Принимаю условия соглашения и даю своё согласие на обработку персональных данных и cookies.

Лауреат «Золотой маски» Игорь Булыцын: «В балете принимать допинг нецелесообразно»

19 октября 2017, 17:00
интервью
Лауреат «Золотой маски» Игорь Булыцын: «В балете принимать допинг нецелесообразно»
Фото: Ирина Демехина для 66.RU
Актер Екатеринбургского театра оперы и балета Игорь Булыцын получил в 2017 году престижную в области искусства премию «Золотая маска» за роль Меркуцио в спектакле «Ромео и Джульетта». Позже он был номинирован на звание самого знаменитого человека города в категории «Театр» по версии «ЕКБ.Собака.ru». Корреспондент 66.RU поговорил с Игорем Булыцыным о значимости премий, театральных стереотипах и о балете как испытании.

Игорь Булыцын — из Уфы, но в стенах Екатеринбургского театра оперы и балета он ориентируется как в родных. Впрочем, именно таковыми они, по его собственному признанию, и являются — ведь живет артист в прямом смысле этого слова в этих стенах уже девять лет с перерывом на один месяц в году. В одном из коридоров, по которым мы идем, обнаруживается стеклянный стенд с «Золотой маской».

— Игорь, это же не ваша маска?

— Нет, моя где-то в музее хранится.

— А почему не дома?

— А зачем? Не любоваться же ею каждое утро перед завтраком.

Мы находим небольшой светлый закуток, в котором можно пообщаться. Раз уж разговор зашел о награде, то о ней и продолжаем.

Игорь Булыцын признается, что рад полученной награде, но не рассматривает ее каждое утро перед завтраком.

«Маска» — не точка отсчета

— Когда готовился спектакль «Ромео и Джульетта», я не думал о том, что смогу за свою роль получить что-то материальное. Не думал и о том, что мы с труппой добьемся такого успеха. Мы завоевали две награды: за лучший спектакль и мою персональную «Золотую маску». То, что она теперь моя — это приятно, значит, оценили. Работа была проделана трудоемкая.

«Маска» — приз за роль, а не метка, не точка отсчета, после которой должно измениться мое самоощущение как профессионала, после которой завышенные ожидания зрителя могут стать проблемой.

Выхожу я в этом спектакле или в любом другом — не меняется ничего в плане того, меньше ты требуешь от себя или больше. Да, триумф был, но пора перенастроить себя работать дальше, не зацикливаясь на каких-то определенных достижениях.

Лауреат «Золотой маски» Игорь Булыцын: «В балете принимать допинг нецелесообразно»
Фото: Ирина Демехина для 66.RU

Артисты не дерутся из-за партий

У артиста балета четкий распорядок дня: в десять часов утра — урок классики, с одиннадцати до двух — репетиция, потом перерыв до пяти. С пяти до девяти — вторая часть: репетиция, если нет спектакля. Если спектакль есть, в шесть тридцать — на сцену. Поскольку порядок действий практически неизменен, нам знакома и рутина.

У меня замечательные коллеги. Когда нужно сконцентироваться, мы отрабатываем максимально сосредоточенно. Если выдается момент, где можно расслабиться, мы с удовольствием это делаем. И на сцене, и за кулисами во время спектакля обязательно находится момент, когда можно снять эмоциональное и физическое напряжение. Иногда и смешок в зале помогает разрядить обстановку.

Рассказы о том, что артисты балета всегда серьезны. — это стереотип. Мы живые люди: нам свойственны эмоции — не только на сцене, но и за ее пределами. Мы постоянно находимся в театре, в коллективе, а эмоции помогают нам делать это гармонично.

Кстати, развею сразу еще один стереотип: сейчас люди не плетут интриги за одну и ту же партию. Мы с ребятами общаемся достаточно близко, и разумеется, бывает всякое, и эмоциональные срывы тоже, но я не думаю, что (по крайней мере в нашей труппе) разрозненность может происходить специально. Если конкуренция есть, то она всегда здоровая. Мы завоевываем свое место делом. А сделать какую-то пакость, чтобы что-то поменялось вокруг, — такого нет, да и не может быть.

Мы — патологически уставшие люди

— Что касается действующих стереотипов, то навскидку можно назвать такой: балетный профи — патологически уставший физически человек. Это правда! Работая над неимоверно тяжелой партией, ты думаешь: исполню ее — и теперь точно все осилю. Приходит следующая партия, и она оказывается еще сложнее. Ты настраиваешься, что выполнишь ее — и вот теперь-то точно будешь сильный! А потом опять сложная партия….

Порой в самых простых выходах на сцену чувствуешь жуткую усталость. Что с ней делать? Психологически смириться и настроиться на то, что к выступлению нужно собраться. Конечно, у нас бывает отпуск — один месяц в году, но мало кто из балета может сказать, что он выходит оттуда отдохнувшим. Его почти всегда не хватает. А иногда он даже все портит, потому что после отпуска нужно быстро приходить в форму, что еще мучительнее, чем прожить весь следующий сезон.

Есть шутка: «Я только дошел до работы — и уже устал». Так вот для нас она очень жизненная.

