«В армии я научился шить и воровать». Репортаж из гарнизона

Учебку проходит каждый солдат. После сдачи экзаменов бойцов сразу раскидывают по военным частям. Испытания закончатся в понедельник, поэтому наш герой рассказал, как устроена жизнь духа, не боясь, что его вычислят.

Когда я впервые увидела брата, меня поразила одна небольшая метаморфоза: его породистые карие глаза стали зелеными. Видимо, армия проникает в человека очень глубоко.

В свое время эта часть прославилась смертоносной пневмонией. И когда Ваню отправили туда, наша мама начала паниковать. Как оказалось, зря. Ничего страшного не произошло. Ничего особо страшного.

Путь до станции Еланский занимает на электричке часа три. Выпав из вагона, оказываюсь на неприметном вокзальчике. Ко мне сразу подходит сорокалетняя женщина с приторной улыбкой на лице. По моему оглядывающемуся виду она поняла, что я ее клиент.

— Вам в военный городок? Машина нужна?

Под пешеходным переходом стоит стайка «девяток» и «семерок». Их хозяева облокотились на своих коней, ждут завершения нашей сделки. В невоенной семье машина — основная статья дохода. За 150 рублей я проезжаю в военный городок без оформления документов. Иначе пришлось бы записываться на КПП.

Безжалостный дождь колотит зонт, я под этот марш шагаю по городку. Здесь все пахнет военщиной.
Ровные пятиэтажки, пустые детские площадки. Как в дешевом фильме про массовую эпидемию. Только вместо пустоглазых зомбаков вдали виднеются редкие зеленые фигуры солдат.

Поднимаюсь на второй этаж, солдаты рядом трут в ведро хозяйственное мыло. Позже я узнала, что суббота — время уборки. Хотя в армии время уборки — всегда. Брат обещал в будущем показать мастер-класс мытья пола десятью способами.

— В армии я научился шить и воровать. Здесь не выжить, если не научишься «рожать». Рожаем деньги, бушлаты, пачки сигарет в пустой комнате. Рожаешь ты — рожают у тебя, — говорит он медленно, с паузами. Заменяет нецензурные термины.

За первые два месяца новобранцы знакомятся с армейскими традициями. Получился краткий словарь еланских терминов неуставных отношений.

Размотай-шоу устраивается за погрешности. Сержант надевает боксерские перчатки и бьет кого-нибудь из взвода. Количество пострадавших зависит от настроения сержанта или от степени провинности. Шоу устраивается профессионалами, и следов на теле не остается. Особым видом размотая считаются удары по шлему. Боли немного, но морально угнетает.

Качка по принципу «тупица в роте — рота в поте». Классические отжимания и приседания. В день на такую прокачку уходит несколько часов. Засвидетельствованный максимум — 3000 раз.

Проститутка — рядовой, который занимается канцелярскими делами. Обычно это какой-нибудь гуманитарий с красивым почерком.

Увольняшка — то, чего ждет каждый солдат. Нежное название для увольнительной записки.

Калеч — рядовой, который пролежал долгое время в лазарете. После выздоровления он оказывается в роте, где ему устраивают персональное размотай-шоу (см. первый пункт) за отдых в больничке.

Слон — рядовые, которые приглянулись сержантам и имеют несколько привилегий. Например, они подчиняются только своим сержантам. Посвящение в слоны тоже специфично. Сержант подкидывает ремень в воздух, а будущий слон ловит ремень, пытаясь ухватиться ближе к бляхе. Потом сержант берет ремень за это место и лупит слона бляхой по его мягкому месту. Остаются гематомы.

Баня — роту загоняют в сушилку в верхней одежде. Их задание — приседать и считать вслух, пока температура в сушилке не поднимется до 43 градусов.

Пойти на очки — мытье унитазов. Самое унизительное для рядового. На очки ходят только «лошары».

Сделать порцию — задание в столовой. Пока сержант ест первую порцию, рядовой по нескольку раз ходит на раздачу и формирует ему второй прием пищи.

Космический завтрак — прием пищи без приема пищи.

Команда «Внимание!» — ночное упражнение. Необходимо сидеть ночью, держась за спинку кровати. Засыпание карается еще одним часом «Внимания».

Ссучить — рассказать или написать в письме о вышеперечисленных неуставных отношениях. Поэтому никто правды в письмах не пишет.

