Год назад на Свердловской киностудии появился новый гендиректор, а с ним — творческие люди, призванные запустить производство фильмов. Креативным продюсером стал режиссер-документалист Евгений Григорьев, снявший первый игровой фильм «Подельники». По договору с Министерством культуры РФ он помогает авторам, претендующим на господдержку, представлять экспертному совету свои проекты.
Поиском инвесторов, сценаристов и режиссеров занимается генеральный продюсер Ольга Ерофеева-Муравьева. По ее словам, студия намерена осваивать направление арт-мейнстрим, одинаково близкое синефилам и простым гражданам.
 Фото: предоставлено 66.RU Свердловской киностудией |
|---|
| Ольга Ерофеева-Муравьева |
Другие люди
— На сайте студии говорится, что вы как генеральный продюсер каждый день принимаете десятки стратегически важных решений, напрямую влияющих на производство фильмов. О каких десятках решений идет речь?
— Иногда бывают десятки решений в день, а иногда — единицы. Основные из них связаны с запуском фильмов, составом творческих групп, поиском денег и производственными делами, которыми мне тоже приходится заниматься. Я читаю сценарии и на контентном комитете мы коллегиально решаем, что заслуживает внимания и какие проекты стоит запустить в производство. В части софинансирования есть пул партнеров, предлагающих свои условия, — выбираем, что интереснее для студии. Возможно, эти решения не выглядят стратегическими, но от них многое зависит.
— Как вы оцениваете возможности Свердловской киностудии?
— Когда я пришла, то увидела только стены. Никаких проектов в производстве не было, если не считать одного мультфильма. Весь прошлый год мы составляли планы развития. Нам удалось купить две видеокамеры: одну для съемок полнометражных игровых фильмов — это ALEXA LF, и Canon C300 Mark III — для документальных. Есть кое-какая осветительная техника. В общем, мы сегодня готовы снимать, но техническую базу надо наращивать. Покупку оборудования государство пока не финансирует, и мы пытаемся искать деньги самостоятельно. Сейчас можно оценивать только потенциал студии. Задача дня — создать кинематографическое сообщество, чтобы творческие люди сами приходили к нам со своими проектами. Несколько таких проектов от режиссеров и продюсеров из Екатеринбурга у нас уже есть — мы помогли авторам докрутить их истории и будем запрашивать финансирование в Министерстве культуры.
— Когда сказали, что министерство культуры недовольно предыдущим директором Михаилом Чурбановым и вместо него придут другие люди, которые все сделают по-новому, выглядело так, что киностудии дадут много денег.
— Мы тоже этого ожидали, поскольку прежний руководитель оставил нам немало проблем, связанных с содержанием имущественного фонда. Пока что денег мы не получили. Студия может рассчитывать на целевое финансирование, но такие решения принимают на федеральном уровне и, наверное, не в короткие сроки. Пытаемся добиться внимания к себе.
— Можете рассказать подробнее о проблемах с имущественным фондом и о текущих потребностях — чего еще не хватает?
— Для производства фильмов нам нужны помещения с нормальной акустикой — сейчас мы планируем ремонт и реставрацию тон-ателье. Необходимы хранилища данных — RAID-массивы, оборудование для слива отснятого материала. Хочется иметь комплект хороших объективов для видеокамер, потому что тех, что у нас есть, для съемок фильмов класса «А» недостаточно. Оптику пока придется арендовать. Не хватает транспорта — парк устарел, нет передвижных гримерок, туалетов, костюмвагенов и еще много чего.
 Фото: предоставлено Свердловской киностудией, Анна Коваленко, 66.RU |
|---|
— Сколько денег нужно для полной экипировки студии?
— Чтобы отремонтировать весь имущественный комплекс и закупить оборудование для съемок, понадобится около миллиарда. Такие затраты оправдывают себя при поточном производстве, которое появится еще не скоро. Но деньги — еще не все. В Екатеринбурге не хватает специалистов, чтобы выпускать столько фильмов, сколько хотелось бы. В 1943 году, когда открывали Свердловскую киностудию, на Урал перебралось много кинематографистов из Москвы и Ленинграда, и это сразу позволило снимать много. У нас такой возможности нет. Пока мы создадим свой творческий кластер, пройдет не меньше пяти лет. Если мы сразу закупим все оборудование и оно будет простаивать, это не лучший вариант. Эволюционный путь предпочтительнее — и в работе с людьми, и в инвестициях. Сейчас у нас есть самое необходимое — видеокамеры и минимальная команда, готовая снимать кино. В этом году мы запустили в производство три фильма — два документальных и один игровой.
