— Олег, как получилось, что ты отправился в поход на 3000 километров? Что тобой движет?
— Я сам себя называю «амбассадор Уральских гор». У меня есть проект «тысячники Южного Урала» (все вершины выше 1000 м, — прим. авт.), я стал первым человеком, который его выполнил: 20 лет ходил по ним, 255 «тысячников» собрал, находил примерно 3000 километров. Всего два человека реализовали этот проект (я и Евгений Гак). И есть проект «корона Урала» — пять высочайших вершин Уральских гор (Большой Иремель, Ослянка, Тельпозиз, Пайер и Народная) — он позволяет увидеть Урал в пяти вершинах, каждая из которых — квинтэссенция красоты каждой части Урала (Южный, Средний, Северный, Приполярный, Полярный).
У меня есть идея фикс — показать людям не разрозненный Урал, а Урал как горный комплекс, начиная от степей до полярных пустынь, как он плавно меняется и какой он разнообразный: Уральские горы — самые разнообразные в стране. И Урал — это мост, который соединяет две части России — южную и северную. Если взять на 100 километров восточнее или западнее Уральских гор, то в северной части мы попадем в непроходимые топи, болота, тундры — идти там почти невозможно. А по горному хребту можно пересечь всю страну, и я воспринимаю Урал как мост через Россию.
 Фото: Андрей Гусельников для 66.RU |
|---|
— Как семья среагировала на эту авантюру?
— Мы идем в этот поход с супругой вдвоем: все тяготы организации легли на нее, а мне только идти, в носу ковыряться, фоточки постить!-)
— Что уже прошел и каков дальнейший график?
— 786 километров я шел по Южному Уралу, прошел через [Национальный парк] Таганай и вот уже неделю иду по Среднему Уралу. Всего прошел 1034 километра. Через Нижние Серги иду в сторону реки Чусовой, потом — Средней Усьвы, затем — гора Ослянка, с нее — в Кытлым, далее Конжаковский камень, ГУХ (Главный Уральский хребет), Вишерский заповедник. Потом снова выйду на хребет в районе перевала Дятлова, далее — Пупы (плато Маньпупунер), через них — выход на исток реки Щугор, далее на Тельпозиз, на Неройку, с нее — на гору Народную, потом по хребту до железной дороги (к станции Лабытнанги, — прим. авт.), а дальше уже проще. Если дойду до железной дороги, то и последние 300 километров как-нибудь проползу.
— В начале 90-х свердловчанин Николай Рундквист с командой единомышленников также путешествовал по всему Уралу, но их поход длился 100 дней, а у тебя — 4-5 месяцев. Они круче?
— Они безусловно круче меня, потому что они шли в 1991 году, когда не было [сублимированной] еды, навигаторов, нормальной одежды. Но, с другой стороны, они ехали на велосипедах, плыли на байдарках, сплавлялись на рафтах — это немного другой маршрут. И он у них был короче на 500 километров, поэтому неправильно сравнивать эти два похода. Но я считаю, что Рундквист — реально очень крутой дядька.
«Стал выезжать с алкотуристами»
— Как готовился к путешествию и как дошел до жизни такой?
— Перед маршрутом я специально набрал 5 кг веса — старался мало бегать и максимально восстановить колени. Вообще, раньше я был неспортивным. В детстве я рос в тайге, на пасеке, много ходил по лесу — это заложило базис здоровья. У нас там очень гористая местность, постоянно приходилось ходить вверх-вниз, и хотя я был толстый, у меня были очень мощные ноги. Но в туризм меня это не вовлекло. Лет в 25 я весил под 110 кг, работал в МВД, пил-курил.
Когда закончил институт МВД, случайно оказался на каком-то рогейне (командная мультигонка на местности) и стал выезжать с алкотуристами — меня все это привлекло, но в какой-то момент я понял, что мне неинтересно сидеть на месте и бухать, и я начал ходить. А так как характер у меня сложный, ходить мне проще одному. Стал ставить перед собой спортивные цели: например, у меня был проект «Южный Урал нон-стоп» — все основные хребты я пробегал за сутки.
