Рэп на районе. Четверостишья, рожденные за тюремными решетками

Человек, о котором пойдет речь, последние годы находился в тени. Его творческая деятельность была сведена к минимуму, по крайней мере так может показаться всем, кто следит за уральским хип-хопом. На самом же деле его труд не прекращался, развитие продолжалось, хоть и не было особо заметным.

Стиль Worna Brazass можно считать апофеозом уральской рэп-школы. Их костюмированные шоу, подкупающая самоирония и пофигизм настолько пришлись по вкусу аудитории, что треки моментально заучивались наизусть, а на каждый последующий концерт приходили все новые и новые слушатели, желающие посмотреть на уральское чудо — компанию безбашенных парней в мексиканских сомбреро и с накладными усами.

В 2005-м они выпустили дебютный альбом «Фарш», позже записали некоторое количество еще более сильных треков, которые вот-вот собирались оформиться в следующий альбом. Их стали узнавать по стране, приглашать выступить в разные города, и все бы хорошо, но в феврале 2008 года Лиман попал за решетку. История его группы, которая взяла столь яркий и стремительный старт, неожиданно встала на длительную паузу — или прекратилась совсем? Ответ на этот вопрос я попытался узнать спустя 6 лет, когда Лиман вышел на свободу.

Встреча была назначена во дворе его дома на Пионерке. Еще издалека я увидел знакомую фигуру высокого, худого человека. И если тебе доводилось раньше видеть его улыбку, то она запоминалась навсегда. Сейчас же ее можно увидеть, скорее, в его глазах, и там она соседствует со строгим житейским опытом, который приобретается не на курортных аллеях. Мы отправляемся на прогулку, где Лиман расскажет о новом себе, а то, что не выразят простые слова, за него скажут его стихи.

— Тебя не было на свободе 6 лет. Какие изменения бросились в глаза?
— Архитектура, наверное. Много новых домов, развязок, торговых центров. Город шагает в ногу со временем.

— Что ты сделал первым делом, когда вышел?
— Посетил храм.

— Ты до этого был верующим, часто бывал в церкви?
— Я был крещен лет в 14, но воцерквился именно в тюрьме. Вообще, это место, где можно привести голову в порядок, подумать над собой, посмотреть на свою жизнь с другой стороны.

— У разных событий есть положительные и отрицательные стороны, что положительного у тебя произошло там?
— В целом у меня остались позитивные ощущения. С одной стороны я много времени провел в заключении и долго не видел близких. С другой стороны — я успел сделать там столько, сколько на воле бы никогда не сделал.

— Что именно?
— Кучу литературы прочитал, например.

— Какой?
— По экономике, психологии. Подучил испанский язык, со времен Worna Brazass меня всегда интересовала эта культура, но познакомиться ближе просто не было времени. Еще Библию осилил. У меня друг очень хороший, он там при церкви, благодаря ему я и пришел к вере. Он во многие вещи посвятил.

— В творческом плане что нового сделал?
— Написал много новых двустиший, на целую книгу.

— Они чем-то отличаются от предыдущих?
— Да, не такие отмороженные (смеется).

— Более философские?
— Да.

— Можешь что-то прочитать?
— Однажды я сидел на перекуре,
И думал, отдыхая от труда:
Как бы смотрелся классно на купюре
Портретец мой с улыбкой в два ряда.

Там еще случай произошел, когда я переезжал с одного лагеря на другой. Блокнот потерялся со стихами. Их там было около 400 штук.

— По памяти восстановить не удалось?
— Совсем немного восстановил, буквально несколько стишков.

— Там знали, что ты читал рэп на воле?
— Я это не афишировал, никто особо не знал. Однажды даже был случай, пацан один буквально перед моим освобождением зашел. Смотрим фотографии мои. А там друзья открыточку присылали с надписью «Лиман, с днем рождения». Он глядит и спрашивает меня: «А что, Лиман-то освободился уже?». Я говорю: «Нет еще, документы пока подаю, скоро уже» (смеется).

