хватит еще на одного ребенка. Полгода она у нас пробыла как в гостевой семье. Я сказки ей рассказывал, усыплял. Но как в приемную семью нам ее не отдали по формальным причинам. Комиссия пришла, посмотрела, что дом еще не сдан и по-факту это еще стройматериалы. Не дали. Кому хорошо сделали? Непонятно. Через два года я уже этот дом сдал.

Но мы продолжали ее курировать в детском доме. Сейчас ей уже 30 с лишним лет, вышла замуж. Муж самозанятый с зоны пришел. Мы и хвалим и контролируем ее. Вообще мы дружим до сих пор. Я «папочка» у нее, мама — «мамочка». Когда в гости приезжает к нам, поднимает меня, крепко так сжимает, у меня аж легкие вылетают (смеется). И целует.

На кухню заходит родная старшая дочь Анастасия с ребенком на руках.

— Настюша, проходи, — говорит Олег Зуев.

— Нееее, — скромно отвечает дочь.

— Ну, иди в зал тогда, заботливо произносит отец и начинает хвастаться родной дочерью: «Она у меня учитель высшей категории. Это в 32-то года. Входит в пятерку лучших преподавателей Каменска-Уральского по русскому и литературе. Когда училась, вообще с ней никаких проблем не было. Ни разу домашку с ней не делал, клянусь».

— А, кстати, как родные дети относились к тому, что папа взял столько приемных?, — успеваю спросить я.

— Ревновали, конечно, — коротко отвечает Анастасия.

— Возвращаясь к теме. В итоге мы так психанули, что нам не дали удочерить эту белокурую девочку, что еще двоих собственных родили.

— Ну и забыли потом на время о том, чтобы новых приемных детей брать?

— Да. А как этих детей подняли, я вспомнил, что у меня есть задатки такие — предки все многодетные. Там уже я пошел в отставку в 2005 году.

— Почему?

— Не буду говорить, но конфликт был с основным главой администрации [Каменска-Уральского района]. Ушел и ушел. Перекрестился.

— Вернемся к детям

— Так, ага… Мы решили с женой, что магазин есть, доход нормальный, огород. А нам под 40 лет — все, рожать уже хватит. Закончили курсы приемных родителей. Причем до такого смешного доходило, что это как-то вообще… Мы с супругой смотрим, как эти службы работают. И всегда кажется, что как-то не совсем правильно, неполноценно.

— А что вам не нравится?

— Ну, вот мы встали в кружок, мячик друг другу кинули. Все, иди, до свидания. Все хорошо. Господи, как это нам помогло?! Я так и не понял. Фикция ради галочки, многие службы до сих пор так работают. Какой-то системный сбой на государственном уровне. Такое впечатление, что в 1990-е годы не было схемы, как воспитывать ребенка, особенно сложных детей, которые по-факту являются социальными инвалидами. Слово неприятное, но я его назову. Я не знаю, даже собаки щенят не бросают, а люди детей выбрасывают. Так, по теме, по теме. На чем мы остановились?

— На том, что пошли снова в детский дом за приемными детьми

— Да. Их пачками сдают. Как фабрики неблагополучные — шлепают и выбрасывают. В итоге директор детдома предложила нам взять девочку Ирину — 8 или 10 лет ей было, точно не помню. А ребенок весь в наколках, мат перемат. В притонах жила, ее готовили в проститутки. Я спрашиваю ее: «А чего ты не пила?». Она отвечает: «Нет такого, что я не пила. Пила все, начиная от браги и заканчивая вермутом». Татуировки мы лазером потом выжгли.

Выделили ей комнату, а она сидит и даже есть не выходит. Вплоть до того, что мы ей еду на второй этаж приносили. Думаю, ну что так ребенок и будет мучится полтора года что ли, пока привыкание идет? Спросили, чего она хочет. Она сказала, что в детском доме у нее осталась подружка. Мы и пошли за этой подружкой.

А у девочки этой, подружки, восьмая группа инвалидности. Это слабоумие. Еще у нее и брат такой же, чуть ли не живет в областном неврологическом диспансере. Мои родные дети не захотели такого брата.

