Принимаю условия соглашения и даю своё согласие на обработку персональных данных и cookies.

Аркадий Чернецкий: «Мы все сделали правильно»

19 апреля 2011, 09:40
интервью
В интервью нашему порталу первый глава современного Екатеринбурга рассказал о том, как стал мэром, что считает своим главным достижением на этом посту и чем занимается теперь в Совете Федерации.

— Аркадий Михайлович, расскажите, как получилось, что директор пусть и крупного промышленного предприятия в одночасье переквалифицировался в «директора города»?
— В общем, получилось все достаточно случайно. Жизнь вообще полна случайностей, вы знаете. На «УралХиммаш» я тоже попал случайно. Работал заместителем генерального директора «Уралтрансмаша», достаточно закрытого крупного оборонного предприятия. Но случилось несчастье: погиб директор «Химмаша». Завод в то время находился в очень тяжелом, просто ужасном состоянии. Обком партии решил, что директором нужно назначить человека со стороны и обязательно из оборонного комплекса. Считалось, что уровень кадров в оборонном комплексе был выше. До меня на «Химмаш», насколько я знаю, привозили трех или четырех кандидатов, которые, оценив ситуацию на заводе, вежливо отказывались от такого лестного предложения. Лестного, потому что «Химмаш» был лидером отрасли, самый крупный завод в своем министерстве. А я... видимо, некие авантюрные, амбициозные начала были у молодого человека 36 лет от роду, согласился. Через два с половиной года мы восстановили свои лидирующие позиции.

— А в девяносто первом?..
— А в девяносто первом председателем горисполкома был Юрий Васильевич Новиков. На волне народного послепутчевого недовольства его сняли с работы. И с августа по январь город был практически без руководителя. Руководил городской совет. Они с большим энтузиазмом взялись все переделывать, и некоторые их решения ... до сих пор нам аукаются.

— В частности?
— Сформировали, например, список архитектурных памятников, куда включили более 700 (!) объектов. С благими намерениями самим всем этим управлять. Но в итоге этот список ушел в Москву, «памятники» у них отняли, хотя часть сооружений никакими памятниками не является и никогда не являлась. Просто волюнтаризм, который проявили тогда в городском совете, закрепленный на федеральном уровне, и в итоге — глупость и проблемы на многие годы.

— Но наверняка же это делалось не со зла?
— Нет, конечно, нет. Большинство членов тогдашнего городского совета были охвачены революционной романтикой. Они были убеждены, что все, что делалось раньше, делалось плохо и неправильно, а они теперь имеют шанс сделать «все как надо». И в один прекрасный момент все ответственные люди поняли, что дальше так продолжаться не может, что город разваливается на глазах. Забили тревогу директора крупных предприятий. Видимо, испугался Россель. И он начал консультации с директорами крупных заводов. А они сказали, что у них есть одна кандидатура — Чернецкий (как «самый молодой, деятельный, и завод у него работает хорошо»). Россель пригласил меня к себе, но я... Сказал, что нет, я не пойду, меня это не интересует, у меня на «Химмаше» большие дела. Я как раз тогда организовал первое народное предприятие, акционерное общество на заводе, две тысячи акционеров. И это еще до закона об акционерных обществах. Завод был на подъеме, и мне работалось достаточно интересно. Я сказал, что меня просто не отпустит коллектив, я не могу уйти. И тогда Россель приехал сам. Первая его встреча с советом трудового коллектива была очень неудачной, ему сказали: нет, мы директора не отпустим ни при каких обстоятельствах. Завертелся новый круг: начали настаивать, включили Москву, Петрова — руководителя администрации президента, провели еще одну встречу с рабочим коллективом, уже в расширенном составе, и как-то склонили ситуацию в свою пользу. Я сказал: ладно, если коллектив меня отпускает, так тому и быть. Весь январь
1992-го ушел на формальности, и 31 числа, если я не ошибаюсь, Ельцин подписал указ о моем назначении. В то время главы крупнейших городов назначались им. Ну а дальше... вы все знаете, наверное? (улыбка)

— А почему промышленники выдвинули вашу кандидатуру? Почему никто сам не хотел занять кресло мэра?
— Все же видели, в каком состоянии находится город. Вы себе не очень представляете сегодня, какова была степень разрухи. Вы знаете, что ставили в вину Новикову? Ведь он был нормальный управленец и в той системе координат, которая была при советской власти, работал совсем неплохо. Водку он не смог завезти в необходимом количестве — и случился «винный бунт»! И ему этого не простили.

