За свою жизнь Олег Артемьев суммарно провел на Международной космической станции (МКС) год: участвовал в экспериментальных исследованиях в интересах межпланетных полетов и освоения планет Солнечной системы. Считается штатным блогером Роскосмоса и самым популярным космонавтом-блогером в России — у его страницы в Instagram 276 тысяч подписчиков.
Мы ждем спикера в Патриаршем подворье у Храма-на-Крови. Олег Артемьев опоздал на полтора часа. За это время я, несколько нервничая, смотрела на часы, заметила в углу икону с изображением Иисуса, который с укоризной смотрит на меня, а на стене — портрет Николая II со строгим взглядом.
Как потом выяснилось, наш гость опоздал, потому что «не мог оторваться от танков в музее УГМК в Верхней Пышме». После длительного ожидания в кабинет наконец входит на вид совершенно обычный мужчина в рубашке и джинсах. Очень сдержанный при общении, но когда говорит про космос — мечтательно улыбается.
— Нормально так или переодеться в форму с наградами? — спрашивает нас помощник Артемьева.
— Без разницы. Как хотите, — решаю я предоставить выбор герою.
И он выбирает — снимаем в обычной «гражданской одежде».
Не фанатик, но вытравить веру из меня невозможно
Я не читал учебников по психологии, но зато видел, как родители выходили из своих конфликтов благодаря терпимости, доброжелательности и умению договариваться с теми, с кем ты живешь рядом. Они для меня были таким учебником по психологии. Вместе они уже 50 лет. Вот сколько мне лет — столько они и вместе! Мне повезло, потому что у меня полная семья.
Я копирую модель поведения моих родителей по уживаемости в любой среде. Она оправдывает себя и работает на всех этапах моей жизни! Порой я даже сам извиняюсь за то, что ничего не делал. Это помогает избежать развода. Думаю, что и мои дети последуют этому примеру и разводов у них не будет.
«Зачем тебе это надо?» — такого в нашей семье никогда не было. Существовало другое: «Конечно, давай занимайся, если хочешь. А не хочешь — не надо». Родители всегда поддерживали меня в моих решениях.
Я ходил в музыкальную школу на окраине города, а мы жили в центре. Можно было доехать до нее на автобусе, но он ходил редко и делал большой круг, поэтому шли пешком. А на Байконуре жестко-континентальный климат, и летом вот по этой жуткой жаре нужно было добираться до школы — многие дети не выдерживали и падали в обморок.
Стоила она, к слову, 25 рублей в месяц — это громадные деньги по тем временам. Несмотря на то, что папа был военнослужащий, а они в Советском Союзе получали довольно хорошо. В итоге я бросил музыкалку — раздражало сольфеджио.
Я вырос верующим человеком, несмотря на то, что провел детство в городе, где вообще никогда не было храмов — они появились только после распада СССР. У нас было принято всегда мириться на Троицу. Но мы уважали и мусульманские праздники. Потому что жили все вместе, в одном доме — и казахи, и корейцы, и узбеки, и украинцы. Они приглашали нас на свои религиозные праздники, а мы их — на свои.
У нас в семье есть традиция — передавать иконы из поколения в поколение. И даже если будут доказательства, что бога нет, то я все равно продолжу традиции своей семьи. Я читал много атеистических книг и хочу сказать, что не фанатик и не буду неистовствовать — искать каких-то демонов по углам. Я все-таки здравомыслящий человек. Вера помогает мне справляться с какими-то критическими ситуациями. Просто это есть в моей жизни, и вытравить это из нее невозможно!
 Фото: 66.RU |
|---|
Хотел стать моряком, но мечта трансформировалась
Вопреки сложившемуся мнению, что все мальчишки, особенно в СССР, мечтали стать космонавтами, у меня было не так. Я хотел стать моряком, но с этим возникли проблемы. Я судил об этой профессии только по книгам, и только когда уже попал в порт Таллина, ребята объяснили, что мне здесь не пробиться — не стать капитаном. Это династическая профессия. Чтобы убедиться в этом, я просмотрел всю доступную информацию и понял, что 70% тех кораблей, на которых я был, управляли родственники или дети тех капитанов, которые были на этих судах до этого. Тогда я понял, что смысла конкурировать тут нет, и посоветовался с папой насчет того, чтобы изменить свой жизненный путь. Пошел в техникум электрооборудования промышленных предприятий. Потом ушел в армию. Когда вернулся домой после службы, то мог, раз закончил техникум, сразу поступить на третий курс Таллинского университета. Но тогда как раз развалился Советский Союз, и чтобы мне поступить туда, надо было пройти подготовительные курсы. Они оказались очень дорогие — 200 рублей за месяц, а надо было отходить пять. Зарплаты, для понимания, тогда были по 105–120 рублей.
