— Вы сегодня встретились с представителями диаспор Киргизии, Казахстана, Азербайджана, Армении, Таджикистана и Узбекистана. О чем конкретно вы разговаривали?
— Все возмущены случаем, когда молодые люди побили женщину. Мы начали с того, что я задал вопрос, в какой культуре, в какой вере молодой человек может бить женщину старше себя. Все представители диаспор подтвердили, что ни в какой культуре этого нет. Я задал вопрос: почему тогда мы воспитываем своих детей, которым можно это делать, или привозим сюда детей, которым можно это делать? Для меня в конечном счете неважно, какой национальности люди, которые совершили этот поступок. Но сильно удивительно, что это сделали люди той национальности, в которой отношение к матери и к женщине, наоборот, очень трепетное. Давайте представим себе, что такой же поступок был совершен в Азербайджане, что было бы с этим человеком? Как бы родственники этой женщины отреагировали на это?
Меня поддержали и в один голос сказали, что надо по отношению к этим молодым людям принять самые жесткие меры правового характера. Я ответил, что правоохранительные органы уже разбираются в ситуации. Если молодые люди — граждане Российской Федерации, значит, будут наказаны в уголовно-правовом поле. Если они граждане другой страны, то будут депортированы, с соответствующими выводами по отношению к их родным и близким.
Мы также согласились, что недостаточно проводим культурно-просветительную работу среди подрастающего поколения с точки зрения семейных ценностей и отношения к женщине. С другой стороны, у самих молодых девушек сегодня образ поведения сформирован таким образом, что они позволяют себе курить, пить, материться, одеваться фривольно. Я не говорю, что они должны тут все в хиджабах ходить. Просто если девушка ведет себя таким образом, что выглядит легкодоступной, то и молодой человек считает, что ей можно пользоваться как предметом.
— Это в первую очередь касается наших девчонок?
— Всех. Мы не обсуждали вообще вопрос национальной принадлежности. Просто все в один голос говорят: накажите нападавших максимально строго, расскажите об этом нам, и мы распространим эту информацию среди всех представителей диаспор. Покажем, как один неосторожный поступок приводит к тому, что всей семье потом грозит пожизненный позор. Они даже так и сказали: раскройте фамилию, имя, национальность. Это будет для всех хорошим уроком, и не надо этого скрывать в принципе.
Дальше мы перешли на тему культурного воспитания, на проведение специальной политики по воспитанию молодежи в школах с акцентом на семейных ценностях. В нашей Конституции четко написано, что семейные ценности являются основой построения государства и что семья у нас состоит из мужчины и женщины, и никаких других вариантов нет. Поэтому отношение к женщине должно быть не потребительское. Только почему-то в последнее время мы, к сожалению, это где-то потеряли.
Представители диаспор попросили сделать особый акцент на воспитательную работу в колледжах — и с девочками, и с мальчиками. Потому что там формируется именно та среда, где они кучкуются и позволяют себе фривольные взаимоотношения. Я не сторонник какого-то жесткого исламизма или неравенства. Я просто сторонник культурного воспитания, потому что девушка должна с гордостью носить свою женственность.
— Главы диаспор реально попросили усилить такого рода работу в колледжах?
— Не только попросили, они сами готовы в этом активно участвовать. Именно на колледжах акцентировались все, и я считаю, что это правильно. Представители диаспор готовы туда ходить.
Представители диаспор рассказали, что сегодня в миграционной политике есть лазейки, когда мигранты приезжают сюда незаконным образом и легализуются. А те, кто легализован незаконно, остаются на обочине, потому что они знают, что у них документы ненастоящие, и не ходят на их мероприятия.
Даже президент вчера акцент сделал на том, что надо наводить порядок с незаконной миграцией. Есть посредники, которые на этом зарабатывают. Это целый бизнес. Понятно, что это какие-то коррупционные и невнятные модели, их надо будет вычищать. Мы эти пожелания соответствующим органам передадим. Это уже федеральные полномочия.
— У нас действует программа переселения соотечественников. Людям, например азербайджанцам, предоставляется возможность приехать в Россию целой семьей, получить гражданство и подъемные на то, чтобы здесь ассимилироваться.
