Билли Новик, Billy's Band: «Сильные демонстрируют, что больше не обижают слабых. На этом демократия заканчивается»

Billy’s Band — одна из немногих групп, которой до сих пор удается сохранять независимость на отечественной сцене. В начале нулевых музыканты из Санкт-Петербурга сумели добиться огромной популярности, не прибегая к помощи крупных лейблов и известных продюсеров: они сами пишут музыку, тексты, записывают альбомы, занимаются продакшеном и организацией концертов.

Свой стиль Billy’s Band характеризуют как «романтический алкоджаз» или «похоронный диксиленд с бесконечным хеппи-эндом», много гастролируют по стране и нередко выступают за рубежом, оставаясь российской командой, которая регулярно получает приглашения на крупнейшие джазовые фестивали в Канаде и США.

11 ноября Billy’s Band выступит в Екатеринбурге, на площадке «Дома печати». За несколько дней до концерта мы поговорили с вокалистом и одним из основателей коллектива Билли Новиком о наделавшем много шума выступлении Константина Райкина на съезде Союза театральных деятелей, кризисе демократии, свободе слова, ответственности экстремизм в Сети и президентских выборах в США.

— Недавно вы сказали, что полная вседозволенность и свобода — это «хорошо, но нужно понимать, что 70% творцов всем этим злоупотребляют». Значит ли это, что произведение искусства, будь это театральная постановка или музыкальная композиция, нужно пропускать через определенную систему фильтров, прежде чем выпускать его в мир?
— Нет, никаких фильтров не нужно. Другое дело, что есть ситуации, когда этих фильтров не избежать. Если твой проект кто-то финансирует, у него есть заказчик, а потом вдруг он видит, что получается не то, что он хочет, и у него появляются к тебе претензии. Простой пример — когда нас просят записать саундтрек к фильму, а мы записываем «что-то не то». Но ведь нам за это платят деньги. Нас просят сделать то, что подойдет заказчику. И мы должны сказать: «Да, конечно, как вы скажете, вы же заказчик!» Это условное искусство, его нельзя назвать полностью свободным. Другое дело — когда мы делаем что-то свое, когда заказчиком являемся мы сами и мы сами финансируем проект. Тогда мы полностью свободны и ни перед кем не должны отчитываться. И никаких особых фильтров быть не должно. Я согласен с тем, что сегодня и так полным-полно фильтров, в том числе естественных — начиная с самого художника и заканчивая публикой.

— Не могу не вспомнить слова Константина Райкина о том, что такими фильтрами, помимо самого художника, выступают и общественные организации, борющиеся за нравственность, и православные активисты, следящие за тем, чтобы не допустить оскорбления религиозных чувств верующих. Как быть с этими фильтрами?
— Это должны быть не силовые фильтры, без запретов. При этом каждый имеет право выразить свое мнение, и церковь в том числе. Она может сказать, что выражает протест в отношении того или иного произведения искусства (искусства — в кавычках или без). Но репрессиями это совершенно точно сопровождаться не должно. Также таким фильтром может быть государство, когда оно выступает как заказчик того или иного продукта. Оно, как и любой другой заказчик, тоже может ставить задачу и требовать ее выполнения.

— Андрей Звягинцев обозначил свою позицию по этому поводу так: деньги, которыми распоряжается государство, принадлежат не ему, а налогоплательщикам, то есть народу. Вправе ли в этом случае государство диктовать художнику, что делать, или художник может показать свою правду зрителю, даже если она не совсем нравится государству?
— Не стоит забывать, что государство собрало эти деньги не просто так, а на конкретные дела: за какие-никакие дороги, какое-никакое здравоохранение… А ты попробуй сам все это организуй, проведи эту работу, сделай электрификацию всей страны. На это нужны годы работы! Сам инструмент государства, те же деньги налогоплательщиков, нужны для того, чтобы управлять народом, а не для того, чтобы предоставлять ему полную свободу. Может быть, народу от этой свободы еще хуже будет? Может быть, она будет ему во зло? Не все люди настолько высокоинтеллектуальные и высоконравственные, чтобы жить в состоянии полной свободы. На деле большинству людей свобода просто не нужна.

— В большинстве своем люди хотят, чтобы за них кто-то делал выбор? Переложить ответственность на кого-то другого, например, государство?
— Я бы не так сказал. Я бы сказал, что у нас свобода очень часто путается со вседозволенностью, а вседозволенность путается с таким образом жизни, который крайне неугоден другим членам общества.

— Приходилось ли вам когда-нибудь испытывать на себе такие вещи, как цензура, отсутствие цеховой солидарности, попытки общественных деятелей и церкви диктовать, что приемлемо сегодня в искусстве (в частности, в музыке), — то есть все то, о чем говорил Константин Райкин на съезде СТД?
— Нет, у нас никогда не было таких проблем, потому что, во-первых, мы никогда не получали никакие гранты. Billy' s Band всегда был и останется самоокупаемым коллективом. Все наши проекты мы способны реализовывать на собственные деньги. Если вдруг средств не хватает, мы ищем энтузиастов, которые нам помогают. Во-вторых, для того чтобы заниматься искусством, настоящим искусством, деньги не так уж и нужны. Вспомните хотя бы пословицу: художник должен быть голодным. А как он может быть голодным, если у него куча денег?