Не было ничего! Сейчас мы давно уже не занимаемся прямым обеспечением города продовольствием, товарами народного потребления, а тогда все это лежало на плечах администрации. Мы должны были думать о хлебе, подушках, топливе, транспорте — в общем, обо всем. Я говорил неоднократно и повторяю: наша страна пережила девяностые годы в значительной степени на костях местных властей, которые трупом ложились, чтобы не допустить никаких социальных потрясений.

— А сейчас городом, наверное, легче управлять?
— Ну... (улыбка) наверное, легче!

— Чем вы занялись в первую очередь?
—Всем. Но в первую очередь, конечно же, занялся улаживанием отношений с городским советом. Они были... непростые. Но часть членов совета смогли повернуть на позиции здравого смысла, и они нам помогали. Потом это стало причиной конфликта с другой частью. Были ситуации, когда мы решали дела через суды. Это была специфическая работа для того времени. Единственное, что это был первый год рыночных отношений, и мы не всегда поспевали за временем. Взять инфляцию. Раз в две недели с ее учетом переделывали бюджет. Кроме того, разваливались кооперационные связи. Мы в то время не уходили от проблем промышленных предприятий. Потом промышленность вывели из компетенции местного самоуправления. Но сначала мы воспринимали власть в советском смысле этого слова. Власть — значит, отвечаешь за все. Даже если чей-то муж пьет и гуляет, всегда можно было прийти в партком и сказать об этом. И партком должен был принять меры, устроить... товарищеский суд, я не знаю... И такое, слегка потребительское, отношение к власти было.

— По-моему, и сейчас мало что поменялось. Может быть, в товарищеский суд только не ходит никто...
— Разве что. Общественному сознанию все равно, кто по закону на самом деле за что отвечает. Вот есть Чернецкий или там Россель, вот они и отвечают. За все.

— В состоянии перехода от одной правовой системы к другой как и чем вы руководствовались в управлении Екатеринбургом?
— Первый закон о самоуправлении вышел в том же
1991-м. И он был неплохой, кстати. А часть деятельности мы вели по старым, советским законам. Не обходилось без курьезов. Длительное время, например, действовала уголовная статья за спекуляцию. В условиях рынка спекуляция — основной вид деятельности. Купил подешевле, продал подороже. А получалось, что за это нужно сажать в тюрьму. Сложно было. Законодательство одного государства, обстоятельства — другого... Где-то выезжали на здравом смысле, где-то на административном ресурсе, где-то — на партнерских отношениях с зарождающимся бизнесом.

Я должен сказать, что результатами, которых на сегодня достиг Екатеринбург, мы обязаны именно местному капиталу, местной инициативе. Мы никогда не строили иллюзий, что занавес рухнул и вот теперь к нам хлынет поток иностранных инвестиций. Нет. Мы 20 лет последовательно реализовывали тезис: нужно создать условия для бизнеса, чтобы он хотел и мог безбоязненно вкладывать деньги в город. И вот все то, что нам удалось сделать, мы сделали, потому что у нас без оглядки, свободно работал местный капитал. Да что говорить, в девяностые это был главный источник существования и развития города.

— Получается, что вы стали мэром почти что вынужденно. Что изменилось к выборам 1995-го?
— Мы уже
немножко оперились, поняли хотя бы, в какую сторону нам двигаться, что от нас требуется, добились относительной стабильности. Новые линии троллейбуса пустили. Стройка задышала. Мы пошли на выборы, но там... долгая история была.

В 1993 году сняли Росселя, назначили Страхова. В 1994 году Россель выбрался в Областную думу и стал ее председателем. Был принят устав области и были назначены выборы. Выборы Россель у Страхова выиграл. А Страхов в свое время был моим первым заместителем. Он достаточно случайно стал руководителем области. Вообще предлагал мне, но я посчитал, что это будет некрасиво с моей стороны. Программу Росселя я частично поддерживал. Наполовину. Он тогда выдвигал два основных принципа: политическое равенство субъектов федерации (и я был согласен) и экономическая самостоятельность регионов (и я был не согласен). В конце концов, это нереально в условиях России было на тот момент.