Начал бегать, стал участвовать в мультигонках, суточных забегах. Потом я понял, что невозможно бегать и ходить в походы одновременно. Сейчас я меньше бегаю — больше хожу либо делаю силовые тренировки на ноги и занимаюсь ОФП. К такому маршруту, какой я сейчас иду, непонятно, как готовиться: у меня такого опыта нет, больше 500 километров я не ходил.
— Какие трудности в пути?
— Много факторов: по семье скучаешь, тяжело идти — ты постоянно чувствуешь какую-то боль: болят ноги, спина, тебе то жарко, то холодно, тебе охота жрать, то охота пить, в спальнике либо жарко, либо холодно, либо ты воняешь, когда ты несколько дней не мылся. Плюс я постоянно что-то выкладываю: надо придумать, что написать, выгрузить — это тоже изматывает. Я веду дневник, но не на бумаге, потому что я уже разучился писать: в блокнот я записываю основные точки, а в основном надиктовываю. Но даже это тяжело: надо заставить себя вспомнить, прокрутить в голове весь день. Но классные моменты похода — рассветы, закаты и осознание того, что ты делаешь для себя какое-то великое дело, — все это перекрывают.
— Какой усталости больше — физической или психологической?
— Главная проблема — не в физической подготовке, а в голове. Поэтому я и пошел сейчас, когда у меня уже и «физуха» более-менее нормальная, но и в голове уже что-то устаканилось. Но я знаю путешественников, которым за 60, и они ходят маршруты по несколько тысяч километров! Они не очень сильны физически, зато морально устойчивы. Главный секрет успеха на моем маршруте — дробить его: больше чем на 100 километров вперед не думать. Потому что когда ты стоишь на старте и перед тобой 3000 километров страданий, боли и одиночества, ты плюнешь и пойдешь обратно. Я думаю на 100 километров, дошел — думаю о следующей точке.
— Зачем ты все это делаешь?
— Я для себя как-то сформулировал идею, она простая и, может, глупая: хочу попасть в энциклопедию, оставить свой след в истории Урала. Это мной и двигает.
«Медведь всегда где-то рядом»
— Тебе не страшно? На днях в парке «Оленьи ручьи», где ты находишься, маргиналы убили девушку-туристку из Перми, чтобы воспользоваться ее банковской картой…
— Бояться — в лес не ходить: в городе ненамного безопасней. Я много хожу по тайге, и если соблюдать некоторые правила, это более-менее безопасно. Конечно, риски есть, но они несравнимы с теми, которым подвергаются другие люди. Все географические открытия были совершены с гораздо большими рисками. На крайний случай у меня есть кнопка в руке, которую я нажму, и все сразу узнают, что у меня проблемы. Спутниковый трекер — это сегодня стандарт безопасности, он должен быть у любого туриста-одиночки.
— Какие основные риски в твоем походе?
— Основных опасностей три: дикие животные, люди, травмы. Травмы — от падения на курумах (нагромождениях камней, — прим. авт.). Я, кстати, планирую пройти через место получения травмы Николаем Александровым — это очень крутой турист-путешественник из Печоры. В 90-е годы он совершал трансуральский переход и в районе Неройки упал на снежнике, сломал бедро, лежал две недели в горах в палатке, потом выполз в Неройку и спасся. Все это он описал в рассказе «Я вернусь сюда непременно» — по нему можно снимать фильм. Сейчас он живой, хромает, в походы ходит, но только в водные.
— Если медведь выйдет на дорогу?
— Я буду его фотографировать!-). На самом деле с медведем все сложно, но я не знаю случаев, когда бы медведь убил туриста на Урале. А случаев, когда люди убивали туристов, много. Не тех хищников боятся!
Встречи с медведем можно разделить на два варианта. Первый — когда ты вышел на медведя случайно, он на тебя не охотится. Он может напасть, ударить лапой, но это будет не агрессия, а самозащита. Именно на эти ситуации направлено предупреждение: я иду, постукиваю палочками. Если видимость на километры вперед, можно не орать. Но если идешь по кустам, по реке, по дороге (медведь тоже не дурак, он не любит ходить по бурелому — ходит по дорогам), то, приближаясь к повороту, покричи.
