Рабство под видом помощи
Работные, или трудовые, дома начали появляться еще в Российской империи – в период правления Екатерины II. Туда отправляли нищих и бездомных, где они трудились в обмен на жилье и небольшие средства на пропитание. Люди оставались там добровольно и могли уйти в любой момент.
Со времен царской России состояние работных домов изменилось: эта система стала выходить из-под государственного контроля, вместе с трудовыми домами появились частные реабилитационные центры – те и другие предлагают помощь и ночлег, но их регистрацию и лицензированность никто не проверяет. Это повлекло локальные нарушения, при которых большая часть заработанных подопечными денег уходит в карманы сотрудников организаций. Вытащить человека оттуда очень сложно, законы в их отношении оказываются бессильны, к тому же, если речь идет о бездомных, узников просто некому искать.
Сейчас городское пространство пестрит объявлениями о бесплатной реабилитации для наркопотребителей и алкозависимых, листовки обещают горячее питание, хорошо оплачиваемую работу, содействие в восстановлении документов для бывших заключенных. Словом, помощь для всех, о ком можно сказать: «человек в трудной жизненной ситуации». Кое-где на истрепанных ветром страницах оторваны хвостики с номерами телефонов – кто-то уже воспользовался их услугами.
По мнению экспертов, большинство таких организаций и центров – нелегальные предприятия по использованию рабской силы, из которых сложно выбраться, но легко остаться без документов, связи с родными и денег.
Такие учреждения процветают не только в Екатеринбурге: в последние годы этот теневой бизнес превратился в большой федеральный рынок. Фонды и центры с непрозрачной документацией и отчетностью разрослись в масштабах страны, пустили корни и прочно обосновались в разных городах и регионах – у некоторых до 300 филиалов по России.
В отсутствие внятной судебной практики в отношении таких домов и центров, из-за дефицита во время пандемии низкоквалифицированных рабочих-мигрантов спрос на дешевую рабсилу только растет – мест, где удерживают людей и эксплуатируют их труд, становится больше.
– Наша организация работает с противодействием рабству именно среди мигрантов, – рассказывает Нурзида Бенсгиер, правозащитница и исполнительный директор Ассоциации «Некоммерческое партнерство «Межнациональный информационный центр». – Они попадают в свои схемы, отличные от тех, куда попадают бездомные, – это похоже на трудовые дома, только людей привозят работать без денег и документов свои же земляки.
Нурзида рассказывает о женщине, которая обратилась за помощью в позапрошлом году: ее привезли из Узбекистана, пообещав высокооплачиваемую работу, в итоге поселили в теплицу в городе Березовском, забрали документы, запретили выходить, несколько раз избивали.
Дешевую рабсилу, собранную из подопечных трудовых домов и ребцентров, направляют в коммунальную сферу, на стройки, грузоперевозки, а порой и выполнять частные заказы – где-то вынести строительный мусор, где-то – вскопать огород. Работодатель часто даже не догадывается, что на него работает подневольный, – пока некоторым из них не удастся попросить о помощи.
 Фото: Анастасия Кеда, 66.RU |
|---|
Подневольные
Олег Мельников – основатель движения «Альтернатива». На сегодняшний день это единственная организация в России и на всем постсоветском пространстве, которая занимается борьбой с рабством – трудовым, нищенским, сексуальным – и освобождает людей из неволи.
По его словам, есть ребцентры, куда людей помещают насильно: если родственник решил, что у его близкого развилась зависимость, он платит этому центру крупную сумму, человека забирают и удерживают в стенах такого заведения, лишая документов и связи.
– У нас недавно был случай, – рассказывает Олег, – когда мужчина перекинул записку через забор дома, ее нашли соседи. Выяснилось: мужчине двадцать восемь лет, у него есть своя квартира. Его мать обнаружила, что он курил анашу и, недолго думая, нашла в интернете [ребцентр], вызвала людей. Его связали, затолкали в машину и держали в этом доме несколько месяцев, а оплачивалось это из денег, которые мать получала, сдавая его квартиру в центре Москвы. Восемьдесят тысяч в месяц. Сначала ей сказали, что у него положительная динамика и нужно подождать еще годик, мол, все хорошо, ему все нравится. Связаться с ним она не могла: ей объясняли, что он работает с психологом и ему не нужно слышать близких, иначе он вспомнит, что он наркопотребитель.Там было еще 22 человека, всех их удерживали незаконно, потому что лишить свободы можно только по решению суда. Никто их ни от чего не лечил.
Также есть работные дома для людей из провинции, которые приезжают устраиваться на работу. Объявления о них чаще всего концентрируются на вокзалах и ориентированы на тех, кто ищет низкоквалифицированный труд.