— Киностудия взялась обучать людей, которые хотят работать в кино — ассистентов, администраторов, линейных продюсеров. Что из этого получилось?
— Мы пока подготовили себе базу для второго состава съемочной группы. Надеюсь, что к концу лета на студии появится уже полный «боекомплект» из людей, которые могут снимать фильмы. Я имею в виду административный персонал и всех, кто обслуживает кинопроцесс, — осветителей, костюмеров, гримеров. Не хватает главных действующих лиц — сценаристов и режиссеров. Их нельзя обучить на курсах за год. Даже сценаристы, окончившие ВГИК или ВКСР (Высшие курсы сценаристов и режиссеров), не всегда могут написать хороший сценарий. То же самое с режиссерами и даже с режиссерами монтажа — это специалисты, которым необходимо высшее образование и серьезный бэкграунд. Людей, окончивших непрофильные вузы, могут обучить за два года на ВКСР, но тут речь идет об интенсивной подготовке с топовыми преподавателями.
 Фото: предоставлено 66.RU Свердловской киностудией |
|---|
— Наверное, к вам приходит много авторов со своими сценариями. Удается выбрать что-нибудь стоящее?
— Со сценариями и правда беда. Свердловскую киностудию, много лет не выпускавшую фильмов, авторы пока не воспринимают как полноценного игрока. Взять готовый продукт с рынка практически невозможно — авторы рассылают сценарии всюду, где можно заработать хорошие деньги, поэтому сливки собирают наиболее обеспеченные — НМГ или Газпром-Медиа. Чтобы найти хорошую историю, пришлось сделать колоссальный чес — мы днями и ночами читали тексты. Сценарий «Сломя голову» питерского автора возник просто ниоткуда — его нашла наш редактор.
Между арт-хаусом и мейнстримом
— Про что кино?
— По сюжету главного героя подозревают в ограблении банка — у него появляется возможность изменить привычный паттерн поведения и стать другим. Сейчас мы занимаемся кастингом. Постановщиком будет Евгений Григорьев — креативный продюсер Свердловской киностудии, режиссер документального и игрового кино (в кинотеатрах идет его триллер «Подельники»). Женя — свердловчанин, родился в деревне Кошуки. Оператор тоже из Екатеринбурга, художник — сибиряк. Поскольку это первый игровой фильм, который я как продюсер буду снимать на Свердловской киностудии, хочется задействовать максимальное количество местных специалистов, включая выпускников нашей киношколы — для них это хорошая стажировка. Съемки начнем в сентябре.
— У вас были проекты с Андреем Кончаловским и с Рустамом Хаддамовым — они снимают авторское/фестивальное кино, которое в кинотеатрах не всякий раз увидишь. А сейчас ваша задача — делать фильмы, которые будут брать кассу. Вам понадобятся какие-то новые качества?
— Вы знаете, с нас никто не требует брать кассу, слава богу, хотя мы к этому всячески стремимся. Наша задача — делать хорошее зрительское кино, которое бы не было просто коммерческим. Такое направление мы называем арт-мейнстрим. Отчасти это маркетинговый термин, призванный показать зрителю, что ему предлагают интересную историю, а кинотеатрам — что они могут заработать. Но суть именно в компромиссе между мейнстримом и арт-хаусом. Я хочу, чтобы Свердловская киностудия сосредоточилась в основном на таких фильмах. Сейчас мы ищем деньги под авторский проект «Длительные свидания». Это драма о священнике с очень тонким юмором, и пока еще непонятно, как она пойдет в кинотеатрах, но сценарий совершенно чудесный — о милосердии, о попытке исправить ошибки прошлого. Такие фильмы очень нужны. Прямо совсем коммерческие вещи мы тоже можем делать и уже начали готовить для этого почву, но подходящих сценариев пока нет — это работа вдолгую.