Другая ситуация, когда медведь целенаправленно на тебя охотится — тут уже мало что поможет. Вспоминается книга Григория Федосеева «Злой дух Ямбуя» про медведя-людоеда (основана на реальных событиях), когда медведь находил геологов по звуку металла. Мы все считаем, что металлический звук отпугивает медведя — иногда он может, наоборот, привлечь его. Но, к счастью, это случается не так часто.
Медведя можно встретить в любом месте. Я встречал на вершине горы Тельпозиз — там разрушенные скальные зубья, я лез по ним и увидел пятую точку убегающего медведя — видимо, он спасался от мошки. Мне повезло, что он уходил в другую сторону, в противном случае он прошел бы через меня.
— В этом походе животные уже встречались?
— Лоси, волки, зайцы — медведи пока нет. На самом деле я редко видел медведей: за 15 лет, что я путешествую по Уралу, раз 15 и встречал. Хотя они всегда рядом: ты постоянно видишь их следы на тропе, на дороге. Если ты их не видишь, начинаешь даже переживать: а где медведь-то? Что-то не так. Он должен быть рядом! О, след появился — все в порядке. Покричал — пошел дальше.
— А волки?
— У меня ощущение, что волков люди боятся даже больше, чем медведей. Есть замечательная книга Павлова «Волк», она 80-х годов, но их поведение не сильно изменилось за последние 40 лет. Так вот в наших территориях волк не очень опасен для мужчины. Частенько волки нападают на детей, могут заскакивать во двор — живность утаскивать. Пик нападений волков был после войны, когда был голод, не было скотины, мужиков всех поубивали. Сейчас нападения волков крайне редки. Да и увидеть его очень сложно. Медведя я видел 15 раз — волка всего раз за всю жизнь, второй раз — в этом походе. Он совершенно случайно вышел передо мной на дорогу, увидел меня и сразу убежал — я даже не успел его сфотографировать. Это было в районе центрального Южного Урала, недалеко от пещеры Шульган-таш.
Самый опасный зверь на Урале (после человека) — это клещ. Мой кошмар — что клещ вопьется в задницу, а идти до людей еще несколько дней, и непонятно, что с ним делать. Поэтому осматриваюсь — благо сейчас есть телефон и можно заглянуть в любую часть своего тела. Плюс я разработал футболку, называется «таежное платье Олега Чегодаева» — она удлиненная (чтобы под рюкзаком не вылезала из-под штанов). У нее широкая молния — всегда можно осмотреться. И она белая — хорошо видно клеща и не жарко. Если заправляешь штаны в носки, футболку — в штаны, обрабатываешься репеллентами, слушаешь тело и привит, то и клещ не очень страшен. Последний раз клещ впивался в меня четыре года назад.
— Много клещей приходится снимать с себя?
— Не так много, как бывало раньше: в мае было жарко и без дождей. Но по несколько клещей за день я снимаю стабильно. Но так как я активно обрабатываюсь репеллентом, я даже не убираю их с себя: знаю, что он может залезть ко мне только через горло, иду и смотрю, сколько он еще проползет. Через минуту хоп — отвалился, лапки у него склеились. Репелленты очень хорошо действуют.
Походные лайфхаки
— Сколько пар обуви уже стоптал?
— Сейчас на мне вторая пара кроссовок. На днях я их зашивал и боюсь, что мне их не хватит до следующей заброски — это 500 километров. Пока путь лежит в основном по дорогам, я иду в кроссовках, а после Кытлыма надену высокие ботинки. Вообще у меня отложено шесть пар обуви.
— Каков вес рюкзака?
— У меня 800-граммовая раскладка (питание на день, — прим. авт.), значит, на 20 дней — 16 кг еды, плюс 10–15 кг личного снаряжения — в целом за 30 кг. Все в рюкзак у меня не влезет — к нему снаружи будет еще прикручен мешок.
— С водой есть проблемы?
