 Фото: Григорий Постников, 66.RU |
|---|
| Краткий пересказ для тех, кому некогда читать: |
— Мы обязательно поговорим о том, что вообще произошло. Но сейчас главный вопрос другой: что дальше? Есть заявление Александра Высокинского — о том, что как минимум три недели по приказу президента будет проходить некий опрос общественного мнения. И все это время, с его слов, любые строительные работы будут заморожены. А ваша позиция какова? Что будете теперь делать?
— На самом деле мы строительные работы даже не начинали. По сути, успели только поставить капитальный забор вокруг будущей стройки.
— Хорошо. Назовем это подготовкой площадки.
— Подготовка площадки. Верно. Президент предложил провести опрос. И, безусловно, на сегодняшний день мы поставили процесс на паузу, чтобы прислушаться к тому, что говорят люди. И будем ждать итогов.
Еще я слышал, что распространяется информация, будто мы деревья начали вырубать. Мы их не вырубаем. Ничего не трогаем. Сквер останется в таком виде, в каком он есть. Забор не убираем.
— Давайте спроецируем ситуацию: допустим, за три недели успели провести опрос. Что вы будете делать, в зависимости от результатов этого опроса? Начнем с варианта, когда большинство опрошенных оказались не против того, чтобы храм строили прямо сейчас прямо в этом месте. Ваши действия?
— Начинаем пересадку деревьев. Это первое, что мы сделаем по плану. Когда площадка будет чистой, займемся выносом сетей. Это очень долговременная работа, она предшествует непосредственно строительству. И начинаем работать.
 Фото: Кирилл Зайцев, 66.RU |
|---|
— Но вы же понимаете, что если начнется строительство, вне зависимости от результатов опроса, ситуация минувшей недели может повториться еще раз — вспыхнет протест?
— Понимаем. Но мы также понимаем, что действуем в правовом поле. У нас есть разрешение на строительство, есть права аренды участка. Мы все делаем по закону. Никто разрешение на строительство у нас не отзывал, и то, что работы приостановлены сейчас — это наша добрая воля.
— Заявление от Фонда — о том, что все работы ведут и будут вести в правовом поле — опубликовано еще в понедельник. С тех пор произошло много событий, повестка изменилась, в судах и отделениях полиции сидят задержанные, во время пика акций протеста мы видели пугающую агрессию с обеих сторон забора… но ваша позиция от этого не изменилась. Верно?
— Да. Она такая. Мы хотим построить храм Святой Екатерины к 300-летию города. Такова наша магистральная цель.
— И варианты о переносе стройплощадки в другое место больше не рассматриваются?
— У нас уже есть разрешение на строительство.
— Понятно. При этом вы понимаете, что даже если опрос будет в вашу пользу, люди, которые всю неделю выходили протестовать в сквер, не признают эти результаты легитимными?
— Да.
— Вы считаете, что протест стихнет сам?
— Сейчас сложно прогнозировать. Надеюсь, что все будет развиваться в мирном русле. В конце концов, целый год мы жили относительно спокойно: готовили документы, готовились к строительству. И то, что произошло на этой неделе, воспринимается, безусловно, негативно.
— Мы еще поговорим о том, как вы это восприняли. Но давайте рассмотрим второй вариант гипотетического будущего: допустим, опрос покажет, что большинство против строительства храма в сквере. Что тогда? Вы говорите, все разрешения есть, что инициаторы стройки все делают по закону и имеют полное право начинать работы. Выходит, даже при таких результатах опроса общественного мнения вы все равно продолжите готовить участок к стройке. Правильно?
— Нет. В такой ситуации мы, безусловно, будем корректировать свою позицию. Но нам пока неясно, как именно. Сегодня нам говорят: «Никто не против храма, но давайте строить его в другом месте»…
— Звучат такие реплики.
— Мы их слышим постоянно. И смысл в том, что мы уже два раза «переезжали»: отказались от исторического места, где располагался собор, отказались от проекта храма на воде, который мы считали таким интересным и уникальным, сейчас, допустим, сменим место в третий раз. Но кто даст гарантии, что четвертая площадка будет окончательной и никто не станет ее оспаривать?
 Фото: Григорий Постников, 66.RU |
|---|
| Обещания мэра Александра Высокинского, которые он дал протестующим в сквере: |
— Никто не даст.
— Мы всегда готовы к диалогу. Мы это показывали последние десять лет. Не нравится эта площадка? Давайте другую попробуем. Эта тоже не подходит? Ну хорошо. Но сколько можно бегать по городу?
— Какие гарантии вам нужны?
— Даже сложно представить. Люди, выступающие против строительства храма, — это такой, грубо говоря, разрозненный коллектив, что я не очень понимаю, с кем вообще надо договариваться.
— Но если опрос покажет отрицательный для вас результат, вам придется искать эту четвертую площадку?
— Будем действовать по ситуации. Серьезно, Дима, не могу сейчас сказать.