— Арт-мейнстрим удобен для режиссеров, у которых не получается жанровое кино. Снимая детектив, они говорят: сюжет для нас — не главное, и зритель потом не очень понимает, что ему показывают.
— Сейчас такое время, что не только режиссер диктует, какие фильмы снимать. Все-таки кинематограф — это коллективное творчество и его направление во многом определяют продюсеры. Смешение жанров и направлений, игрового и документального кино — это тенденция последних лет. Продюсеры пускаются в эксперименты, чтобы сказать потом: «Ничего подобного вы еще не видели!» Хорошо это или плохо, я не знаю — у меня не сформировалось мнение, нужно ли ограничивать себя рамками жанра. Есть хорошие фильмы на стыке жанров, есть плохие фильмы, снятые по всем канонам. Это зависит не от жанра, а больше от каких-то других вещей. Прежде всего от умения режиссера рассказывать историю.
— Как вы добиваетесь, чтобы Министерство культуры выделяло деньги на проекты Свердловской киностудии?
— Там несколько ступеней отбора: на первом этапе вас могут отсеять, если вы неправильно собрали комплект документов, потом — творческий конкурс, где эксперты читают сценарий. Если сценарий одобрили, третья операция — очный питчинг: вы рассказывается о своем проекте — с презентацией или видеопрезентацией. Потом экспертный совет голосует: ставят плюсы-минусы и по совокупности голосов определяют лидеров, которые получают финансирование. Совет работает на общественных началах. Там собрались разные участники киноиндустрии — продюсеры, режиссеры, представители стриминговых платформ. Около сорока человек решают, каким быть игровому кино, и еще примерно тридцать отвечают за документальное. В других организациях — свои контентные комитеты, оценивающие заявки.
— Иностранные кинокомпании уходят из России и забирают блокбастеры, на которые рассчитывали кинопрокатчики. Те жалуются, что потеряли 80% сборов. Как вы будете развивать производство на Свердловской киностудии, если зрительные залы закроют?
— Вряд ли кто-то предвидел трудную участь, постигшую российские кинотеатры. Часть залов действительно уже не работают — это очень плохо, но отказаться от производства фильмов было бы ошибкой.
— Теперь кинотеатры повернутся к российским студиям лицом?
— Они от нас особо и не отворачивались. Просто раньше западные дистрибьюторы оказывали на них давление, добиваясь лучших условий для своих фильмов. Сейчас кинотеатры могут брать все фильмы, которые предлагают наши продюсеры. Хорошо, если производители и кинотеатры сумеют наконец объединиться и сделать прокат, который всем интересен.
— А какие у вас ожидания от проката «Подельников»? Как вы считаете, насколько фильм будет коммерчески успешным?
— Ситуация меняется так быстро, что в моменте оценивать сложно. Если бы фильм вышел на экраны два месяца назад, это была бы одна история, сейчас перспектив гораздо больше. Надеюсь, фильм соберет около 40 миллионов. Прокатчик у нас — «Централ Партнершип». Поскольку кинотеатры стоят полупустыми, компания запланировала больше 500 прокатных копий. Это значит, что интерес есть. Мы сделали русский народный фильм, который попадает под определение арт-мейнстрима. С одной стороны, это триллер, с другой — серьезное эмоциональное испытание для зрителей. Мы устроили три премьерных показа — в деревне Кын Пермского края, где снимали кино, в Перми и в Москве. Мне до сих пор мне пишут, кто какие глубинные смыслы раскопал в этом фильме.
— Готовые фильмы могут лежать на полке в ожидании лучших времен?
— И да и нет. Фильмы «Брат» (1997) и «Брат-2» (2000) недавно запустили в повторный прокат, и они собрали 76 и 38 млн рублей — в сумме больше ста. В свое время их смотрели в основном на видео, потому что проката не было. Но за 20 с лишним лет инфраструктура появилась, и мы видим, что за хорошее российское кино люди готовы платить. Сейчас все зависит от того, насколько массовой будет поддержка зрителей. При желании каждый может что-нибудь для себя выбрать. Лично я регулярно хожу в кино за деньги — на фильмы друзей и друзей моих друзей. Производство не надо останавливать, но, возможно, для этого понадобится дополнительное государственное финансирование. Есть задача — снимать больше хороших фильмов, чтобы зритель поверил в российское кино.