— Южный Урал хорошо обеспечен водой, но она в основном в 1—1,5 километрах от вершин, а так как я ночую наверху, несу ее с собой. Мне хватает для ночевки 3 литров воды: полтора на вечер, полтора на утро. В течение дня у меня есть с собой небольшой запас. На Среднем Урале проблема: бобры все запрудили, реки сильно заболочены, поэтому идешь от деревни к деревне. На Северном Урале будут снежники — можно с них воду брать, а остальные части Урала буду идти по долинам, где текут реки.
— Гаджеты как заряжаешь?
— У меня несколько устройств, которым нужна энергия. В навигаторе я использую литиевые батарейки, двух штук хватает на 3,5 дня. Самая автономная часть маршрута у меня 20 дней — 10 пар батареек мне хватит с головой. К фотоаппарату у меня с собой 5 аккумуляторов, не знаю, хватит или нет. На телефон я снимаю фильмы, фотографирую, надиктовываю тексты, поэтому главное — обеспечить энергией именно его. По опыту знаю, что пауэрбанка на 20 тысяч единиц мне хватает примерно на две недели — на съемку 5-серийного 40-минутного фильма и еще по полчасика в день послушать какой-нибудь подкаст.
Я с собой взял 50 тысяч единиц — этого мне должно гарантированно хватать от одного пункта [электро]питания до другого. Если бы у меня были более длинные автономные участки, наверное, я бы использовал солнечную батарею. Но у нее есть свои недостатки: в горах может быть и неделями непогода, а она — хрупкое устройство, ее нужно нести на рюкзаке, но может быть сильный ветер, который будет ее трепать, кусты, ветки — сломать ее точно легче, чем пауэрбанк.
«Спрячу на Урале пять уникальных монет»
— Раз маршрут лежит через перевал Дятлова — что думаешь о нем и связанной с ним истории?
— Я крайне негативно отношусь к перевалу Дятлова: из-за голливудских фильмов и прочего это совершенно незаслуженно распиаренное место, на котором люди делают деньги: плодят теории, чтобы выпускать больше книг, снимать новые фильмы, водить туда людей. Нет там ничего интересного, самый обычный участок северного Урала, ничем не примечательный кроме того, что там погибли люди.
Обидно, что самое популярное у нас место у нас основано на трагедии. Плохо, что из-за этой популярности туда едут люди, которые мало подготовлены для тайги. Я встречал там людей, приехавших просто с полиэтиленовыми пакетами! И там постоянно гибнут люди — именно потому, что туда едут неподготовленные. Ну и техникой на хребте уже все искатали.
— Как будешь добираться домой после завершения маршрута?
— Последняя точка на маршруте — гора Константинов камень. У его подножия проходит ведомственная дорога вдоль газопровода: ты сидишь на вершине и под тобой ездят КАМАЗы. И я придумал, что когда спущусь вниз, напишу эсэмэску, чтобы опубликовали пост в адрес хозяина дороги: у вас на газопроводе бородатый мужик с фальшфейерами. Приедет служба охраны и увезет меня в Воркуту (до нее километров 150). Сделать мне они ничего не смогут: находиться там не запрещено.
— Говорят, всех кто следит за твоим путешествием, будет ждать сюрприз…
— Мы сделали пять уникальных серебряных монет, которые будут спрятаны в пяти частях Урала. Если я пройду весь маршрут и появится книга о путешествии, то в ней будет рассказано, где спрятаны эти клады. По своему опыту я знаю, что люди любят клады в горах — однажды я спрятал пять кладов и каждую неделю публиковал историю одного клада.
И был парень из Белорецка, который постоянно опаздывал — клады находили вперед него. Последний приз был спрятан на горе Масим (Башкирия) — он арендовал трактор, на котором заехал в гору и взял этот приз.
— Какая будет наводка на клад — координаты, описание места?
— Скорее всего, будет указана вершина и приложена фотография места. Ты туда пришел, взял — и у тебя уникальный артефакт с Уральских гор. Фото первой монеты уже выложено у меня на сайте.
Андрей Гусельников для 66.RU