Здесь все устроено по принципу «сильный бьет слабого». Дело даже не в физической подготовке, а в способности сопротивляться. Ты или пойдешь мыть унитаз — или нет. Ты или будешь развлекать сержанта подпрыгиванием и воплями «Взлетаю!» — или нет. Поэтому армия многих ломает.

— Я закончил универ с красным дипломом. А в сержантах у нас гопники из деревень, которые только что сдали ЕГЭ. Ну как я могу подчиняться человеку, который и говорить-то толком не умеет!

В каждой роте свои режимы. Они зависят от наглости состава. Если повезло — будешь жить спокойно. Не повезло — придется отдавать деньги и смотреть на обдолбанных сержантов. Для офицеров наркотики не новость, но на пристрастия своих подчиненных они смотрят сквозь пальцы.

— Мы получаем 1950 рублей в месяц, сержанты получают на тысячу больше. Деньги собирают всегда. Мы недавно вскладчину купили музыкальный центр в казарму. Особо наглые сержанты забирают у слабых карты, куда приходит зарплата. Так что большинство денег в руках не держали. Лично я сразу все перечисляю на электронный кошелек.

В армии складывается новая система ценностей. Мир концентрируется вокруг мелочей.

— Что тебя радует?
(Долгая пауза)
— О радостях не задумывался… Книгу почитать, пострелять, домой позвонить.

В комнате досуга, где мы сидели, стоят три ряда парт, как в школьном кабинете. Но вместо классиков на стенах висят портреты начальников. Внимание привлекают икона и гитара в углу. Ваня раздобыл пару пакетиков быстрорастворимого кофе, которые являются большой роскошью для рядового. В брате за три месяца поменялся не только цвет глаз.

Для получения увольняшки надо купить пачку бумаги в роту и два «редбула» сержантам. Но это уже по возвращении в часть. Мы выходим на улицу. Ваня идет впереди меня большими шагами и постоянно подгоняет, чтобы я торопилась. Офицерам лучше не попадаться.

— Очень много тупых традиций. Начинается все со слов «а помнишь…». Наш сержант как-то вспомнил, что в них раньше кидались стульями, и через секунду в караульного полетел табурет. От первого тот отскочил, но вот от второго увернуться не смог. Парню повредили ногу, и сами сержанты потом долго с этим парились. В больничку такого не поведешь, статистику никому портить не хочется. И поэтому его тайком вывозили из части в Камышловскую поликлинику. Там к подобному привыкли. Делают вид, что не замечают загара по фуражке.

— А что с легкими травмами?
— Если разбивают лицо, то во время проверок прячут таких в туалет. У нас один в каптерке неделю просидел, сержанты его от офицеров прятали.

Мы идем в магазин. Берем два пакета всяких вкусностей. Торт (в блокноте записано большими буквами и подчеркнуто), сок, печеньки, мороженое. Почти как в детстве.

— В армии делают деньги на всем. Например на еде. Мы получаем тридцать процентов того, что идет по документам. Пряники делят на две, а то и на три части, а пряник — самое вкусное из меню. О проверках всегда знают заранее, они неэффективны. Продают форму по-тихому, за бушлат можно тысячу выручить.

Воруются и перепродаются телефоны. В общем все как везде — подводит итог брат. Вижу, что он уже приспособился к такой жизни. Я прыгаю через лужи и думаю, что из солдат воспитывают мелких уголовников.

Дверь нам открывает баба Валя — она сдавала комнату родителям, которые приезжали на присягу. Эта комната ремонтировалась для ее сына, но он уехал работать в город.

— Тяжело живется, поэтому и сдаю. Не особо приятно чужих в доме держать, но что ж поделать. Я раньше полы мыла, а сейчас уж здоровье не то. Заняться у нас нечем, все зарабатывают как могут. Пойду я вам пельмени на плиту поставлю.

Пока я разбираю покупки, возвращается из душа Ваня. Включаю телевизор.

— Как приятно садиться в кресло. И не надо никому говорить: «Разрешите сесть на стул… Разрешите приступить к просмотру кинофильма…».

Мне в голову приходит отрывок «Побега из Шоушенка». Там заключенного, который провел всю жизнь в тюрьме, выпустили на свободу. Но старик Брукс не привык жить на воле и через месяц повесился. Хорошо, что сейчас по телевизору идет «Гарри Поттер».

Специальный корреспондент