Так или иначе, победивший на выборах в 1995-м Россель, видимо, не очень хотел, чтобы главой города был человек, который его взглядов не разделяет в полной мере. И он выставил против меня Антона Алексеевича Бакова. Это был наш с ним первый (улыбка) «выход в люди».

— Я, к сожалению, не помню точных результатов тех выборов. Кажется, вы сокрушительно победили?
— Да, я набрал 72%. Антон Алексеевич взял 14% или 16%. Были еще люди, Валерий Георгиевич Антониади, в частности, принимал участие, но Антон был главным конкурентом.

— Это был ваш первый серьезный политический опыт?
— До этого «политического опыта» у меня большого не было. За исключением того, что у меня было четкое видение, какими должны быть политические позиция, действия, борьба. Вообще, когда был директором, я прошел неплохую школу. В буквальном смысле. Как молодого и перспективного директора меня включили во все международные образовательные программы. В составе первой группы советских директоров я прошел курс обучения в Боннской школе бизнеса. Первая горбачевская группа, мы ездили на сессии, потом по всей стране, перенимая опыт. А за нами ехал автобус с журналистами, чтобы запечатлеть, как советские «промышленные генералы» у них там, на Западе, учатся. С точки зрения организации производства и бизнеса нам тогда мало что могло пригодиться. Это был другой мир. Но с точки зрения расширения кругозора это было полезно и увлекательно и помогло мне составить свое мнение относительно многих вещей. В том числе и о политике. Потом мы еще учились в Париже и в Америке...

— Какой год было самым тяжелым?
— Самый тяжелый период в моей жизни — это 1977 год. Когда я начинал работать начальником цеха (улыбка). Когда меня,
26-летнего пацана, поставили руководить цехом в пятьсот рабочих, который определял показатели завода, который определял показатели главка. И надо мной сидели директор, начальник главка и замминистра.

— А в должности мэра?
— 2003-й, определенно, в психологическом плане был самым тяжелым. Это выборы. И несколько групп, которые работали против города, в том числе и направляемые «Единой Россией». Тогда мы выиграли выборы исключительно на собственном ресурсе. Против нас были все: областные власти, Москва, но мы смогли показать, что в конечном счете ни технологии (хотя это и многое решает), ни административный ресурс, ни политический ресурс не гарантируют победы на выборах. Важнейшим для горожан стало — есть или нет реальные дела в активе! Это уникальный пример для России. Нигде такого не было!

— А сейчас может такое повториться? Когда область против, «Единая Россия» против и против Москва — можно победить?
— Сейчас практически нет выборов такого масштаба. Губернаторов уже не выбирают и выборных глав областных центров все больше заменяют на сити-менеджеров. Но если бы выборы все-таки были, добиться результатов было бы сложнее.

Ведь тогда значительно меньше было беспредела. Сегодня же от него никто не застрахован. В последующие годы мы с этим явлением столкнулись. Все эти якобы уголовные дела, которые все развалились... Махровый, открытый, форменный беспредел.

— Есть ли достижения, которыми вам самому не зазорно гордиться как бывшему руководителю города?
— Есть. На сегодняшний день Екатеринбург — лучший город среди миллионников России. И это все произошло не по мановению волшебной палочки, а благодаря тому, что работала команда, которая вместе со всем городским сообществом и научными кругами правильно выбрала стратегию, привлекла инвесторов, изыскала ресурсы. Очень многое смогли. Кое-что и не смогли, конечно. Но интегрированный результат налицо. Мы лучшие.

Я сейчас много езжу по стране. За три месяца, я посчитал, исключая перелеты в Москву, сорок раз поднимался в воздух! И хочу вам сказать, что Екатеринбург сильно выделяется из числа других городов. В Екатеринбурге можно жить. И хочется! Особенно это чувствуется после Москвы. Все говорят: Москва, Москва. Но вот у меня с Москвой «особый роман»... — я два раза мог уехать в Москву. Замминистра в 1989-м и на очень высокий пост в правительство Российской Федерации в 1997-м. Но я отказался. И сейчас не собираюсь туда переезжать на постоянную жизнь. Я Москву не люблю. По многим обстоятельствам. Хотя справедливости ради нужно сказать, что Москва очень красивый город, но жить там не комфортно.

И это ведь неслучайно, что на Лужкова вылилась волна раздражения со стороны населения. Пробки, стройка... Но разве только Лужков виноват в пробках? Разве не система виновата, соорудившая франкенштейна? Сосредоточила все в одном месте: власть, финансы, образование, культуру. Там невозможно жить. И эту ошибку системы нужно исправлять как можно скорее. На мой взгляд.