Поймите: мы осознаем, что такой результат опроса возможен. И мы готовы к компромиссу. Но в Екатеринбурге есть очевидная проблема храма Святой Екатерины. Хотя казалось бы! И в чем эта проблема, мы, откровенно говоря, до конца не понимаем.
— Если вас интересует мое мнение, я считаю, это эта проблема — не в храме и не в месте для строительства этого храма. Эта проблема сформулирована как «Нас не спросили!». Люди, которые выходят с протестом в сквер, озвучивают разное. Кто-то против храма вообще. Кто-то предлагает другие места. Но их всех объединяет обида, уже переросшая в злобу. И это обида на то, что духовенство, инвесторы строительства и власть между собой все решили, а мнение горожан не учли…
— Хотите сказать, что не было общественных обсуждений?
— С их точки зрения — не было. Одна из создательниц «Парков и скверов» Анна Балтина довольно четко обозначила. Она сказала: «Мы не хотим искать и предлагать другое место для храма. Мы хотим сесть и поговорить, разобрать этот конфликт и его причины». Она же все время именно этот тезис повторяет…
— Евгений Владимирович Куйвашев пригласил нас всех за стол переговоров. Мы все высказались. По итогам, упомянутая вами Анна Балтина сказала: «Прочь храм из сквера!» Ну вот. Диалог состоялся. И что?
— Мяч на вашей стороне. В более жестком, конечно, варианте, но мы наблюдаем ровно ту же ситуацию, что была с храмом на воде. Когда инвесторы передумали возводить его в акватории Городского пруда, среди противников стройки тоже была некая эйфория, которую восприняли как согласие на новый участок — в сквере. Они сами это признают. Они радовались, а вы принимали решения, с которыми они впоследствии оказались не согласны. Как вы поступите, чтобы история не повторилась и протест опять не вспыхнул?
— Нам протест вообще не нужен. Мы хотим, чтобы собор Святой Екатерины был построен в атмосфере согласия и любви.
— Как вы планируете это сделать?
— Сложно сказать. Важно, чтобы не проливалась кровь. Если бы это произошло у Театра драмы, это, конечно, была бы совсем другая история.
 Фото: Департамент информационной политики губернатора Свердловской области |
|---|
| «Мы хотим, чтобы собор Святой Екатерины был построен в атмосфере согласия и любви» |
— Но кровь все же была.
— Да. Я видел, как дети режут себе руки и пишут кровью на столбе…
— Это было ужасно.
— Ужасно! Дикий эпизод.
— Но я говорю не только об этом, но и о жестких задержаниях, сломанных носах и ребрах.
— Если люди нарушают закон, сотрудникам силовых структур приходится их задерживать, выхватывать из толпы. Тут ничего не поделаешь. Нарушать закон нельзя.
— Ясно. Давайте зафиксируем. Если по результатам опроса большинство против строительства храма в сквере, готового алгоритма дальнейших действий у вас пока нет. Я верно вас понял?
— Верно. Но мы всегда готовы к диалогу. Просто скажите, с кем нам разговаривать? И кто нам даст гарантии, что выбранное совместно с представителями общественности новое место будет окончательным и мы успеем построить собор к 300-летию Екатеринбурга?
Вы поймите. Я не хочу называть фамилии. Но, допустим, если сейчас мы договоримся с людьми, которых условно называют лидерами протеста, они ведь, во-первых, потом могут передумать, а во-вторых, какие-то новые, неизвестные пока персоны запросто могут появиться в повестке и заявить: «А с нами-то вы не посоветовались!»
— Но если кто-то из них предложит вам сесть за стол переговоров, вы согласитесь?
— Да.
— Разберем кратко хронику недели протеста?
— Давайте.
— Это событие я считаю одним из главных катализаторов агрессивных столкновений. Потому начну с него. Как так вышло, что в первую ночь на площадке в сквере оказались президент «Академии единоборств РМК» Иван Штырков и другие профессиональные спортсмены-бойцы?
— Чтобы это объяснить, надо рассматривать хронику с того момента, когда площадку неожиданно покинули сотрудники полиции и Росгвардии. Для нас это было полной неожиданностью. Люди сломали забор, прорвались на территорию. Многие СМИ уже тогда вели прямые трансляции. Парни — сторонники храма — это увидели и приехали его защищать. В том числе — Иван Штырков.
Иван и другие парни приехали, чтобы сохранить порядок. Это видно хотя бы по эпизоду, когда Штырков буквально спас супругу [директора сети городских порталов в Hearst Shkulev Media] Рината Низамова Надю: когда она ринулась в самую гущу событий, он пошел за ней, чтобы она не пострадала.
— Ладно. Разберем вкратце второй день. Вы ведь еще до наступления темноты понимали, что протест может повториться, верно? В первый раз забор упал почти случайно. На следующий день было ясно, что люди придут его рвать целенаправленно.
— Конечно, мы это понимали.