Начал искать, куда еще возможно идти учиться дальше, по книгам-справочникам. Параллельно проштудировал биографии известных людей и понял, что у космонавтов самое лучшее образование. Большинство из них — военные летчики, но мне уже было поздно идти в летное училище. Часть закончили гражданские институты: Московский авиационный институт (МАИ) — кстати, владыка Евгений Кульберг (митрополит Екатеринбургский и Верхотурский) тоже закончил МАИ, — а часть — Бауманское училище.
И я начал обзванивать телефоны вузов по этому справочнику. Звоню в МАИ, а они говорят: «Да, у нас есть подготовительное отделение, стоимость — 150 рублей в месяц». О, это уже лучше. Но на всякий случай еще позвонил в Бауманку. Они мне говорят: «Сейчас как раз ведем прием на подготовительное отделение. Через неделю можно начать учиться».
Я резонно спрашиваю: «А сколько это стоит?» Мне отвечают: «В смысле, сколько стоит? Мы сами будем вам платить стипендию». Я такой: «Ух ты! Ну, тогда все, я скоро ваш». И как раз во время учебы на подготовительном отделении нас повезли в Центр управления полетами. Перед нами выступал космонавт Владимир Соловьев. За полтора часа он успел всех заразить желанием стать космонавтами. В итоге у кого-то получилось, у кого-то нет. У меня получилось! Вот так трансформировалась мечта. Мореплавание и звездоплавание — родственные вещи. Даже терминология, которая применяется в мореплавании, такая же, как и в космосе.
Порой я думал: «А стоит ли оно того?»
Самое сложное — ожидание космического полета. Это темные времена — многие не выдерживают и пристращаются к алкоголю! Пока тебя не назначили в экипаж — ты все время учишься: сдаешь порядка 150 зачетов и экзаменов. Когда назначат — тоже учишься, но там ты уже понимаешь, к чему идешь. У нас сейчас порядка 240 космонавтов, а слетали в космос только 125-126. Получается, что каждый второй может не слетать. Хорошо, если 10 лет в отряде пробыл — можешь на пенсию пойти, а если ты, например, был там 9 лет и тебя списывают, то ты уже остаешься без пенсии и надо идти дальше куда-то работать. Случается, что только пришел и через полгода тебя увольняют из отряда, потому что у нас много экстремальных подготовок, где ты можешь получить травму или подхватить какую-нибудь инфекционную болезнь. Или вдруг где-то заражаешься гепатитом, и все — с гепатитом в космос нельзя!
Меня выпустили в полет через 11 лет. Рекордсмены ждут по 18, а в среднем — около 8 лет. Я был уверен, что попаду в космос быстрее, но 1 февраля 2003 года произошла катастрофа с шаттлом «Колумбия», и американцы свернули программу на 32 месяца. Экипажи не летали несколько лет, поэтому очередь удлинилась.
Были моменты, когда думал: «А нужно ли мне вообще продолжать это дело?» Но благодаря тому, что участвовал в разных испытаниях по выходу в открытый космос (например, в программе «Марс 500»), то есть оставался как бы при деле, — переждал этот период. Когда меня назначили в полет, то особой радости и восторга уже не было. Но когда я увидел Землю из космоса, то понял, что этот длинный путь был не зря и даже если что-то сейчас случится и меня спустят обратно, эта минута того стоила!
Пока сам можешь двигаться и ходить в туалет — ты счастливый человек!
Всегда тяжело делать первый шаг. У нас при общей космической подготовке есть прыжки с парашютом. Но ты не просто прыгаешь, а в свободном падении решаешь какие-то задачи, которые тебе дают психологи. Они обычно пишутся на специальных табличках, которые прикрепляют на руки. И перед тем, как выпрыгнуть, психолог срывает у тебя закрывающий верхний «листочек» и выталкивает за борт. И вот ты барахтаешься, потом принимаешь устойчивое положение и начинаешь решать задачу. Ответ диктуешь в микродиктофон, который на шлеме. Кроме того, ты должен описать все, что ты видишь вокруг, и то, что происходит с тобой, происходило до этого и будет происходить потом. Когда человек не подготовлен, то там из всего репортажа только «ух, ах» и, может быть, еще пару ругательств и выдох, когда парашют раскрылся. Но с каждым прыжком становишься все хладнокровнее. Обычно нужно 30–35 прыжков, и человек выходит на нормальный уровень.