— А как ее исправлять? Правительство перенести в Екатеринбург?
— Может быть, не все правительство. Но вот скажите, почему бы Министерству промышленности не расположиться в Екатеринбурге? С точки зрения бытовых условий мы ни в чем Москве не уступаем. С точки зрения коммуникационной доступности — уже не ХХ век, а XXI. Да и к предприятиям ближе.

— А сейчас, будучи в Совете Федерации, вы продолжаете заниматься городскими вопросами?
— Ну конечно! Я, в общем, занимаюсь не только городскими, но и областными вопросами тоже, коль скоро я член федерации именно от Свердловской области. Но реально большая часть вопросов все-таки городские.

— Просто любопытно, чем реально занимаются сенаторы?
— Законотворчеством в первую очередь, и являются проводниками инициатив своих регионов. Я, например, сейчас встречался со свердловскими законодателями, выступившими с рядом инициатив по внесению изменений в некоторые социальные законы. И буду транслировать их в Совете Федерации и в Госдуме. В основном же там пока идут инициативы правительства и президента. Есть, конечно, исключения. Но в основном система работает именно так.

Еще одна задача, которую решаю, состоит в том, что я — «порт». Между внешним миром и Свердловской областью, городом Екатеринбургом. Ко мне идут люди, которые хотят здесь работать. Они идут с совершенно разными вопросами. У одних — сложившиеся бизнес-проекты, и они хотят понять, возможно ли в принципе их реализовать здесь. Кто может и кто должен в этом вопросе сказать решающее слово, какие необходимы документы. Просто интересуются, дадут или не дадут площадку. В свою очередь я ищу структуры, которые могут быть полезны области. Специфику города я знаю. В области я могу пока чего-то не знать, но я знаю в таком случае людей, которые могут проконсультировать. Эта функция «порта» очень полезна. Область должна иметь такие «порты», чтобы обеспечить себе приток инвестиций.

— А все рапортуют об оттоке капитала из страны. Можно ли оценить объемы средств, покидающих Свердловскую область, Екатеринбург в частности?
— Я не думаю. Ведь отсюда деньги уходят в Москву и уже из Москвы уходят за границу, оседают на частных счетах или, может быть, не покидают страну, но перераспределяются по регионам снова. Но источники информации закрыты.

— Тогда наоборот: можем ли мы приблизительно оценить перспективы и значимость такого, например, инвестиционного начинания, как «Титановая долина»?
— Конечно. «Титановая долина», получив статус свободной экономической зоны, вполне может и должна стать фактором, благоприятно влияющим на инвестиционный климат. Главное сделано: положена основа. Конечно, еще ничего нет, кроме завода. И предстоит колоссальная работа по привлечению конкретных предприятий. Но, повторюсь, если взяться за проект серьезно, из него может получиться мощнейший двигатель экономики области. Можно, конечно, все проспать, но основа есть. Это очень большой прогресс.

— «Большой Екатеринбург» — еще один амбициозный проект области. Состоится?
— Непременно! Вопрос только — когда.

— Какие нужны ресурсы для того, чтобы проект сдвинулся с мертвой точки?
— Да никаких! Им просто нужно заниматься. Нужно, чтобы кто-то из областных властей взял на себя ответственность и смелость довести до логического завершения этот проект. Все, больше никаких.

— А сама городская администрация не может этим заняться?
— Увы, нет. Стоит прийти представителям администрации Екатеринбурга в Березовский, скажем, и предложить объединение, как их тут же обвинят в захватнических настроениях, стремлении узурпировать власть и Бог знает в чем еще.

Это хлопотное дело. Но эти хлопоты себя оправдывают. Дело в том, что проект «Большого Екатеринбурга» не имеет минусов. Одни плюсы. Но! За исключением мнения начальников на местах. Спросите, почему они против, по существу вам не ответят. Никто не признается в том, что «потому что меня сократят». Но даже если речи о «Большом Екатеринбурге» сегодня не идет, все равно надо заниматься развитием агломерации.