Потом пошел решать дела снова в этот детдом. Увидел эту девчонку, она на улице гуляла. Глаза как фонарик, смотрит, сердце прямо выскочило. Мать у нее трассовая проститутка — рожает и выбрасывает, рожает и выбрасывает. Дом деревянный, спят все сожители ее вповалку — камазисты, приезжие. И в туалет ходят прямо в комнате. Представляете, туалета нет, комната — она и есть туалет. Взяли мы и ее в итоге, она написала отказную от брата.

Училась сначала в специальном интернате, а я не хотел, чтобы у нее зеленый аттестат был — значит слабоумная. Отдал в итоге в общеобразовательную школу. Никак, все-таки коррекционный класс. Два раза ездила в Шадринск в вуз поступать, не получилось. В итоге устроили ее в колледж, она закончила на повара-кондитера. После этого мы ее зеленый сертификат выкинули.

Работает в «Ленте». Сейчас замужем, родила — голубоглазый, хороший такой мальчишка. В общем, состоялась как человек с большой буквы, как личность. Есть, есть в этом наша доля (чуть не ревет). Извините, что-то я расчувствовался.

— А с Ириной в итоге не было проблем?

— Не хотели нам ее давать, говорили что будущая уголовница — родная ее мать двоих зарезала. Девочка уже была в двух приемных семьях. Там люди-то вымерли, говорили нам. В одной семье папа умер из-за нее — сердечный приступ. Она убегала постоянно, он не выдержал. Мать приемная избивала, у нее вооот такие шрамы на голове были (показывает). В итоге вопрос с ее удочерением мы решили через областное министерство.

С ней все на нервах, все на нервах. Бывало шантажировала, что уйдет из дома. У нее дикое желание с парнями общаться, животное какое-то чувство. В 14 лет пришла с лагеря, толком не разговаривает. Я спросил: «Что такое? Влюбилась?». А парню 18 лет, он ей по ночам звОнит или как правильно-то — звонИт.

Слышу, общение матом какое-то. Я говорю: «Может быть, это не тот человек, в которого стоит влюбляться?». Она отвечает: «Не могу, влюбилась». Как-то отправили ее за хлебом, а ноутбук открытый. Я влез в эту переписку, там что-то типа: «Быстрее, все ушли на дискотеку. Приходи ко мне, все успеем сделать». Все, я в больнице на месяц — сердечный приступ. После этого случая вообще решил не подходить, не лезть, не хочу даже это все знать.

Ну, я девчонкам говорил всегда: «Дружите — я не против, но не надо свою девичью честь первому встречному отдавать, это еще пригодится». Колледж она бросила. Торгашом работала, потом в Екатеринбург переехала. Намоталась, в общем, вернулась. Пошла, выучилась на козловый кран. Пошла на работу на трубный завод к нам. За два года купила квартиру себе сама.

— У вас, кажется, есть еще девочки

— Да, Оля и Кристина. Оле сейчас 17. С ней вообще жуткая тема. Мама у них обеих была шизофреничка, гулящая, работала в притоне в Выксе. И вот эту Олю с 9 лет отдавали, так скажем, на ублажение мужчинам. Когда мы ее брали, ей 12 лет было и я всегда говорил, что не потерплю, если девушка до 18 лет не девственница. Она тогда и сказала: «Извините, но я, как бы, давно уже не девственница».

И вот она продолжала фестивалить. Это уже как образ жизни у нее. То ли она какие-то флюиды высылает, то ли что, сразу парни какие-то. Не могу, говорит, без этого. Один месяц у нее один парень, потом другой. Всех старшеклассников перебрала.

Последний случай был буквально год назад. Восьмой класс. Мама сказала, что не пустит гулять. Она надела шубу и прямо на скорости прорвалась так, что у матери синяки даже остались на груди. Выпрыгнула в окно. Потом мы нашли ее с полицией, вся в синяках. Она придумала, что мать ее избила. Нас таскать по допросам начали. Благо эксперты умные оказались, поняли, что синяки у нее старые. Потом она призналась, что оговорила мать. В отделе опеки нам говорили «Лишь бы до 16 не родила». Ну, вот не родила, слава богу.