– Люди видят: есть работа, бесплатная еда, помощь, реабилитация, – объясняет Олег, – а по факту их превращают в рабов. У них отбирают документы и телефоны под разными предлогами. Потом по надуманным причинам появляются долги, и когда человек просит наконец заплатить, ему говорят, что он им должен, что у него есть разные штрафы.
По словам Олега, о том, что людей удерживают в трудовых домах, «Альтернативе» сообщают их клиенты: кому-то подневольный рабочий вскапывает огород или выносит строительный мусор и успевает быстро передать, что находится в рабстве. В среднем в месяц у организации до четырех таких обращений.
Неуловимые
Столбы вдоль Северного и Южного автовокзалов Екатеринбурга скрыты под плотным слоем листовок с обещаниями помочь нуждающимися: «Остались на улице? Не можете уехать в свой город? Звоните!». Такие же объявления расклеивают около местных благотворительных столовых. Звоню по одному такому объявлению. Едва представляюсь журналистом, кричат: «Мне не о чем с вами разговаривать!» – и в трубке раздаются короткие гудки.
По другому объявлению попадаю в фонд [Мы не можем публиковать название организации по просьбе нашего юридического отдела. Но если для вас это важно, напишите автору публикации в Facebook, она расскажет]. Мужчина по имени Петр сразу соглашается на встречу, дает адрес, где живут наркопотребители и алкозависимые, которых лечат с помощью «посещения храмов и молитв», – так скажет Дмитрий, который перезвонит мне спустя несколько минут со словами «Петр здесь ничего не решает».
Несмотря на упоминание в их объявлении предоставления работы, Дмитрий говорит, что это – «новое направление, которое пока еще не развито», поэтому говорить о нем не имеет смысла. От встречи Дмитрий отказался.
 Фото: Анастасия Кеда, 66.RU |
|---|
Преобразившиеся
– Эти центры и организации – лохотрон, – рассказывает Юрий Потапенко, директор социально ориентированной ассоциации «Бюро помощи гражданам», – людей забирают с вокзалов и от благотворительных столовых. Они становятся дармовой рабочей силой, им не платят, люди работают за баланду. В каждой конторе действуют по-своему: где-то отбирают телефоны, где-то – документы, где-то заставляют молиться.
Юрий Иванович рассказывает, что из таких работных домов некоторым удается бежать – такие люди часто нуждаются в помощи, они остаются без документов и мобильных телефонов. Два года назад к нему обращался молодой человек, сбежавший из работного дома, где у него отобрали паспорт. Вернуть его удалось только через ГУВД – у Потапенко был там знакомый, который помог решить этот вопрос.
– В Кемерово была организация «Преображение России», – продолжает Юрий Иванович, – у них во многих регионах появились филиалы. Они [создатели организации] ездили на «ауди», на «бентли» – откуда у них такие деньги? Организация арендовала коттеджи, где жили люди – им оплачивали только пропитание, а заработанные деньги забирали себе. Семь лет назад их лидера обвинили в убийстве, и организацию закрыли.
«Преображение России» позиционировала себя как организация, которая популяризирует христианские ценности, занимается реабилитацией людей с алкогольной и наркотической зависимостью и помогает бездомным. Она появилась в 2008 году и за короткое время разрослась до 300 филиалов в разных городах страны. Уже через год в «Преображении» случилось первое ЧП: один из сотрудников, Евгений Гизя, до смерти избил одного клиента, который вернулся в центр после расклейки объявлений организации, будучи нетрезвым и после употребления наркотиков. Евгению Гизе дали шесть лет.
В 2010 году Минюст распорядился приостановить работу «Преображения»: проверка показала, что организация занималась незаконной предпринимательской деятельностью – использовала людей в качестве бесплатной рабочей силы, фактически не занимаясь реабилитацией. В июне 2011 года Верховный суд РФ вынес решение об их ликвидации.
Спустя несколько лет, в 2013 году, Андрея Чарушникова, который руководил «Преображением России», посадили на девять лет за убийство одного из клиентов – его избили черенком от лопаты. Это та история, о которой упоминал Юрий Потапенко.
«Преображение» распалось на несколько организаций: [Мы не можем публиковать названия по просьбе юридического отдела. Но если для вас это важно, напишите автору публикации в Facebook, она расскажет].