— Но этим занимаются?
— Да. Но тут важна согласованность действий. Пример: Взять один из самых «амбициозных» проектов березовской администрации — «Зеленая долина». Поселок, который они хотели строить прямо за Шарташом. Мы сразу попросили показать нам проект. Но они не согласились: земля их и Россель поддержал. Потом все-таки приносят проект. И мы им задаем вопрос: а где будете брать воду? Ну, вы же, отвечают, нам дадите от «Водоканала». А кто вам сказал, что дадим? Вы нашу документацию смотрели? В каком состоянии у нас сети в том районе, какая на них ложится нагрузка? Нет? Или вот еще вопрос: вы там автономно собираетесь жить, ездить никуда не будете? Будем, говорят. А как? Так вот же, по Малышева. А кто вас туда пустит? На Малышева уже сейчас проехать невозможно, без вас. И проект не состоялся.

Противоположный пример — «Ренова». Всего три года прошло от первых разговоров до первых домов в Академическом. Конечно, они за свой счет тянули сети, но всю организационную работу мы делали вместе; и с энергетиками состыковали, и в аренду сдали котельную (с условием увеличения ее мощности). Согласованные действия — и пожалуйста: в Екатеринбурге строится почти целый новый город Академический.

— Это прекрасно. Но кажется, что строительство вокруг Екатеринбурга — особенно это касается малоэтажного строительства — развивается несколько хаотично, очагово?
— Очагово — это правильно. У нас много застройщиков занимаются коттеджными поселками. И это очень хорошо. Если бы была одна организация, она бы нам настроила тут. Но это не очаги болезни. Это точки роста. Возникая в строгом соответствии со стратегическим планом развития города, в соответствии с генеральным планом, они постепенно будут двигаться друг к другу, обеспечивая его рост. Один Медный чего стоит. 600 гектаров малоэтажной застройки!

— Город готов к такому росту? По ресурсам прежде всего: воде, коммуникациям, возможности перерабатывать отходы?
— По отходам — нет, но это не проблема, а задача, которую вполне можно решить.

— Просто если вспомнить прошлогодний водный кризис...
— И даже тогда мы справились, не так ли? Несмотря на то, что год был беспрецедентно засушливым и соседями был сброшен 21 миллион кубометров воды, на которую мы рассчитывали. Закачали из Челябинской области. Хотя насосы при этом выкачивали из бюджета 1 миллион в день.

— Хорошо, а кроме развития агломерации какие еще векторы развития Екатеринбурга кажутся вам наиболее значимыми? Как город должен развиваться?
— Как многофункциональный центр. В свое время в стратегическом плане мы наметили несколько важных пунктов: аэропорт, выставочный центр, Федеральный университет, технопарки для малого инновационного бизнеса, гостиничный бизнес. Что касается последнего, по темпам строительства отелей мы опередили все города-миллионники... Намного опередили. Приезжал на открытие «Новотеля» бывший замглавы Уфы. И он сказал: Екатеринбург отличается от Уфы как раз тем, что здесь «Новотель»
60-й по счету отель, а у нас всего шесть. Хотя Уфа — очень сильный город. Один из немногих, кто может с нами конкурировать по отдельным позициям. В его словах, возможно, было и некоторое преувеличение по цифрам, но тенденция именно такова.

По остальным направлениям: новый аэропорт построен, выставочный комплекс строится, Федеральный университет создан и будет развиваться. Не на все хватило денег — да, значит нужно еще активнее искать новые формы их привлечения.

— По завершении карьеры градоначальника не осталось ли у вас ощущения, что что-то можно было сделать по-другому, лучше, а что-то не было сделано вовсе?
— Я уже говорил об этом и повторю: нет у меня ощущения, что что-то нужно было делать по-другому. Нам не удалось выйти в некоторых вопросах на должный результат. Но я почти уверен, что со временем на заданные в плане цифры мы выйдем. Точно так же я не считаю, что мы оставили городу принципиальные нерешенные проблемы.

— Даже дороги?
— А что дороги? Мы всегда прекрасно понимали, что и как нужно делать по дорогам. Все необходимые меры внесены в стратегический план развития Екатеринбурга. Но мы всегда были в роли догоняющих. При достаточно высоком уровне жизни и постоянном приросте населения мы просто не успевали за ростом количества автомобилей. У нас просто не было денег. И помощи от области и от федерации не было. Тем не менее многое делали. Вы вспомните, десять лет назад что происходило на Технической — Бебеля? Ужас. Но проект стоил
600–700 миллионов. Откуда было взять такие деньги, если на все дороги в городе у нас было в бюджете заложено всего 100 миллионов? Тем не менее сделали. То же самое сейчас с развязкой у «Калины». Конечно, 6 миллиардов — это уже совсем другие деньги. Но делать-то надо? Надо. Значит, нужно изыскать ресурс.