«Я, кстати, ухожу на СВО. Там участок дают»

— А с мальчиками как, легче?

— Мальчик Денис у нас очень проблемный. Как-то раз, это было первую неделю как мы его взяли, налили ему тарелку борща. Он кинулся за ней и уронил. Тут же забился в угол. Я говорю: «Да сейчас все вытрем и новую тарелку нальем. Какие проблемы-то?» Видимо, били что ли за что-то в родной семье, не знаю.

В один день смотрим, время 20:00, ливень льет, его нет. А он, оказывается, в трусиках и шлепках в магазин пошел и вот так вот встал у магазина. Его мама родная заставляла огороды грабить, у церкви стоять, у магазинов стоять и воровать, чтобы выжить как-то. А папа его родной в 14 лет убийство совершил, отсидел. Потом вышел и через два дня трех девочек задавил на машине насмерть. Спросили мы у него в один момент, кем он хочет быть. Он, говорит, авторитетом быть хочу и два раза посидеть в тюрьме. Убегает постоянно.

Он, знаете, бизнесмен у нас, короче (смеется). Сначала купили ему ноутбук Sony. Он поиграл, кнопки выковырял. Потом взяли уже недорогой ему, китайский какой-то. Играл, играл, сломал и опять в бега. Мы потом посмотрели ноутбук, а там видеокарты нет. Он оттуда кишки выдрал, продал. Велосипед один тоже укатил, продал. Вот такой бизнесмен.

А Олег хочет родину защищать. Таких мало сейчас. Спортсмен. У него есть медали и за самбо, и за бокс. У него мышцы такие прямо любоваться можно. Он 100 раз отжимается. Вы могли в 12 лет 100 раз отжаться? Нет.

— А как вы вечера проводите?

— Я, бывает, сажу их всех за стол и начинаю спрашивать, кто такой, допустим, князь Владимир, или что было в 1242 году. Они же русские люди, должны это знать. Буквально 10–15 вот таких дат знать, чтобы ты был грамотный человек.

— А что это конкретно за даты такие, которые обязаны знать?

— 988 год — крещение Руси, 1242 год — Ледовое побоище, Александр Невский. 1380 год — Донской. Вот эта битва…Разволновался, забыл.

— Куликовская.

— Да. Потом вот Минин и Пожарский, Петр Первый…Ну, вот они все уходят постепенно из-за стола, когда заводим эту тему, одна Люда у меня остается.

— Любит учиться?

— Да. Первое место заняла в патриотическом конкурсе. Мы ждали обещанной поездки в Москву, говорили про встречу с президентом. Она с таким восторгом ехала на подведение итогов в Екатеринбург в библиотеку Белинского. А там сказали, что в столицу поедут дети, занявшие второе и третье место. Объяснение — надо будет оплатить самолет. Подумали, что у нас нет на это денег и поэтому в список не включили. Ребенок стрессанул.

В 2018 году мы выиграли конкурс лучших многодетных семей. Нам министр соцполитики Андрей Злоказов подарил 15 тыс. рублей. Мы подумали, ну вот что на них купишь, и пошли взяли большой телевизор за 100 тыс. рублей. Остальные сами добавили. Обещали тогда еще тоже поездку в Москву, но так почему-то мы ее и не дождались.

Я, кстати, ухожу на СВО.

— А как вы себе это представляете? У вас детей столько и жена

— Думать буду. Жена ругала, потом, вроде, согласилась, теперь опять ругает. Может не отпустят еще. Но я уже куратора себе нашел. Мне скучно, я Афганистан просидел. Как дурачок просидел, проучился. В школе, потом в институте. Сижу, сижу. У меня одноклассники там побывали. У меня все права есть — А, Б, Ц, на гусеничную технику. А я просидел.

Мне участок нужен, чтобы построить четвертый дом — каждому родному ребену по дому. Денег у меня на покупку участка нет. Россия такая большая страна — дайте мне, ради бога, землю. Я отчитаюсь. Никто не дает. Вот я и хочу пойти на СВО. Там участок дают (шепчет).

Перед уходом Олег Зуев показывает нам сад с кроликами, курицами и ульями пчел. Последние, уверяет, не ужалят.