Но бывает, за кого-то перестают платить, а когда изгнанный из приюта пенсионер возвращается домой — оказывается, что родственники уже давно переехали, оставив его ни с чем. Иногда еще во время пребывания пенсионера в частном доме престарелых, куда не нужно предоставлять оригинал паспорта, нерадивая родня выписывает его из квартиры и продает ее.
В итоге у старика остается три варианта. Первый: на свою пенсию продолжать жить в частном приюте. Согласно статистическим данным, средняя пенсия в Свердловской области составляет 13 600 руб., а ценник в частном приюте варьируется от 500 до 1500 руб. за сутки. То есть месячное проживание в самом дешевом пансионате обойдется в 15 тыс. руб. Пенсии может попросту не хватить, и тогда второй вариант — отправиться на улицу.
Еще можно получить место в государственном пансионате — это кажется наиболее логичным и правильным. Но в реальности чаще всего получается иначе, и люди с улицы оказываются в другом виде частного приюта: доме престарелых, где можно жить бесплатно или за 75% от пенсии (если она есть).
В Министерстве социальной политики Свердловской области Порталу 66.ru рассказали, что на территории Екатеринбурга работает четыре государственных учреждения социального обслуживания населения, рассчитанные в сумме на 1115 человек. Кроме того, около 500 мест есть в центрах социального обслуживания населения. В большинстве вышеперечисленных учреждений жить можно полгода. Очередей, утверждают в Минсоцполитики, в эти заведения нет, но чтобы туда попасть, необходимо предоставить:
Разберем ситуацию на пальцах по кейсу Министерства социальной политики. Условный пенсионер-инвалид Василий, которого родные выгнали из дома без всего, пришел в ведомство и говорит, что хочет жить в приюте, ибо больше негде. Работники смотрят — а у него нет полного пакета документов. Говорят ему: «Иди, Василий, собери бумажки, и когда их принесешь — мы тебе поможем». Выкатывается Василий на своей инвалидной коляске на улицу — без копейки денег в кармане, потому что пенсию у него тоже забрали, и думает: как же ему до трех разных инстанций в противоположных концах города добраться, чтобы документы-то собрать? Выход один: идти просить подаяние, собирать деньги на проезд, ксерокопии, питание и ночевку — документы же за один день не делаются.
Подаяние Василий едет просить к ближайшему храму, а там или другие такие же обездоленные, или работники церкви ему про частный приют для бомжей и бездомных стариков какой-нибудь и расскажут. Он приедет туда и подумает: зачем мне по городу скитаться, в очереди в госучреждение пару месяцев стоять, ждать, если мне и тут хорошо? Кормят, поят, ночлег дают. Да и часть пенсии Василию что там, что там за услуги отдать придется. Вот и решает он остаться здесь, чтоб без хлопот и забот.
И даже если наш воображаемый Василий все-таки решит собрать необходимые справки и попадет в госприют, то через полгода он снова окажется на улице. И хорошо, если срок пребывания истечет летом, потому что зимой в 30-градусный мороз остаться снова без всего на улице — не лучший вариант, даже для вымышленного персонажа.
Для бомжей, которых в городе немало, мест в госучреждениях, по сути, нет вообще. Есть центр социальной адаптации вместимостью 75 человек — в поселке Лебяжье. Но и туда просто так не берут. Для полугодового пребывания там необходимо предоставить: справки о флюорографическом обследовании и о размере дохода за 12 месяцев, предшествующих подаче заявления; результаты осмотра дерматолога, анализов на ВИЧ, гепатиты и сифилис; решение о признании нуждающимся в социальном обслуживании и индивидуальную программу, составленную и зарегистрированную в управлении социальной политики. Для сбора этих документов тоже придется помотаться по городу.
При этом, согласно информации с сайта центра социальной адаптации, за прошлый год к ним обратилось 93 клиента (в другие годы и того меньше). Если предположить, что в первое полугодие приют был забит полностью, то во второе — в нем было свободно 57 коек.
Поэтому непонятно, почему несколько человек без определенного места жительства, с которыми удалось пообщаться журналистам Портала 66.ru, стояли в прошлом году в очереди в «Лебяжье» от 2 до 6 месяцев.
Впрочем, и те, кто там оказывается, оттуда очень быстро убегают. Людям не нравится жить посреди поля, в 20 км от населенных пунктов (которые им нужны, чтобы купить сигарет, да самого простого печенья к чаю).
По словам нынешней хозяйки «Дома старчества» Ольги (доставшегося ей в наследство от Новожилова), после того как в апреле из ее приюта увезли в государственные учреждения 15 человек, через две недели ей звонили из разных городов и спрашивали: «Почему мужчина, которого мы вам отдали, сейчас на такой-то помойке копается?» Ответить Ольге, по ее словам, на это было нечего. От нее же их увезли под надзор государства — и она за них уже не в ответе.