И еще. Надо, чтобы население само стало чуточку дисциплинированнее. У нас сейчас менталитет такой, что вот есть перехватывающие паркинги, но пусть это кто-нибудь другой здесь ставит, а я попробую объехать, так ведь? Платные парковки тоже популярностью не пользуются. Где только машины не оставляют, лишь бы за паркинг не платить!

— Город может справиться с проблемой сам?
— При федеральной или областной поддержке это было бы сделать значительно проще. Но тут вот какая любопытная вещь. На федеральном уровне у городов нет поддержки и нет лобби. У нефтяников есть, у газовиков, у промышленников, даже у регионов, а у городов нет. Что же касается области... Если какая-то проблема есть в Екатеринбурге и только в нем, то для областных властей раньше это не становилось поводом задуматься. Что говорить? Ведь мы даже метро строили в основном за свои деньги! Сколько денег — столько песен, медленно, но верно мы заканчиваем первую ветку. В этом году 1 декабря откроются две станции. И так во всем.

— Есть еще проблема, которая встала слишком остро в последнее время, — садики.
— Да. Мы ее начали решать еще до того, как она реально возникла. Так получилось, что в ведении городских властей было не больше трети садиков: они были ведомственные, от предприятий. В начале девяностых была демографическая яма и проблемы не было: всем хватало места, даже с учетом того, что здания детских садов отдавались под «нужды населения». Милиция, прокуратура, таможня, мировые судьи, пограничники и др. с удовольствием их обживали. Но к началу двухтысячных наметился прирост населения. Даже значительный. В 2002 году мы начали программу восстановления детских садов, но дело шло медленно. Строить много новых садиков не получалось. Бюджет такого строительства — 1 миллион на место. К
2003-му, когда ситуация реально обострилась, мы уже имели некоторые результаты, но недостаточные, чтобы покрыть запросы населения. Только в 2010 году в области появилась программа по детским садикам. Надеюсь, теперь все кардинально переменится. Так, в этом году Екатеринбург получит 22 новых и реконструированных дошкольных учреждения.

— Как вы думаете, можно уже оценивать действия новой администрации?
— Я думаю, года три-четыре Екатеринбург, как большой пароход, будет идти по инерции. А если постоянно заглядывать в стратегический план города, то и дольше. А кроме того, люди-то все те же самые работают, что и раньше. Так что могут меняться какие-то нюансы, мелочи, организационные вопросы, но в глобальном плане пока без перемен.

— И в заключение несколько вопросов нашей тематики. У вас на столе и компьютер, и ноутбук — вы часто выходите в Интернет?
— Не скажу, что я большой специалист, но пользуюсь, да.

— Сайты какой направленности вы предпочитаете?
— Все новостные сайты, основные интернет-ресурсы города я просматриваю регулярно.

— Портал 66.ru в их числе?
— Да, время от времени я захожу.

— А почему блог не заводите? Среди политиков, отечественных и региональных, это, кажется, популярно в последнее время.
—Я не люблю кампанейщину в любом виде и стараюсь к любому вопросу подходить прагматически и без ненужных рисовок.

Я могу донести информацию другими методами — через газеты, телеканалы. Я думаю, что, если я попрошу, меня пустят на любой из них (улыбка). И аудитория получится больше, чем у блога. Но если не останется других вариантов, я не исключаю, что и у меня появится твитт.

— А к обсуждениям на форумах у вас какое отношение?
— Мне жалко упущенных возможностей. Вы знаете, форумы могли бы стать местом конструктивного диалога местных властей и горожан, например. Но перелистывать сто комментариев, которые... за рамками здравого смысла и этики, ради одного стоящего предложения я не хочу. У нас 12 лет выходила программа на телеканале. И вот там на пейджер сначала, а потом на электронную почту приходили стоящие замечания и предложения. Примерно 150-200 штук еженедельно.
10–15%, конечно, были не в тему, но на остальные мы отвечали и многие — учли при составлении плана развития города. Можно сказать, горожане сами решали, каким быть Екатеринбургу. И так было всегда.

Внутренний фотобанк компании