Лауреат «Золотой маски» Игорь Булыцын: «В балете принимать допинг нецелесообразно»
Фото: Ирина Демехина для 66.RU

В балете много несдержанности

Как и в любой другой профессии, у людей из балетной среды есть корпоративная этика. Иногда балетмейстер не говорит что-то артисту, чтобы тот сам до этого дошел. Иногда, наоборот, нужно сказать, может быть, даже немножко приврать, чтобы артист задумался и улучшил себя.

Балетмейстер — это не только постановки, но и хитрая тактика плюс психология. Иногда артист может не признаваться в том, что схалтурил в тот момент, когда руководители этого не заметили.

Бывали случаи, когда я не сдерживался и когда не сдерживались в отношении меня, но это потому что я в принципе очень эмоциональный человек и артист, и наш руководитель в труппе тоже очень эмоциональный. Но я не скажу, что эти моменты мешали работе.

И вообще, думаю, это нормальный процесс, когда кто-то выражает свое негодование, и в споре стороны приходят к какой-то истине. Иногда нужно держать себя в руках и соблюдать этику, но так или иначе это нормально, когда случаются всплески. Потом с холодной головой приходишь домой, анализируешь произошедшее и понимаешь, что все было правильно.

Балет физически выматывает, но допинга в нем нет

Из технических нюансов этики — в балете, как и в спорте, не употребляют допинг. Нас на это не проверяют, но мы и сами понимаем, что принимать стимуляторы нецелесообразно. Когда ты работаешь над своим телом, то знаешь, что именно сможешь сделать на сцене. Если вмешивается что-то извне, тело, скорее всего, становится неконтролируемым.

В нашей работе много разных факторов, которые стоит учитывать: сцена, зрители, свет, коллеги, с которыми ты должен держать себя под контролем, а для этого нужно репетировать с трезвой головой, чтобы довести все движения до автоматизма. Если же что-то мешает двигаться, то это с легкостью может выбить из колеи, что чревато последствиями.

У каждого артиста балета хотя бы раз бывали травмы, и я не исключение. У меня их было две: голеностоп и спина. В случае с первой причиной послужила неправильная работа и общая усталость. После тяжелых тренировок и непривычной для меня хореографии я шел на спектакль, который уже не первый раз танцую. Мышечный аппарат не сработал — и нога подкосилась. Вторая травма меня практически полностью выбила из колеи, потому что я долго ничего не мог поделать с этими болями. Я не мог не тренироваться, но состояние было совершенно нерабочее, боль в спине откровенно мешала.

Вообще любая травма печальна для артиста балета, потому что она накладывает отпечаток на психологию. Важно в определенный момент абстрагироваться от этого, забыть, что это произошло.

Во время непредвиденных случаев на сцене нужно понимать, что на тебя смотрит множество людей. Нельзя смотреть в зал большими испуганными глазами! Чаще всего, если что-то идет не так, зритель этого и не заметит, потому что опытный артист знает, как вести себя в таких ситуациях.

Плохие рецензии — это хорошо

— Критика и замечания — такая же большая часть искусства, как и сами выступления. От постановщика получаешь указания на каждый спектакль. Каждый вечер, каждый день, каждое утро. И это нормально. Если есть замечания — значит есть над чем работать. Если есть над чем работать — значит всё хорошо, мы живем!

Замечания от профессиональной критики могут быть разные. Бывает, хорошо пишут, бывает — плохо. Бывает, пишут плохо, но не знают, что это хорошо. Например, как в случае с Меркуцио. После выступления на «Золотой маске» я прочитал большую рецензию, где спектакль был разобран по кусочкам. Когда добрались до моего героя, высказались так: «А этот Меркуцио… забежал на сцену, устроил там шабаш, вел себя отвратительно! Его выходки были настолько резкими и мерзкими». Прочитав это, я сказал: «Yes!» Мы добились того, чего и планировали добиться, в Меркуцио все это было неслучайно.

Лауреат «Золотой маски» Игорь Булыцын: «В балете принимать допинг нецелесообразно»
Фото: Ирина Демехина для 66.RU

Больше всего мы боимся ранней старости

Страхи есть почти у всех. В случае с артистом балета это ранняя старость. Мы боимся преждевременно перестать над собой работать. В профессиональной среде есть поговорка, суть которой в том, что на старого артиста балета тяжело смотреть — неинтересно и эстетически некрасиво бывает.

С другой стороны, человеческий организм способен на многое. Я иногда наблюдаю, как артисты рано сдаются, уходят заниматься другими вещами. Хотя человек может продолжать — нужно только работать.

Я так легко об этом говорю, но сам не знаю, что будет лично со мной дальше. Человеческий организм, особенно с нашими нагрузками, быстрее изнашивается. И дальше будет все сложнее и сложнее держать себя в форме. Но я думаю, что все выполнимо, просто нужно менять методику тренировок, подход к работе, обращать внимание на то, что ешь и пьешь.

Предельный возраст в 35 лет — это клише. Чаще всего в нашей сфере эта цифра означает пенсию. Но по меркам внешнего мира — это еще активный, здоровый человек. Я знаком с европейскими артистами балета, и там есть возрастные танцоры. Вообще в Европе обычный контингент артистов — от 30, то есть там 20-летний парнишка — это совсем юнец. В нашем театре труппа значительно моложе.

Текст: Алина Крылова для 66.RU