В разговоре с изданием «СМИ» (организация, признанная выполняющей функции иностранного агента) психиатр-нарколог и кандидат медицинских наук Николай Каклюгин, который боролся с незаконными реабилитационными центрами (в данный момент находится в исправительной колонии по делу о сбыте наркотиков – правозащитники считают, что дело сфабриковано, а наркотики подбросили), рассказал, что эти организации по-прежнему перечисляют 10% в Кемерово и так или иначе связаны с осужденным за убийство Чарушниковым. По его словам, государство не следит за регистрацией работных домов и, соответственно, не может отследить качество их услуг.
Покрывающие
– Пару лет назад у меня был случай, – рассказывает Юрий Потапенко, – из колонии освободилась девушка, ее направили ко мне (у организации, которой руководит Потапенко, есть договор с исправительными учреждениями – бывших заключенных направляют для восстановления и оформления документов, помощи в трудоустройстве). Когда эта девушка вставала на учет, ей в полиции сказали: «Сейчас за тобой приедут люди и тебя заберут». То есть эти организации работают с полицией за деньги – первые людей находят, когда ставят на учет, спихивают их, «крышуют» эти конторы.
Случаи, когда полиция фактически прикрывает рабство, действительно известны: например, громкое дело о «рабах из Гольяново» – на владельцев магазина «Продукты» работали граждане из Казахстана, Таджикистана и Узбекистана, ничего не получая за свой труд, мужчин и женщин держали в подвале, периодически их избивали и насиловали. Одна девушка смогла убежать и обратилась в полицию, которая покрывала магазин и вернула беглянку. Девушку сильно избили при других работниках.
Вытащить узников из подсобки продуктового магазина удалось 30 октября 2012 года: гражданские активисты Российского трансгуманистического движения и движения «Альтернатива» под руководством Олега Мельникова и Данилы Медведева освободили 12 человек — девять женщин и трех мужчин. Оказалось, что некоторые из них были в рабстве более 12 лет.
Известен случай, когда молодой человек приехал из Украины на заработки и попал в сексуальное рабство в Сургуте и Нефтеюганске. Однажды ему удалось бежать, но коррумпированные полицейские отправили его обратно. Юношу избили палками. Спустя некоторое время ему все же удалось спастись. Сейчас он находится на Урале.
– Государством работные дома никак не контролируются, – рассказывает Олег Мельников. – К сожалению, полиция не замечает ребцентры, не понимает, как они устроены, что-то происходит только после каких-то крупных скандалов. Но воз и ныне там: этих ребцентров миллион по всей стране, у всех одна и та же ситуация: у людей забирают документы, их заставляют работать – все это статья 127.2 – «использование рабского труда». Но сам этот закон не прописан, развернутого комментария к нему нет, по этой статье практически не возбуждают уголовные дела. То есть человек прибежит в полицию, скажет, что его удерживали, отобрали документы и заставляли работать. Полиция приедет, им скажут, что он сам положил на сохранение паспорт, ему покупали еду на заработанные деньги или он вообще эти деньги украл.
К тому же, по мнению Олега, рабство – это такая проблема, которая бьет по государственному имиджу. Чтобы что-то менялось, важно признать, что она есть. Но чаще – ее не замечают.
Эра «трудотерапии»
По словам Потапенко, часто в таких организациях нет ни врачей, ни психологов. Вся реабилитация заключается в «трудотерапии».
Еще одно уличное объявление на стене в Екатеринбурге, по которому обещают «бесплатную помощь наркозависимым и алкозависимым», ведет в фонд [Мы не можем публиковать название организации по просьбе нашего юридического отдела. Но если для вас это важно, напишите автору публикации в Facebook, она расскажет]. У фонда около двадцати филиалов по всей стране, в том числе – в Екатеринбурге. Нахожу сайт фонда и его страницу во «ВКонтакте», записи на которой уже несколько лет не обновляются. Среди последних комментариев, оставленных без ответа (орфография и пунктуация сохранены): «на них пахать надо запайку супа», «...в вашем центре находился мой бывший муж, месяц от него нет известий, а сотрудники вашего центра вдруг стали говорить, что впервые о нем слышат, хотя до этого общались и звали к телефону», «мой, слава богу, тоже сбежал, полгода пешком с Нижнего добирался».
 Фото: Анастасия Кеда, 66.RU |
|---|
Связаться с людьми, которые оставляли комментарии, 66.RU не удалось. Зато удалось дозвониться в сам фонд и пообщаться с Владимиром, который представился руководителем организации.
– Мы не реабилитационный центр, а адаптационный – оказываем помощь незащищенным слоям населения. Человек самостоятельно [к избавлению от зависимости] приходит. Люди, которые раньше были в зависимости, помогают им самостоятельно справиться с этим – без вмешательства медиков, психологов и наркологов.
Владимир не отрицает, что основной путь избавления от зависимостей, который практикуется в центре, – трудотерапия. Специалистов, которые занимаются реабилитацией и ресоциализацией, тут нет.
