Алексей Кортнев: «Пока у власти Путин, страна останется в бреющем полете мухи»

В Екатеринбург «Несчастный случай» приехал с концертом, приуроченным к тридцатилетию группы. Мы поводом воспользовались, чтобы затянуть Алексея Кортнева в наш любимый формат интервью — «10 наивных вопросов».

В этой скромной рубрике мы задаем известным людям странные вопросы, которых обычно журналисты стесняются. И результат нам нравится. По этому незатейливому шаблону мы разговаривали, например, с сенатором Эдуардом Росселем, кавээнщиком Дмитрием Брекоткиным, мини-футболистом Владиславом Шаяхметовым… и всегда все шло по плану.

Кортнев умудрился план нарушить. В диалоге с ним мы превысили лимит в 10 вопросов и под конец стали говорить о совершенно не наивных, серьезных вещах. Выбрасывать эту неформатную часть диалога я не стал. Жалко. Но давайте по порядку.

«Из тридцати лет первые лет шесть мы играли бесплатно. Не получали вообще ничего».

— «Несчастному случаю» — 30 лет. Огромный срок. 30 лет вы вместе пишете песни, выступаете. А зачем?
— Есть однозначный ответ на этот вопрос: нам всем это очень нравится. Нам нравится играть музыку больше, чем что бы то ни было другое. Иногда эта страсть остывает. Иногда разгорается вновь. Сейчас, после того как в рамках юбилейного тура мы проехали 15 городов, я понимаю, что мне совсем надоело играть музыку. Но, как человек уже опытный, я понимаю: этот трепет и это волнение вернутся. Надо просто сделать паузу.

Временами мы все отвлекаемся на какие-то другие занятия: на писанину, на съемки, на работу в театре, на рекламную какую-то деятельность. Но все равно страсть к музыке всегда возвращает нас на сцену.

Из 30 лет первые лет шесть мы играли бесплатно. Не получали вообще ничего. Первый гонорар за выступление «Несчастный случай» получил году в 89-м. А до того мы работали инженерами, дворниками, сторожами. Я программистом работал.

— За 30 лет у вас появилась песня, которая всем очень нравится, но вас от нее уже воротит?
— Они появляются и исчезают. Одно время меня страшно воротило от песни «Что ты имела в виду?». Еще тошнило от «Овощного танго». Но в этих случаях мы просто исключаем такие песни из репертуара на пару лет. Потом возвращаем. Ничего страшного.

— Как известно, у вас нет высшего образования. И как вам без него?
— Вы понимаете, я остался без высшего образования в эпоху, когда оно лишилось всякого смысла. Советское высшее образование рассыпалось. А российское еще не появилось. Я должен был получить диплом в 1987 году. В этот момент у нас в университете творились чудовищные дела. На эстраду выходили деканы факультетов и заявляли прямо: «Господа, все, чему мы вас учили, — неправда».

Я был свидетелем такой сцены на экономическом факультете, где учился мой друг. Вышел декан и сказал: «Все прошлые годы мы вам врали. Сейчас, за полгода попытаемся рассказать вам о рыночной экономике».

Понятно, что на мехмате, где учился я, история была несколько другая. Математика от политики не особенно зависит. Но общая ситуация была такова: диплом о высшем образовании абсолютно потерял свою ценность. Поэтому я проскочил во взрослую жизнь без образования очень легко и непринужденно.

Но сейчас я бы никому не посоветовал повторить этот путь. Сейчас совершенно иное, по-другому структурированное общество. Сейчас образование, даже липовое, ценится гораздо выше, чем в 1987 году. И я не хотел бы, к примеру, чтобы мои дети остались без «вышки».

«Если ты любишь детей, если они у тебя хорошо получаются, если у тебя достаточно денег, чтобы их содержать, образовывать и воспитывать, нужно их рожать, пока не сдохнешь».

— Кстати о детях. Сколько их нужно?
— Моя жена ответила на этот вопрос вполне однозначно: «В семье всегда должен быть свежий ребенок».

— А когда они становятся несвежими?
— Лет в пять они становятся уже пожухлыми. Можно делать нового. Но, вы знаете, все люди разные. Кому-то хватает одного ребенка. Кто-то прекрасно живет вообще без детей. У меня есть знакомые — убежденные холостяки. И от этого они не становятся менее интересными и тем более ущербными. Но если ты любишь детей, если они у тебя хорошо получаются, если у тебя достаточно денег, чтобы их содержать, образовывать и воспитывать, нужно их рожать, пока не сдохнешь.

— Мы уцепились за одну из ваших песен и позволили себе составить образ настоящего мужика по Кортневу: сало, спички, свитер, борода, 8 томов Тургенева — что еще?
— За очень специфическую песню вы зацепились. В большинстве других песен рисуется совершенно другой образ. Но по своему обширному опыту хождения по лесам хочу сказать, что еще очень важен топор и палатка.

— А если выйти из леса?
— Если выйти из леса, все эти ценности пропадают. Я считаю, что мужчине нужна ответственность. Если он ответственный человек, все остальное приложится.

«Не думаю, что я как-то влияю на судьбы мира. Вряд ли без меня он бы сильно улучшился, как улучшился бы, не родись Сталин или Гитлер».