— В Екатеринбурге было несколько случаев, когда у материально независимых коллективов вдруг возникали проблемы с концертами: из-за активности православных активистов, как с группой «Кровосток», или «по прямому запрету сверху», как с «Машиной времени» (так это объяснял сам Андрей Макаревич). То есть эти схемы работают. А если завтра кто-то вдруг решит, что алкоджаз — это непатриотично, что нужно, к примеру, его запретить и больше исполнять русскую народную песню или равняться на российскую эстраду, какие будут ваши действия? Вы поплывете против течения?
— Я вообще за мир. Если алкоджаз запретят, то я буду первым, кто с этим согласится. Последние 15 лет я только и делаю, что говорю, что алкоджаз — это не от слова «алкоголь», а от слова «алкать» — то есть страстно желать чего-либо, в данном случае — джаз. Если алкоджаз запретят, то я скажу, что таково наше государство, что в каждой избушке свои погремушки, но мы тут живем. Если нам тут не нравится, то всегда можно взять и уехать в другую страну. Если говорить о том, как это будет в реальности, то я назову то, что мы делаем, как-нибудь по-другому, выпущу пару релизов под названием «Billy' s Band больше не играет алкоджаз». То есть буду использовать их же методы. И всего за месяц все изменится. И вы, журналисты, поможете нам в этом.

— То есть нужно просто вовремя поймать волну и направить общественное мнение в правильное русло, в этом смысл?
— Сейчас такое время, когда люди (в благих, естественно, целях) используют все достижения цивилизации, будь то интернет или СМИ, очень жадные до сенсаций. Но есть ведь и хорошие сенсации. Например, парень из Екатеринбурга за день перевел 150 бабушек через дорогу и получил с полки пирожок. Хорошая новость, плюс мотивация, плюс азарт. И тут же другой ресурс пишет: а наш мальчик перевел через дорогу 160 бабушек! Это такая шизофрения, конечно, полный бред, но, поверьте, не больший, чем то, что сейчас процветает в журналистике.

— Как-то вы сказали, что «последним прибежищем демократии можно считать интернет». Но сегодня мы видим, что в нем уже очень много запретов, что правила ужесточаются, что можно угодить по статье об экстремизме за перепост оппозиционного поста, оказаться в СИЗО за ролики, где ты нелицеприятно высказываешься про церковь. У нас есть такой пример — блогер Руслан Соколовский, который сейчас дожидается суда. Интернет — это все еще место для дискуссий?
— Демократия подразумевает голос народа, и если голос народа будет таким, значит это вариант демократии. Если народ в большинстве своем будет тянуться к экстремизму или захочет крови — это тоже демократия. Или демократия — это когда все добренькие? Понимаете, демократия — это не когда все добренькие, это просто голос народа. А какой он, народ, это уж извините… Это как воспитали.

— Должен ли человек отвечать за перепост в соцсетях? Предположим, он согласен с высказыванием, но его написал другой человек, для него же это всего лишь один клик.
— В тюрьме должен сидеть только тот, кто совершил убийство.

— Но слово сегодня — это тоже действие?
— Каждый случай, конечно, нужно разбирать отдельно, но я думаю, что за слова сидеть в тюрьме пока рано. Действие — это факт, а слово… Неизвестно, как его будут трактовать, как оно будет преломлено в общественном сознании. Может быть, человек не очень хорошо владеет словом, у него не получилось донести то, что он хотел. Поэтому слова можно оспорить, оправдать. А вот убийство — это уже сложно оправдать.

— Какой сегодня город России, на ваш взгляд, самый демократичный?
— Как ни странно, Москва. Москва и Санкт-Петербург. Об этом говорят и результаты всех выборов последних трех лет. Самые либеральные проценты при голосовании всегда в Москве и Петербурге. В Москве даже в большей степени. Я думаю, что так происходит за счет оппозиции. Потому что, как мне кажется, оппозиция в других городах слабо развита. Наверное, к Москве и Петербургу еще можно добавить Екатеринбург и Новосибирск.

— В чем еще проявляется демократия в Москве, Петербурге, Екатеринбурге?
— В интеллекте. Понятия «демократия», «свобода» для людей, которые живут в забвении, на каких-то рефлексах, сводятся к тому, могут они или не могут покупать алкоголь после 23 часов. Но с такими людьми демократии в принципе быть не может. В этом случае она может быть только насильственной либо это может быть ее видимость. На самом деле в мире этот кризис уже назревает. Поэтому сегодня все чаще сильные мира сего демонстрируют, что они больше слабого не обижают. И, в общем-то, на этом как бы демократия заканчивается. Поэтому мне очень интересно, что реально будет происходить в Америке после выборов. Как эти выборы пройдут…

— Вы следите за выборами?
— Нет, я не слежу, просто чувствую интуитивно, что есть некий демократический кризис. Ведь если сейчас все честно проголосуют, то получится совсем не то, что нужно демократической стране. Вот в чем кризис демократии. То есть получается, что сегодня единственный возможный вариант — это управляемая демократия. Когда вы голосуете за то, что будет удобно нам для вашего же демократического блага.

Организация интервью — Tele-Club Touring.