По словам бомжей, которые прошли через государственные приюты, а теперь живут в «Доме старчества», возвращаться они туда не хотят. Как они рассказали корреспондентам 66.ru, единственное, чего им сейчас не хватает, — постоянного медицинского ухода.
«И здесь, и там — одинаково, но тут душевней», — рассказал один из бывших постояльцев госцентра. Другой дополнил: «А мне там нехорошо было: там все бухают, а потом барагозят, а мне, непьющему, с ними вообще нехорошо». Кроме того, все полгода, которые он прожил в госприюте, ему ни разу не давали подстричь бороду и ногти. «Ну не доверяют там людям колюще-режущие предметы», — объясняет мужчина.
Бомжи, впрочем, могут ночевать в «Доме ночного пребывания» на улице Машинной. Но есть одно но: ты можешь там поспать, но утром тебя попросят пойти погулять до следующей ночи. Ночевка там стоит недорого, около 50 руб. Но и эти деньги тоже надо где-то постоянно брать.
«А откуда люди тогда берутся в госучреждениях? Их что, на улице собирают?»
Многие помнят историю бабушки из Казани, которую в январе этого года обнаружили в своем подъезде жители дома №102 на улице Селькоровской. В столице Урала женщина оказалась, когда пыталась добраться до Башкортостана, но ее ссадили с поезда за пьянство. Женщина переночевала в подъезде, но на утро, когда ее должны были везти на прием к мэру Екатеринбурга Евгению Ройзману, она пропала. Оказалось, что пожилая женщина в очередной раз пыталась сесть на поезд и уехать в сторону Казани. Но у нее не было билета, ее снова сняли с поезда и доставили в отдел полиции, а оттуда — в больницу. История закончилась тем, что помощник мэра Степан Чиганцев отправил бабушку в частный приют.
Степан объяснил Порталу 66.ru, почему он сделал именно так. По его словам, когда он приехал за женщиной в больницу, там никто не знал, что с ней делать.
— Полицейские отправляют таких людей в больницы, а те, если показаний к госпитализации нет, выставляют их на улицу. «Мы не знаем, что с ними делать, к нам таких каждый день привозят», — говорят врачи. Я не понимаю: если никто в эти государственные центры народ не отправляет, откуда они к себе людей-то берут? Сами ходят по улице подбирают, что ли?
На приемы к Ройзману, по словам Степана, часто приходят обездоленные, которым некуда идти. И большинство из них направляют не в государственные центры, а к общественнику Юрию Потапенко, который помогает бездомным. У него есть возможность помочь не только работой, но и оформить временную регистрацию.
Проблема, по мнению Степана, заключается в том, что непосредственно городских приютов в Екатеринбурге вообще нет как таковых. Еще во времена Чернецкого и Росселя у города забрали все полномочия по социальной сфере. В законе сейчас четко прописано, что социальная помощь — это не обязанность города, а его право. Может — занимается, нет — так нет. А у города денег на это нет.
Кроме того, полиции Екатеринбурга и муниципальным больницам сложно выстроить систему взаимосвязи с областным министерством, утверждает Степан. Потому что это разные уровни власти, подчиняющиеся разным людям. Из-за этих чиновничьих недоговоренностей люди и идут в частные дома престарелых.
Сейчас в России нет стандартов, где было бы сказано, что, если у вас под одной крышей живут десять человек — на них должны приходиться две-три медицинские сестры и одна сиделка. И пока такие стандарты не приняты, любую квартиру или дом можно назвать социальной гостиницей или приютом, принимать там людей с тяжелыми расстройствами, формально не нарушая закон. Ведь для того чтобы оказать социальную услугу, дать человеку крышу над головой, принести еду, отвезти в театр или погулять с ним в парке, лицензия не нужна.
Если посмотреть на опыт закрытия таких учреждений по стране, то большинство таких попыток — неудачные. Прокуратура приходит только по жалобе, а жалуются редко. Но даже если прокуратура и выносит предписание о необходимости прекратить деятельность этого частного предприятия, то закрывается одно юридическое лицо и открывается новое. А поскольку оно новое, прийти с проверкой туда нельзя, пока на него нет жалоб.
Честно говоря, практически все частные приюты нарушают тысячу и один закон. Но все эти сумасшедшие правила на нестабильные и скудные пожертвования и на пенсии тех, кто там живет, просто не соблюсти.
На наш вопрос Ольге, хозяйке приюта в переулке Транзитном, зачем ей все эти беды и проблемы, она с удивлением отвечает: «А что, я должна была их бросить, как Новожилов?»
— Вот я сейчас встану и уйду — вы с ними что будете делать? Я вот у минсоцполитики спрашивала, нормально ли то, что у меня зарплата 10 тысяч рублей, а бед вон сколько? А они мне ответили: значит, мне это надо. А вот почему им это не надо — я не понимаю.