Ситуация и совет, который я запомнил на всю жизнь, случился как раз во время моего обучения, когда я надорвал сухожилие на прыжках с парашютом, а потом порвал его полностью на физкультуре. Почти год и восемь месяцев я провел на костылях, хотели даже ампутировать ногу.
И вот я скачу такой несчастный по коридору в клинике Бурденко и слышу, человек из палаты кричит: «Пить, пить!» Захожу, а там мужчина — ни рук, ни ног у него. Он зимой ехал на машине и увидел, как другое авто упало в речку. Остановился и пошел спасать семью, которая там была. В итоге обморозил себе руки и ноги и после этого на всю жизнь прикован к постели. Он лишился работы, и от него после этого ушла жена. И вот он мне говорит: «Я слышу, ты что-то там стонешь, а ты на меня посмотри и подумай, кому лучше жить: мне или тебе?» Поэтому пока ты сам можешь двигаться и ходить в туалет — ты счастливый человек.
То, что сейчас делает Маск, сопоставимо с началом пилотируемой космонавтики в СССР
Недавно был у Илона Маска на космодроме в Бока-Чика. Об одном только можно пожалеть, что у нас нет такого типа людей. Наши миллионеры мечтают не о том — о яхтах и дворцах, а не о колонизации Солнечной системы. Человека нельзя заставить о чем-то мечтать, он должен сам этого захотеть. Для этого надо с детства его так воспитывать. Ну а наши олигархи, наверно, воспитывались в другой среде.
Илон Маск пошел по пути многоразовости ракет. У нас же, когда мы учились, говорили, что многоразовость — убыточно. Сейчас эта концепция меняется — один человек перевернул все представление о ракетной технике.
Я не смогу у нас сделать то, что сделал Илон Маск. Поэтому нужны люди, которые сейчас только растут. Кстати, возраст людей, которые работают у Маска, — от 20 до 30 лет. Они впахивают по 16 часов в сутки. Это сопоставимо с тем, что было в начале космической пилотируемой космонавтики СССР, когда у нас тоже на энтузиазме сидели и клепали ракеты. Сейчас у нас очень мало кто работает в ракетно-космической технике, а у тех, кто работает, — очень большой возраст. 50–60 лет — это не тот возраст, когда можно очень много творить. По-настоящему прорывные вещи делает та молодежь, которую дома пока никто не ждет — они могут работать сутками и не уходить с рабочего места. Только на них надежда!
Скорее вернусь на родное предприятие, чем снова пойду в депутаты
Как-то у меня был послеполетный отпуск, и я встречался со своими друзьями в Москве. Ребята сначала в шутку, а потом уже и всерьез предложили мне баллотироваться в Мосгордуму. Я думал полгода. И самым главным аргументом стало то, что Гагарин был депутатом Верховного совета два раза.
Упреки на меня, конечно, посыпались с самого начала. Первое, что мне говорили люди: «Мы ненавидим депутатов! Все они жулики и воры!» Сначала это вводило меня в ступор, но потом я разговаривал со всеми этими людьми и переубеждал. Даже пришлось взять отпуск на несколько месяцев для таких встреч с людьми.
Если бы я сказал, что пожалел, что избрался, то, наверно, обидел бы тех людей, которые за меня голосовали. Раз уж взял этот крест, то надо его уже до конца донести. Тут осталось-то уже половина срока, можно сказать.
Что касается поправки в Конституцию, предложенной Валентиной Терешковой (речь об обнулении президентского срока, — прим. ред.) и нападок на нее после этого, — у каждого человека есть право выступить и высказать свое мнение. И тут надо отдать дань мужеству Валентины Терешковой. Она прекрасно понимала, что многие будут недовольны. Это еще раз говорит о том, что необычные люди в свое время шли в космонавты — они не боятся идти против всех.
Моя космическая деятельность может закончиться хоть завтра. Скорее вернусь на родное предприятие в ракетно-космическую корпорацию «Энергия» имени Сергея Михайловича Королева и там какую-нибудь лямку возьму и буду тянуть.
