Юрий Афанасьев: «Меня на АМУРе ничего не держит. Подпоясался и ушел»

23 августа уволенные сотрудники новоуральского предприятия «Автомобили и моторы Урала» объявили о прекращении голодовки. Завод начал выплачивать им долги, пояснили протестующие, но добавили: если выплаты остановятся, голодовка возобновится.

Напомним, заводчане утверждают: предприятие-банкрот должно им больше 1,5 млн рублей. Но долг не выплачивают уже несколько месяцев, хотя на счета «АМУРа» стабильно поступают деньги от продажи оборудования и металлолома. Вот только тратят эти средства «неизвестно куда», скорее всего, на зарплату руководителей, предполагает лидер голодающих Валерий Спиридонов.

Параллельно писали заявления о нецелевом использовании средств в прокуратуру и даже добились возбуждения уголовного дела против гендиректора предприятия Юрия Афанасьева.

Мы поговорили с Афанасьевым. У него своя, сильно отличающаяся от изложенной Спиридоновым, версия этой конфликтной истории:

— 9 августа вечером в приемную ЗАО «АМУР» принесли бумагу — то самое коллективное письмо с требованием выплатить неким 34 уволенным сотрудникам долг в размере чуть больше 1,5 млн рублей. В противном случае обещали начать голодовку. И четыре подписи внизу листочка.

И что мы должны были делать? Просто так, безо всяких на то оснований взять и выдать этим четверым 1,5 миллиона? И пускай Спиридонов их по-честному распределяет среди уволенных рабочих? Это же бред!

Потому мы спросили: «Мужики, а кому деньги-то платить? И за что?». Нам нужны были фамилии, имена, отчества, табельные номера, подписи людей о том, что они действительно собрались голодать. На это «инициативная группа» в лице Спиридонова заявила: «Вы нас на понт не возьмете. Мы своих товарищей не сдадим. Будем голодать». Конец диалога. Тупик.

— Зачем вам фамилии? Вы же должны понимать, кому из сотрудников и за что вы должны.
— Да. Но у меня 800 сотрудников: сокращенных и работающих. И почти каждому из них предприятие сколько-нибудь должно. Все деньги, которые завод получает от продажи имущества, идут на погашение долгов по зарплате. Но на всех не хватает.

— То есть чтобы прекратить голодовку уволенных рабочих, вам нужно было «подвинуть» всех остальных и вне очереди выплатить им долг?
— Совершенно верно. Потому и нужны фамилии. Я же должен был по какому-то принципу выделить их в приоритет, понять, а с чего это вдруг вот именно они должны получить свои деньги вне очереди.

Список, слава богу, после длительных переговоров у меня все-таки появился. Подкинули в приемную конкурсного управляющего. Тайком положили на стол секретаря. Очень странная, скажу я вам, бумага. Но хоть что-то. Фамилии появились. Проверили их через бухгалтерию. Но так и не поняли, откуда долг в 1,5 миллиона. Не выходила у нас такая сумма.

Снова к ним: «Мужики, что надо-то? Откуда 1,5 миллиона?». В общем, не получилось у нас договориться до начала голодовки. В понедельник, в день объявленной голодовки, в 8:30 утра я прихожу к ним. Стоят. Говорю: «Кому нужны деньги — пошли со мной. Остальные могут голодать». Некоторые согласились. Остальные остались протестовать на камеру. Ну что же? Это их выбор.

Мы тут же пришли на предприятие и составили первый адекватный список. Сейчас в нем 16 фамилий. Бухгалтерия посчитала, получилась задолженность в 601 тыс. рублей. Вот столько мы им должны. Причем, как оказалось, по шестерым из этих шестнадцати никакой задолженности вообще нет.

Вот так. Остальные голодали три дня. Зачем — вообще непонятно.

— Как зачем? Вы же сами сказали, что выплаты пошли. Со стороны это выглядит так: уволенные рабочие объявляют голодовку. Чтобы ее прекратить, руководство начинает спешно гасить долг…
— Да не из-за голодовки я им начал платить в ускоренном режиме. Повторю: деньги получили не те, кто голодал. А те, кто пошел на диалог. Если бы они все сразу же пришли нормально разговаривать, вопрос был бы решен.