— Вопрос от нашего фотографа Игоря. Его задам я, потому что Игорь занят фотосъемкой…
— Да, я вижу, что у него рот занят фотоаппаратом.

— Ему очень нравится песня, от которой вас какое-то время тошнило, — «Овощное танго». В связи с ней вопрос: нужно мясо есть или лучше не надо?
— Вы знаете, когда я несколько лет назад заболел артритом… или артрозом… Врачи тогда не сошлись в диагнозе. В общем, подагра у меня была, если по-русски говорить. Мне врачиха сразу же запретила есть мясо и помидоры, пить вино. И я года полтора с перепугу не ел мясо вообще. Питался рыбой, овощами, пил водку вместо вина. И прожил счастливейшие полтора года. Если вместо мяса есть тунца — разницы никакой. Он даже по вкусу примерно такой же. Спустя какое-то время я успокоился. Понял, что у меня ничего не болит. Снова начал есть мясо. И опять все прекрасно. Потому я понятия не имею. Что с мясом, что без него — все прекрасно.

— Если бы не было Алексея Кортнева, то что было бы?
— Не думаю, что я как-то влияю на судьбы мира. Вряд ли без меня он бы сильно улучшился, как улучшился бы, не родись Сталин или Гитлер. Но и заметно хуже бы не стал.

Ну, было бы в этом мире меньше детей. Существенно меньше. Те люди, с которыми я столкнулся, возможно, не объединились бы. Они все очень яркие личности. Но без меня они, наверное, работали бы сейчас отдельно друг от друга.

Жены мои многочисленные были бы счастливы с другими людьми. Среди них не было ни одной, которая, встретившись со мной, перечеркнула бы свою дальнейшую жизнь.

— Главный вопрос современной России, который мы все очень часто задаем по самым разным поводам: доколе?
— Ну понятно. На этот вопрос есть несколько ответов. Самый очевидный: до тех пор пока не уйдет Владимир Владимирович Путин.

— Вы на него одного персональную ответственность за все перекладываете?
— Да. Конечно. Но есть и другой ответ: до тех пор пока не упадут цены на нефть и газ. Что произойдет раньше — неизвестно. Но второе, конечно, приведет к катастрофическим последствиям. Начнется передел собственности на всей планете. Будет война. Потому что за годы правления Путина-Медведева-Путина, и это ни для кого не секрет, не было сделано ничего для того, чтобы слезть с трубы.

А над тем, чтобы обрушить цены на нефть и газ, сейчас бьются лучшие ученые мира. Цивилизованные страны мечтают наконец отвязаться от арабов и от нас, избавиться от этих двух назойливых, неприятных наций. Как только это произойдет, нас ждет полная переоценка ценностей, коллапс, вся фигня...

«Буйные и своенравные уроженцы Северного Кавказа выступают в роли катализатора конфликтов. Просто они наиболее яркие представители черного, страшного мусульманского мира, который нам почему-то показывают».

— Но почему вы переносите ответственность на Путина? Ведь традиционный русский вопрос «Доколе?» задавали и до него.
— Да. Но сейчас мы переживаем стагнацию. И сейчас этот вопрос просто-таки повис в воздухе. Мы движемся по прямой в бреющем полете мухи. Есть какие-то улучшения. Благосостояние граждан растет. Это бессмысленно отрицать. Когда баррель нефти дорожает, странно было бы, если бы благосостояние падало. Но есть и заметные ухудшения. Например — в миграционной политике.

— Раз уж вы упомянули проблему миграции, давайте разовьем тему. В связи с последним неприятным информационным поводом я разговаривал с Вячеславом Брозовским — заметным екатеринбургским бизнесменом. И он заявил: «Слушайте, причем здесь миграционная политика? Националистические настроения в Москве растут из-за конфликтов с горцами. А с Дагестаном и Чечней у нас границ нет».
— Да. Совершенно верно. Это правильно. Но тут такая фигня: больше всего недовольство вызывает поведение людей с Кавказа, но они как вишенка на торте. Они на вершине пирамиды национализма. А внизу — миллион таджиков, узбеков и туркменов, наводнивших Москву.

Когда ты приедешь в какой-нибудь окраинный район столицы, выходишь на автобусной остановке — ты совершенно точно не увидишь ни одного славянского лица в течение получаса. Это порождает чудовищный негативный фон. А буйные и своенравные уроженцы Северного Кавказа выступают в роли катализатора конфликтов. Просто они наиболее яркие представители черного, страшного мусульманского мира, который нам почему-то показывают. Я знаю, что есть чистый, светлый ислам. Но нам почему-то его не показывают.

И этот страшный мусульманский мир захватывает пространство. Этническое пока еще меньшинство стремится к равновесию с традиционной славянской культурой, неизбежно порождая конфликты. Не знаю, как у вас, но в Москве это так.

— Не хочется расставаться на такой печальной ноте.
— Ну да.

— Расскажите, что будет на концерте.
— Как что? Мы сыграем и покажем все, что наработали за последние 30 лет.

— Вы задумали пятичасовой концерт?
— Ну конечно нет. Мы провели селекцию. Будут только лучшие песни.