– Человек должен иметь собственное желание справиться, – утверждает Владимир. – Он занимается общественной деятельностью, трудотерапией на волонтерской основе. Мы выполняем работу, а нам другая организация что-то дает взамен: например, мы им снег почистили, а они приобретают, что нам необходимо.
Владимир считает, что в медицинском вмешательстве нет смысла, так как человек слишком легко преодолевает зависимость и может вернуться к ней снова. Правда, добавляет, что и они не дают никаких гарантий, потому что в первую очередь «важно собственное желание человека». Не скрывает Виктор и того, что своим работникам он не платит:
– У нас нет никаких зарплат, нет финансовой отчетности, мы не берем вознаграждения.
Правда, человек, которому я звонила ранее, не представившись журналистом, рассказал другое:
– В основном тут занимаются физическим трудом. Работают в грузоперевозках. Люди получают не зарплату, а 10% от заработка. Например, заработали 20 тысяч – 2 тысячи их, все остальное идет на обеспечение – аренда, питание, одежда и прочее.
Он же рассказал, что человека из Екатеринбурга отправят в Нижний Новгород или Самару, а первые две недели у него не будет мобильной связи – таков свод правил. По словам Владимира, в центре «никого не удерживают силой» – все происходит добровольно.
– У нас в России нет понятия «трудотерапия», – объясняет Олег Мельников. – Любой труд должен оплачиваться. Мы сейчас сильно поссорились с пресс-службой МВД Дагестана по поводу того, что там был мужчина, который 20 лет фактически находился в рабстве, а когда об этом спросили пресс-секретаря, он сказал: «Ну так дедушка сам был не против работать за еду». То есть он не понимает, что у нас нет такого понятия, как «работать за еду», у нас есть МРОТ.
Работа без рабства
Не все работные дома эксплуатируют своих постояльцев, удерживают их насильно и иным образом нарушают их права. Но из-за особенностей законодательства сложно контролировать каждую организацию – это делает возможными нарушения.
– Работных домов в Екатеринбурге очень много, – рассказывает Ольга Бахтина, руководитель социального приюта «Дари Добро». – Реабилитационных центров для зависимых тоже много. Есть те, что наживаются на тех, кто там находится, но я с такими пока не сталкивалась. Те, с которыми сотрудничаю я, – «Шанс», «Путь преодоления». Если ко мне пришел трудоспособный человек, я отправляю его туда. Им там покупают одежду, еду, мобильные телефоны. Они живут в нормальных условиях. О получении зарплаты там ничего не знаю. Мне главное, чтобы человек был здоров и его не обижали. Они работают на стройках, разгрузках и автозаправках. При этом я знаю, что в городе есть организации, которые наживаются на людях.
Ольга рассказывает, что с людьми, которых она направляет в работные дома, всегда поддерживает связь, некоторые из них приходят в гости.
– Если организация действует законно, она должна состоять в Росреестре, – рассказывает Бахтина. – Все должно быть документально, у них должен быть устав, в котором все прописано, за пределы этого устава ты выйти не можешь. Еще есть договор, который обязательно подписываешь с клиентами.
Олег Мельников также рассказывает, что честные работные дома бывают, но таких крайне мало:
– Я знаю один честный работный дом. Там на попечении находятся люди с инвалидностью, есть те, кто работает, но деньги там никому не платят и честно об этом сразу же говорят. Все заработанные средства уходят на содержание этого дома и людей, которые там находятся. Если кто-то хочет вернуться домой, он отрабатывает несколько дней, с каждого дня откладывается по 500 рублей – на отложенные деньги они честно покупают билет домой.
 Фото: Анастасия Кеда, 66.RU |
|---|
Как понять, что центр нелегален
– Важно ввести всеобщее лицензирование таких организаций, – считает Олег Мельников, – и обязать все работные дома использовать трудовые договоры и сделать карточки своим постояльцам, чтобы закидывать туда деньги.
По мнению эксперта, организация недобросовестная, если у вас пытаются забрать документы и лишают связи. К тому же у приличных организаций, скорее всего, вовсе не будет расклеенных по городу листовок, которые сообщают в первую очередь о большой текучке в таких учреждениях и уже этим должны настораживать.
– Потребность в таких сотрудниках у населения очень высокая, потому что это дешевая рабочая сила. Поскольку население нищает, оно будет пользоваться их услугами. Проблема еще и в том, что эти люди не идут бороться до конца. Если бы они писали заявления в прокуратуру, может, ситуация бы изменилась. К тому же многие боятся – у них формируется сильная психологическая травма, – добавляет он.