— И что предприняли?
— Вышла Росгвардия, с которой у нас заключен договор об охране периметра объекта. В целом они справились с задачей, никто не пострадал. Так что они охраняли не забор, а порядок. Забор-то что? Его можно и заново поставить.
Я считаю, что появление сотрудников Росгвардии, полиции и ОМОНа на второй день сгладило острые углы и сохранило ситуацию в более-менее контролируемом мирном русле.
— В тот же день произошло упомянутое ранее совещание при губернаторе. Вы ожидали, что оно снизит градус протеста?
— Конечно, ожидали.
 Фото: 66.RU |
|---|
| «Появление сотрудников Росгвардии, полиции и ОМОНа на второй день сгладило острые углы и сохранило ситуацию в более-менее контролируемом мирном русле». |
— Как думаете, почему этого не произошло?
— Сложно сказать.
— Представители защитников сквера по итогам встречи у Евгения Куйвашева высказывали мнение, что она была срежиссирована: что сторонники храма и власть заранее приняли решение, а потом попытались его продвинуть через этот диалог.
— Ничего такого не было. Нас пригласили. Мы пришли. Я там первый раз увидел Анну Балтину, Ксению Бакланову. Понял, что вот они, наши оппоненты. И мы относимся к ним точно так же, как ко всем горожанам. Они любят свой город. И вот так видят защиту того, что им ценно. Это нормально. Это свободная страна, свободный город, здесь каждый может думать и говорить то, что считает нужным.
В этом нет ничего страшного до тех пор, пока защита интересов одних не переходит в активные действия против других. Потому что тогда возникает противодействие. И может начаться необратимый процесс. Насилия допускать нельзя. И в каком-то смысле забор помог — удержал всех.
— Но именно забор стал поводом для агрессии.
— Любой забор вызывает дискомфорт, агрессию. Но стройплощадка должна быть огорожена. Не мы придумали эти правила.
— Вы просто защищали свою площадку и считали, что решать конфликт будет власть?
— Вы поймите, что до всех этих событий мы особенного конфликта не видели. Никто не мог представить, что до такого дойдет. К этому невозможно было подготовиться. Весь год мы наблюдали разве что очень милые и добрые акции — обнимашки сквера. Мы ничего не имеем против этого.
 Фото: 66.RU |
|---|
— Почему мирный протест перерос в довольно агрессивное противостояние? Ваша версия.
— У меня нет ответа. Я правда не знаю. Могу только еще раз повторить: мы всего лишь хотим построить собор Святой Екатерины к 300-летию города. Мы не хотим конфликтов. И готовы договариваться. Но не знаем, кто может стать гарантом этих договоренностей.
К примеру, если мы сейчас перенесем стройплощадку на площадь 1905 года, тут же восстанут и коммунисты и, например, те люди, которые каждый день паркуют на площади свои автомобили. Кроме того, есть идея построить там подземный паркинг, а сверху создать некое пространство для отдыха. По-моему, хорошая идея. Имеет право на жизнь.
Вернемся на историческое место — на площадь Труда, нам опять скажут: «Ну нет, это же перекресток Пушкина и Ленина. Как там можно что-то строить? Ну как?»
Сквер у Драмтеатра, видите, тоже оказался конфликтной точкой. Хотя мы этого не ожидали. Мы же замеряли, считали. Он никому особенно не был нужен: в летнее время там гуляют в основном по набережной и у фонтана. Но оказался очень ценным. Несмотря на то, что мы не собираемся, к примеру, уничтожать деревья. Наоборот, высадим еще больше.
— Вы сами перешли к теме альтернативных площадок, хотя я не считаю ее магистральной. Давайте не будем рассматривать их все. Я задам, по-моему, самый частый вопрос-претензию на этот счет. Если инвесторы строительства храма — владельцы УГМК и РМК, почему они не возведут его на участке, который уже им принадлежит? К примеру, на месте недостроенного офисного здания прямо напротив сквера. Ведь этот объект теперь под контролем УГМК.
— Мне сложно отвечать на этот вопрос, потому что я не могу говорить ни от имени Русской медной компании, ни от имени УГМК-Холдинга.
К тому же лично я до сих пор таких предложений по поводу участка не слышал. В последнее время чаще говорят о том, чтобы все-таки возводить собор на историческом месте либо вернуться к проекту в акватории.
 Фото: 66.RU |
|---|
— Серьезно?
— Да. Огромное количество людей теперь говорят: «Верните храм на воду».
— И вы этот вариант рассматриваете?
— А его можно будет считать консенсусом?
— Не знаю.
— А я вот предложение вернуться на воду слышу с того момента, как мы ушли с Городского пруда в сквер. Мне говорят: «Может, вы все-таки передумаете? Храм на воде — это ведь уникальный проект. Такого нигде нет». Тем не менее мы от него отказались. Прислушались к мнению горожан. И сейчас снова будем как-то договариваться.
