— Денис, сложно ли было впечатлить мексиканскую публику?
— Я очень хорошо запомнил зрительный зал. Присутствующая на концерте публика отличалась от той, которую я уже видел в других местах. Во время выступления и после него люди были очень открытыми, отзывчивыми, не скупились на эмоции. Для них было неважно, конкурс это или обычное выступление, поэтому они могли позволить себе подпевать, тем самым немного выходя за рамки приличий. Тем более что со сцены звучала музыка, которую аудитория очень хорошо знает, ведь этот репертуар звучит на концертных площадках, может и в оперных театрах звучать, в барах и ресторанах. В России и Европе ты такое, конечно, не встретишь.
— То есть в Мексике оперная культура выше, чем, например, у нас в стране?
— Нет, это слишком категоричное заявление. Но что люди там любят оперу всей душой — так можно сказать. Вообще в оперной культуре эталоном считается Европа, так как это ковчег, где все зародилось, но мексиканцы очень быстро растут, и за последние годы у них наблюдается большой прогресс. Население Мексики очень ценит оперу и ее исполнителей. Лишний раз я в этом убедился, когда выступал на концертах после конкурса. Стоит признать, что внимания мне уделили немало. Может быть, это потому, что ты белый, голубоглазый, исполняешь любимые арии — и они смотрят на тебя с неподдельным восхищением. В качестве знака особой симпатии на концертах меня объявляли как «папито». Как мне впоследствии объяснили, это очень трогательное прозвище, означающее родство. Например, любящие супруги могут называть друг друга «папито», «маммито». Это слово придавало мне оттенок местного, будто я в этой стране свой.
— Почему для сотрудничества была выбрана именно Мексика? Разве более развитая в этой сфере Европа не может дать эксклюзивный опыт?
— Что касается опыта, то его может предоставить та страна, в которой на данный момент ты можешь быть первопроходцем. Я выступал в Европе, там традиции уже сложились. В Мексике же создание оперной культуры идет полным ходом. Хотя можно отметить важные нюансы. Для сравнения: у меня был концерт в городе Оахака. Там население не превышает полмиллиона. Но на такой небольшой город — пять или шесть оперных театров. В Екатеринбурге живет полтора миллиона человек, но у нас всего один оперный театр. Таким образом получается, что в Европе уже есть культура исполнения опер, но не во всякой стране и не во всяком городе достаточно мест для этого. А Мексика хоть и отстает немного в плане опыта, но у них есть пространство, где его можно нарабатывать.
 Фото: Ирина Демехина для 66.RU |
|---|
— В какой стране вы видите свои дальнейшие профессиональные перспективы?
— На самом деле это такой сложный вопрос! Сколько бы я ни работал с разными музыкантами, они отправляют меня в Германию, потому что мой тип голоса очень востребован там. Мне и самому петь на немецком проще. Сложность выбора тут в том, что в каждой стране интересуются определенными тембрами голосов. Как недавно выяснилось, в Мексике и в Германии тяготеют к одинаковому типу, которым я как раз владею. Поэтому, если получится, то выбирать буду из этих двух государств.
— Почему не рассматриваете Россию?
— Россию рассматриваем, конечно же, но мне кажется, что у нас в стране больше предвзятости. В Европе с этим как-то проще. Да, сложности закаляют, ты делаешь определенные выводы. Но заодно сразу понимаешь, что в российских конкурсах больше неохота участвовать, потому что не понимаешь, как воспринимает тебя жюри. Бывали ситуации, когда ты слышишь, что человек поет блестяще, а его просто не берут дальше, и возникает недопонимание, почему так происходит. Все просто — нет объективности. Со временем ты воспринимаешь это уже гораздо легче, но сначала ты должен обжигаться, чтобы нарастить себе шкуру для дальнейшей работы.
— После очередного «ожога» не хотелось все бросить и уйти из оперы совсем?
— Когда ты к чему-то долго идешь, и все не получается и не получается, то возникают такие моменты слабости. Но это человека только закаляет, делает его профессионалом. Нужно суметь перебороть это! Сложности бывают, но ты должен все равно уверенно идти. Потому что иначе никак. Да, бывают неудачи, но ты обязан работать над ними, и тогда получится. У меня бывало, что и кастинги не проходились, и предвзятое отношение мне знакомо. Одно время говорили, что очень молодой. Кто-то бросает на этом и меняет профессию, но если ты на самом деле это любишь и хочешь заниматься, то продолжишь и добьешься.
— Что нужно сделать, чтобы попасть на конкурс такого уровня?