— Немножко не так. Программа задумывалась, чтобы этнических русских людей, на русском языке говорящих, принять в России из стран бывших советских республик, там, где для них условия становятся не совсем подходящими для жизни. Программа создавалась как хороший инструмент возврата наших соотечественников. Потому что демографическая ситуация в России непростая, и это должно было принести некую пользу. Но, к сожалению, за годы существования программа стала трансформироваться. В Свердловской области все немножко не так, как вы описываете, но такие элементы наверняка существуют. Люди, которые принимают решения, кого поддерживать, а кого нет, смотрят на знание культуры и русского языка — это ключевое требование.
— Но ведь бывает такое, что по-русски из всей семьи говорит только глава, который и сдает экзамен, а все остальные просто приезжают с ним без знания языка.
— Уже даны поручения обратить внимание, каким образом у нас эта программа реализуется. Не готов сейчас говорить о том, что у нас есть какие-то серьезные нарушения. Но те факты, о которых вы говорите, они имеют место, хотя у нас и нет этому документального подтверждения. Я попросил глав диаспор дать нам информацию о коррупционных моделях в этой сфере.
— Можно ли сказать сейчас, что по итогам этой встречи с диаспорами есть договоренность, что преступника теперь будут называть открыто по национальности?
— На мой взгляд, это не совсем правильно. Мы этой темы коснулись косвенно и не пришли к единому мнению. Одни говорят, а что тут такого? Другие считают это лишним, иначе мы начнем делить всех на белых, красных, синих. У нас же есть те же азербайджанцы, которые в третьем поколении тут живут, и они более государственные, чем некоторые коренные этносы. В моей логике, тогда мы должны официально любому преступлению делать этническое сопровождение: это сделал русский, это — украинец, это — белорус, это — манси. А национальность же сегодня у нас не указывается в паспорте, нет пятой графы. Сейчас человек сам называет свою национальность. Считаю, нужно указывать, что человек — гражданин Российской Федерации или другой какой-то республики.
— У вас состоялся такой разговор: вы один говорили с представителями шести диаспор. Но, в конечном счете, разбирая конкретный случай, это был разговор с азербайджанской диаспорой. И они должны были вам отвечать за своих.
— Я не ставил целью обвинить азербайджанскую диаспору. Я ставил целью в этом диалоге понять их отношение к этому поступку. А вторая цель была с ними договориться, никого не обвиняя, найти некий путь, по которому мы идем. Мы же не можем подписаться под тем, что завтра аналогичный поступок не совершит русский. Но то, что надо проводить ту работу, о которой я в самом начале нашего диалога говорил, вот тут все понимают и все готовы в эту работу включаться. Однозначно, все осуждают этот поступок. Он не достоин человека. Это для животных каких-то, может быть, поступок приемлемый, когда самец самку обижает.
— А как главы диаспор вообще оценивают свое влияние на своих земляков? Ведь они могли бы просто развести руками и сказать: «Слушайте, мы вообще на них никак не влияем».
— Нет. Никто из них не отталкивается от этой темы. Они все говорят следующее: у нас есть пласт диаспоры, который понимает и соблюдает все правила, и есть люди, которые непонятно как заехали, получили миграционную карту или вид на жительство, и они ни в чем не участвуют, и мы на них воздействуем только по родственным связям. Проблема состоит в том, что молодежь, когда выезжает из своих семей, попадая в другую среду, скидывает сдерживающие оковы, которые были достаточно мощные. И они здесь, конечно, распоясываются. Это для любой национальности характерно. Представители диаспор говорят, что такие люди находятся в училищах, среди рабочих. Их готовы находить, подавать сигналы.
Они сделали запрос на более эффективную работу кураторов из правоохранительных органов. Они говорят, что бывают иногда ситуации, что дают силовикам информацию, а никакой реакции в ответ нет.
— Диаспоры помогали поймать членов банды?
— Я они никуда и не бегали. Известно, где они живут. Более того, представитель диаспоры встретился с дядей [напавшего], они эту работу проводят. Лидер диаспоры принес извинения и сам осудил их поступок.