Сам себе режиссер, сценарист и продюсер
— Генеральным продюсером фильмов Андрея Кончаловского «Дорогие товарищи» (бюджет — 151 млн рублей) и «Грех» (миллиард рублей) стал бизнесмен Алишер Усманов. В России много примеров такого сотрудничества режиссера с инвестором, которого не интересует, вернутся ли вложенные деньги?
— Когда есть спонсор, который финансирует съемки фильма, независимо от того, окупится его производство или нет, прокат в кинотеатрах не очень-то и нужен. В этом смысле сотрудничество Кончаловского и Усманова не показательно — если бы они захотели, то обеспечили бы фильму более широкий прокат. Значит, такой задачи не было. Другое дело, когда нужно возвращать деньги инвесторам или государству. Тут поневоле задумаешься, какой контент предложить рынку.
— Есть другой пример. Продюсеры фильма «Ампир V» собрали 3,5 млн евро за счет продажи криптовалюты Bablos. На деньги, которые перечислили 145 инвесторов, они сняли 15% хронометража. Это прецедент для российского кино?
— Я не думаю, что это прецедент и теперь все начнут так делать. Просто у кого-то из участников съемочной группы, собиравших бюджет фильма, был опыт в продаже криптовалюты и они воспользовались такой возможностью. Теоретически зарабатывать можно на чем угодно — построить маленький свечной заводик и всю прибыль вкладывать в производство фильмов, но вряд ли это войдет в широкую практику. Обычно используют более привычные инструменты.
— Продакт-плейсмент?
— Продакт-плейсмент — в том числе. Тимур Бекмамбетов умеет собирать хорошие деньги за демонстрацию брендов в своих фильмах. Но времена, когда продакт-плейсмент широко использовали, прошли, потому что законодатели внесли ограничения в закон о рекламе. И сами бренды стали разборчивее — предпочитают суперкоммерческие проекты, абы с кем не станут работать. И пока еще, я так понимаю, не сильно доказана отдача от всего этого продакт-плейсмента.
— Какую сумму нужно собрать, чтобы снять приличный арт-мейнстрим?
— Средний полнометражный фильм сейчас стоит 90–110 млн рублей, если без затей. Можно, конечно, сильно дешевле снять, но если мы говорим о картине, которая заинтересует кинотеатры, деньги примерно такие. С учетом инфляции эта сумма может увеличиться буквально через полгода.
— На последнем «Кинотавре» главный приз получил якутский фильм «Пугало», снятый за полтора миллиона, и есть много других фильмов, выпущенных в Республике Саха, которые участвуют в разных фестивалях и выходят в российский прокат, причем на сотни экранов. Как якутам удалось в короткий срок создать национальный кинематограф?
— Власть в Якутии благоволила к кинематографу — помогала продюсерам искать деньги, давала субсидии. Найти в России производителей, которые снимали бы фильмы о якутах, практически невозможно. Или это будут какие-то штучные вещи. Не знаю точно, насколько велик в Якутии объем кинопроизводства — до фестивалей доходят единичные картины. Мне очень понравился фильм «Пугало», а другая известная картина — «Нуучча» — понравилась меньше, хотя технически снята хорошо. Секрет, видимо, в том, что якуты научились делать малобюджетные фильмы. Режиссер «Пугала», Дмитрий Давыдов, выступал еще как продюсер, сценарист и режиссер монтажа. Конечно, нужно быть человеком с огромным потенциалом — творческим и организационным, чтобы за медные деньги снимать и жанровое, и фестивальное кино. Наверное, только при таком условии это и возможно. Профессиональные исполнители бесплатно работать не станут.
— С учетом кадрового дефицита на Свердловской киностудии, вы бы взяли на работу такого человека-оркестр, который может снимать кино практически в одиночку?
— Если человек хочет всем этим заниматься, мы не можем отказать ему в такой возможности, но поиск универсального солдата — не наш метод. Лучше, если каждый будет выполнять свою часть работы. На Урале творческих людей не меньше, чем в Якутии.