— Будучи в заключении, тебе удалось выпустить книгу своих стихов «Жарко бизнес». Как это произошло? Какой у нее был тираж?
— У меня накопилось некоторое количество двустиший, благо время позволяло их писать. Потом созвонились с друзьями на свободе, я предложил им выпустить эту книгу, надо же что-то делать, рэп-то там не запишешь. Ну, они и издали ее на свои деньги, стали рекламировать, продавать. Так и получилось, что первые 500 штук быстро разошлись, потом еще 500 допечатали, сейчас от этого тиража, может, штук 100 осталось.

— И, как я понимаю, впереди новая книга?
— Да. Сейчас разберу свежий материал, и выпустим.

— Доводилось ли тебе в заключении встречать каких-то выдающихся, неординарных людей?
— Да, был один человек, который играл в шахматы с Каспаровым. Там проводили чемпионат заключенных по интернету, и он прямо с зоны играл с ним.

— Выиграл?
— Проиграл конечно.

— Были вещи, которые тебя шокировали, удивляли в первое время?
— Из негативных, наверное, то, что ты можешь все потерять в один миг. А из позитивных некое братство заключенных, поддержка. Находятся люди, которые могут тебе дать все. По сути посторонние люди, но далеко не чужие.

— Я где-то прочитал, что самая главная победа, которую ты можешь одержать в заключении, — это выжить. Так ли это?
— Думаю, что это не самое главное. Главное — остаться человеком. Хотя в разных местах по-разному. Может быть, где-то это действительно главная победа.

— Какой еще опыт ты там приобрел?
— Освоил специальность. Теперь я дипломированный портной четвертого разряда. Закончил курсы соответствующие. Вот, например, джинсы, которые на мне, я сам сшил.

— Работа помогала не упасть духом, отвлечься от негативных мыслей?
— Конечно, но тут важно другое. Я сам по себе человек оптимистичный. Так что просто верил, что выйду на свободу, и не терял времени даром. У меня на рабочем месте было все для того, чтобы и стихи писать. Руки шьют — а в голове рифмы новые.

— Что тебя там вдохновляло?
— Поддержка друзей, что остались на свободе. Вообще, такая поддержка, как у меня, там мало у кого была. Благодаря ей я выпустил книгу, написал новый материал и вообще преодолел этот жизненный этап.

Пройдя по дворам и прилегающему парку, ощутив всю хитрость холодного осеннего ветерка, садимся в машину погреться. Лиман включает магнитолу, и из колонок доносится «Осень» Вивальди.

— Ого, ты подсел на классику?
— А что, мне нравится. Вечная музыка, очень хорошо успокаивает нервы и мозг не напрягает.

— В тюрьме что в основном слушают?
— Шансон, попсу, но в основном рэп в последнее время. Сейчас подросло поколение, воспитанное на этой музыке. Можно сказать, что оно у руля. У нас там, например, канал A-one вещал, все смотрели клипы. А я гляжу и понимаю, что процентов 40 наших исполнителей мне лично знакомы.

— А помнишь, что именно из рэпа там слушают?
— В 2008 году Гуф прокачивал. Многие его слушали. Я раньше думал, что там только шансон народ воспринимает, а на самом деле нет. Рэп проник уже и за колючую проволоку. Помню, в тот момент возникло приятное чувство сопричастности к этой музыке, что мы тоже сделали свой вклад в ее развитие.

— Ты знал, что буквально после того, как тебя закрыли, ваша группа стала востребована в стране? Многие люди в Москве, Питере и других городах стали интересоваться вашим творчеством, хотели звать на концерты.
— Да, мне говорили, что уральский рэп стал подниматься, и нас тоже узнали.

— Чувство утраты своего шанса в связи с этим было?
— С одной стороны я гордился, что уральский рэп теперь знают в России, а с другой — я понимал, что сейчас должен быть там, а я тут; и сидеть мне еще долго. Но это меня и подтолкнуло к написанию книги. Надо было продолжать, чтобы не растратить накопленное и чтобы меня не забывали.