— Для попадания нужно на него зарегистрироваться и отобраться. На первом этапе организаторам отправляются все требуемые документы и записывается видео исполнения выбранной из ранее заявленного списка песни длиной до пяти минут, на котором демонстрируются умения певца. Важно, чтобы запись была без искусственных обработок и не старше двух месяцев. На втором этапе оргкомитет вместе с жюри проверяют высланные заявки на соответствие условиям и принимают решение об участии. Если решение утвердительное, то исполнителю высылается вся информация о дате, времени и месте проведения конкурса. Меня на это мероприятие пригласили еще в 2014 г., но по причинам, не связанным со мной, все откладывалось, и только в этом году получилось организовать поездку. До последнего не верилось, что все получится.
— Как проходила подготовка? Есть у вас какие-то секреты?
— Секрет любого успешного исполнения всего один — знание своего материала. Нужно продумать, что ты хочешь донести своим выступлением. А дальше просто идет выучка нотного материала и вкладывание души. Для первого тура я выбрал «Insomnio» мексиканца Мануэля Понсе. За помощью с переводом песни я обратился к своей одногруппнице, с которой мы вместе учились в консерватории. Она из Аргентины, поэтому хорошо знает испанский. С записью на отборочный помогала сестра. Она концертмейстер — аккомпанировала на фортепиано. А на финальное выступление я готовил свой козырь — «Asi» Мари Гревер. Поставил на нее и не ошибся.
— То есть знание языка, на котором поешь, не обязательно? Достаточно перевода одной конкретной арии?
— Знание перевода и понимание того, о чем ты поешь, — это обязательная база, поскольку мыслящего исполнителя видно сразу. Конечно, ценится, когда артист владеет языком, но если сейчас нет возможности свободно говорить, то он должен знать текст близких переводов. Даже с художественным текстом нужно познакомиться, потому что обычный перевод и художественный текст очень сильно отличаются друг от друга. Мои песни изначально содержали художественный перевод на английском. Но чтобы в полной мере понимать, о чем идет речь, мне приходилось построчно переводить с испанского языка. Когда ты подготовлен, проблем не возникает, и именно тогда о тебе начинают говорить, что ты похож на испанца.
 Фото: Ирина Демехина для 66.RU |
|---|
— Так вот почему все приняли вас за местного!
— Во многом благодаря подготовке, да. А может быть, все дело в том, что мне очень по душе испанские песни. Я специально расширил свою конкурсную программу, чтобы, если получится, исполнить ее в Екатеринбурге.
— Когда все же выяснилось, что вы из России, вас расспрашивали о ней?
— У меня были разговоры о русской музыке. Ребята, с которыми мы выступали на одной сцене, интересовались, что можно исполнять из нашего. Я в перерывах конкурса набрасывал на бумажку примеры для тенора, баритона, сопрано, советовал певцов, с чьим репертуаром можно было бы поближе познакомиться.
— Иными словами, конкуренции между вами не было?
— Всегда, на любом конкурсе, ты рассматриваешь людей и как друзей, и как конкурентов — куда без этого. Тут главное — палку не перегнуть и самому лишний раз себя не напугать. Конкурсы — это чаще всего фортуна. Ты должен показать себя на сцене. Не испугался конкурентов, раскрылся по максимуму — добился успеха. Вздрогнул — и все идет не по плану. В Мексике конкуренция была здоровая, мы всегда в дружеской обстановке находились, помогали друг другу. Если ты уже спел — после исполнения все тебя поддерживают. Это было по-настоящему приятно.
— С закулисной кухней все понятно. А что жюри? Чувствовали ли вы к себе предвзятое или снисходительное отношение?
— Ни того, ни другого не было. На субъективность оценки не грешу, потому что в жюри конкурса сидели исполнители, которым довелось поработать не только у себя в стране, но и за рубежом. Допустим, председатель жюри Оливия Горра долгое время работала в оперных театрах Америки (особенно много — в Нью-Йорке) и Европы. Такие опытные люди вряд ли стали бы судить необъективно.
— Ваше самоощущение как профессионала изменилось после взятой высоты?
— Оно не могло не измениться. После триумфа начинаешь чувствовать себя увереннее, понимаешь: если ты уже чего-то добился, значит все делаешь правильно. Но в то же время понимаешь, что еще есть к чему стремиться. Анализируешь, осознаешь, какая работа тебе еще предстоит, и исходя из этого строишь другие планы. На данный момент у меня уже есть понимание, куда расти дальше, и я буду думать над этим.
— Скажите по секрету: после триумфа поступали ли вам предложения о дальнейшем сотрудничестве?
— Поступали, но пока нельзя ничего афишировать. Позже всё сами услышите.
— Ближайшими планами поделитесь?
— Весь следующий месяц буду работать над ошибками, которые допустил во время выступления, шлифовать неровности, чтобы в следующий раз выйти и спеть еще лучше. Считаю, что нужно всегда стремиться к идеалу. Если ты остановишься, то карьера может закончиться. Все знают, что если человек не растет, то он падает. Я, пожалуй, предпочту первое.
Текст: Алина Крылова