У завода на счетах периодически появляются некоторые суммы. Вот сколько есть, столько есть. Все деньги идут на выплату долга сотрудникам. И вопрос только в том, в какой пропорции их распределять: сколько работающим, а сколько уволенным. И это можно обсуждать. В итоге пришли нам на счет 1,5 млн рублей. Треть мы отдали голодающим. Остальное — работающим.

Кстати, не совсем корректно называть их «рабочими». Инициаторы всей это бучи — далеко не простые трудяги: зам. начальника цеха, старший мастер и старший наладчик.

И еще: нельзя писать, что с октября мы не платим им деньги. Выплаты идут. Не все сразу, но понемногу выплачиваем. Давайте возьмем для примера главного идеолога голодовки — Спиридонова. Он ведь бьется не за зарплату. Он хочет получить компенсацию морального вреда за увольнение. Потому пошел в суд — иначе такие компенсации не выплачиваются. Решение по его делу вынесено 24 июля. Это значит, что только 24 августа оно вступает в законную силу. То есть к моменту начала голодовки у него вообще никаких прав требовать выплат по этому иску не было! О чем разговор вообще?

— То есть у вас там полная неразбериха. Я правильно понял, что с учетом всевозможных судов вы сейчас даже не знаете итоговой суммы долга перед работниками?
— Да. Так и есть. Я примерно представляю, что сумма задолженности перед работниками составляет 34 млн рублей. Из них 12 млн — это заработная плата. Все остальное — это всевозможные компенсации. И основная задача — погасить эти 12 млн. Заплатить за реально выполненную работу. Все остальное — потом. Потому что это честно.

И, кстати, выплаты долгов — это работа конкурсного управляющего. Я сейчас на заводе никто. У меня нет ни права подписи, ни печатей, ни полномочий. Ничего.

С того момента как на предприятии ввели конкурсное производство, все решения может принимать только конкурсный управляющий. Я в июле ушел в отпуск и надеялся после него уволиться. Но не успел. Оказался в итоге главным гадом, который разворовал завод. Хотя когда я пришел на «АМУР» в 2009 году, там, как в фильме «Операция Ы», «все было уже украдено до нас».

— Вы по-прежнему считаете голодовку спланированной политической акцией перед выборами главы Новоуральска?
— Конечно! Еще раз повторю: все, кому действительно были нужны деньги, пошли на диалог с руководством и решили свои проблемы. Остальные продолжают работать на публику, явно решая какие-то другие задачи. Вы посмотрите, какую шумиху они подняли, сколько СМИ подключили.

Мне-то все равно. Они же сами себе вредят, городу вредят. «АМУР» скоро скончается. Идет процедура похорон юридического лица. Но правительство изо всех сил ищет нового инвестора. Только где же его взять? И так город закрытый, а тут еще такой неприятный репутационный шлейф.

Решит, к примеру, какой-нибудь солидный предприниматель вложить деньги в Новоуральск, забьет в «Яндексе» название города, почитает все эти ужасы о протестах рабочих и поймет, что, наверное, не стоит ему во все это ввязываться.

— Когда стало известно о голодовке, прокуратура распространила релиз о том, что против вас возбуждено уголовное дело…
— Ничего я о нем не знаю. Никаких повесток мне не приходило. Пока мы ведем с прокуратурой нормальный диалог. Они звонят, приглашают посоветоваться. Если разговор перейдет в другую плоскость, если вдруг меня начнут в чем-то обвинять, брошу все и сам пойду писать заявления.

Все почему-то забыли, что я такой же, как Спиридонов, наемный сотрудник «АМУРа». Мне предприятие тоже должно денег. Много денег. И я тоже могу заявиться к прокурорам, объявить себя «обманутым рабочим» и требовать компенсаций.

Меня же на заводе вообще ничего не держит. Я этим занимаюсь только затем, чтобы репутацию управленца сохранить, довести дело хоть до какого-то логического завершения. От предприятия мне ничего не нужно. Я как приехал в 2009 году на завод на своей машине, со своим телефоном и ноутбуком, так и работаю. В любой момент — подпоясался и ушел.

— Сколько вам должен «АМУР»?
— Могу сказать, но не для публикации. Потому что я назову сумму, но ее ведь опять используют против меня, раздуют из этого скандал. Не нужно мне это.

— Когда вы планируете уволиться с завода?
— Мы сейчас ждем нового конкурсного управляющего. У нынешнего сердце начало сдавать от всего этого ужаса. Вот новый придет. Передам ему все дела. И до свидания.