— Планируешь дальше рэп читать?
— Пока сложно сказать. С момента как я вышел, возникла проблема с битами. Раньше я делал их сам, а теперь на это просто нет времени, нужно зарабатывать, кормить семью. Есть тексты для новых треков, которые хотелось бы реализовать, но мне не все нравится от других битмейкеров. Тут, кстати, на днях виделся с TS’ом (напарник по группе MD — первый проект Лимана, возникший до Wоrna Brazass, — прим. ред.) Он показал мне драм-машину AKAI, и я понял, что это мое. Наверное, попробую освоить.

— Будет ли воссоединение Worna Brazass?
— Мы еще серьезно этот вопрос не обсуждали, но парни все в теме, форму никто не потерял. Вообще я не исключаю такой возможности. Вопрос в том, будет ли это так же продуктивно, как раньше, времени-то много прошло. Для начала, наверное, стоит записать пару треков, а там видно будет.

— Сольный альбом записывать думаешь?
— Думаю, начну именно с сольника. Есть серьезные тексты. Это, скорее, будет похоже по стилю на MD, чем на Worna Brazass.

— TS будет там участвовать?
— Мне бы этого хотелось.

— Как считаешь, рэп сильно изменился за последнее время?
— Да, хороший звук стали делать.

— Что послушал из нового?
— 9 грамм — «Роза ветров», Маэстро — «В сеть», сборник «Магнит», «Невский бит». Пока еще не очень много. Но мое отношение к русскому рэпу изменилось в лучшую сторону. Раньше его вообще не слушал, а теперь есть что оценить. Прогресс на лицо.

— Какие мысли тебя там посещали чаще?
— Очень хотелось уехать в деревню, на природу. Хозяйство вести, ходить на колодец за водой, в лес. Но такие мысли у многих бывают там.

— Ну вот сейчас ты вышел, готов поехать в деревню жить?
— Нет. Я понимаю, что я городской житель, мне нужно движение, творчество. В городе для этого больше возможностей.

— Были там ситуации, когда ты стоял на грани?
— Помню, такой случай был: везли нас в воронке, 20 человек народу, внутри тесно, как в банке консервной, жара страшная, градусов 35, дышать нечем. А я астматик, и у меня случился приступ, начал задыхаться, ингалятора с собой не было. Повезло, что я находился у мизерного окошка и мог более-менее отдышаться. Тогда я понял, насколько близко к нам иногда смерть подходит.

— Как считаешь, ты сильно изменился за это время?
— Да, теперь я совершенно новый человек.

— Может, это благодаря тому, что ты пришел к вере?
— Во многом благодаря этому. Говорят, у кошки девять жизней, если у человека их тоже несколько, то лично я уже две прожил.

— Ты пересмотрел свое отношение в рэпу и к поэзии? Может, слово само по себе стало ближе?
— Мне 35 лет скоро стукнет. Я стал спокойнее. Накопил кое-какой опыт. Поэзия в чистом виде для меня более удобна, не надо носиться по студиям, вечеринкам и репетициям. Сиди, пиши себе где угодно: в машине, в ванной, на балконе. Был бы блокнот с ручкой, и все. Но в то же время рэпа охота. Рэп не отпускает (смеется).

— Если говорить о твоих стихах, то ты предпочитаешь малые формы — двустишия, четверостишия. Не пытался попробовать нечто более объемное?
— Есть несколько стишков подобных, но все же мне проще концентрироваться на двух или четырех строчках. Когда пытаюсь писать шире, то мысль теряется. А короткие стихи — это как вспышки, и этим они мне нравятся.

На город опустился вечерний сумрак, и мы еще долго сидели в машине, вспоминали старые времена и делились соображениями, что вынесли за последние несколько лет из кузниц своих судеб. Мы уже перешли рубеж, называемый возрастом Христа, стали заметно старше, необратимо опытнее и чуточку мудрее. С нами по-прежнему наша музыка. Мы вручили ей лучшие годы жизни, но та страсть и азарт, с которыми мы плевались в микрофоны и заводили зал, со временем переросла в нечто большее, и оттого более спокойное и светлое чувство. Чувство, возникающее, когда на белом листе проступают простые слова, не требующие ни музыкального сопровождения, ни поднятых рук толпы, ни визга поклонниц.

Текст: Наум Блик
Фото: Дмитрий Горчаков, 66.ru