Все-таки жанр творческой встречи с публикой несколько странен по своей сути. Одно дело, когда это происходит во время презентации фильма, книги, а совсем другое — организованные гастроли. «На Полину Гагарину на входе была очередь, а на Парфенова свободно», — удивилась вслух симпатичная девушка. Зрителей действительно было немного — 500 человек при вместимости Дворца молодежи в 1300 мест. Поговаривают, что могли и отменить.
| Парфенов — безусловный гений телевидения, но творческий вечер не его жанр. |
Леонид Парфенов вышел на сцену после презентационного ролика, который несколько лет назад показывали на каком-то фестивале. Первым делом рассказал, что уже семь лет не работает и является индивидуальным предпринимателем, снимает один фильм в год и пишет один том книги «Намедни». Но тут же, как бы оправдываясь, сообщил, что работает сейчас даже больше, чем в те времена, когда регулярно появлялся на ТВ. И стал отвечать на вопросы. Среди них были и весьма забавные. К примеру, одна дама попросила Парфенова дать совет, куда поступить ее дочке. «К счастью, в вашем перечне нет журфака, а то сейчас не лучшее время в России, чтобы заниматься журналистикой», — начал отвечать Леонид Геннадьевич, но конкретный совет давать все-таки не стал.
Верили ли вы, что Навальный может победить?
— Я не считаю, что эти выборы были им проиграны, 27% — это очень много, не ожидал, что будет столько. Конечно, этот результат не является репрезентативным, поскольку понятно, что 27% москвичей Навального не поддерживают. Просто его электорат оказался более отмобилизованным. Они точно знали, за кого голосовать. Вот зачем голосовать за или против Левичева — совершенно непонятно. А за или против Навального — очень понятно. У нас какое-то странное отношение к выборам: мол, победивший получает все. Смысл же в том, чтобы победитель не чувствовал себя назначенным, должна быть борьба, программы. Это был первый случай, когда было хотя бы какое-то подобие борьбы, был оппонент. Не Зюганов с Жириновским, которые 20 лет нам втюхивают, что они против.
| Может, и прав Познер, что журналиста очень быстро забывают, когда он перестает регулярно мелькать в «ящике»? |
Вы знакомы с Ройзманом. Каково ваше личное отношение к нему?
— Дело в том, что я практически не знаком с деятельностью Евгения Ройзмана в качестве общественного деятеля. Более того, как никогда не ширявшийся никогда не сталкивался с проблемой наркозависимости. В-третьих, наше знакомство случилось по тому поводу, по которому Евгений, очевидно, наименее известен — я тоже собиратель русской старины. На дне рождения одного нашего приятеля из Вологды мы оказались за одним столом и разговорились. Я собрал что-то из вологодской старины и на даче расставил. Мне близка эта идея. Именно поэтому мы и общаемся. Кроме того, я сам из региона, а потому прекрасно понимаю, как редки люди, которым хочется что-то сделать. Понятно, что они как шило в заднице и всем мешают.
Стоит ли оппозиции идти во власть?
— Оппозиция заключается не в том, что мы получаем зарплату и ездим на Audi A8. Оппозиция должна претендовать на власть и только тогда она может себя считать таковой. А не потому, что они 20 лет изображают из себя клоунов.
| Одна из поклонниц подарила Парфенову его же портрет. |
Что вы думаете о деле Аксаны Пановой?
— Я не знаю подробностей ее дела. Но я не встречал других причин для наказания журналистов в России, кроме как за оппозиционность власти. Удивительно, но никогда не наказывают тех, кто находится в хороших отношениях к власти. Кто-то помнит такие случаи? Нет, я, конечно, всем желаю добра и здоровья, но вечно бейсбольными битами бьют тех, кто пишет проблемные статьи. Можно вспомнить Бекетова из «Химкинской правды» или Олега Кашина из «Коммерсанта». Странная статистика, согласитесь. Нападают только на тех журналистов, которые критично пишут о власти. Ну хоть бы для отвода глаз у поддерживающих власть журналистов мизинец поранили.
Как считаете, у России особый путь или мы часть Европы?
— Россия — часть Европы, безусловно. Что у нас азиатского? Чего в вашей жизни азиатского? Знаете, Владивосток находится на Дальнем Востоке. Прилетите и посмотрите: это что-то между Польшей и Румынией, такой город усталого социализма с двумя красивыми мостами, по которым никто не ездит. Поймите, что нет никакого азиатского мышления у нас.
| Парфенов рассказал, что к написанию книг его подтолкнул Борис Акунин. |
Вы сняли вместе с Алексеем Ивановым фильм «Хребет России». Что вас удивило больше всего?
— Вы знаете, очень много что, поскольку мы проехали 120 точек. Конечно, поражают малые заводы, которые находятся на стыке Пермского края и Свердловской области. Это целая заводская цивилизация! Она стоит, как Помпея — с одной стороны она заброшена, людей нет, но качество кирпичной кладки было такой, что все до сих пор стоит. Это какой-то непрочитанный завет.
Есть ли жизнь в провинции или ради интересной жизни надо перебираться в Москву?
— И это меня спрашивают жители полуторамиллионного Екатеринбурга! Не знаю. При централизации русской жизни есть куча столичных профессий. Например, ну не получается у нас создать достойные телеканалы в регионах. Или раньше в Москву уезжали спортсмены. Но вот Теодор Курензис прекрасно себе дирижирует сначала в Новосибирске, а теперь в Перми. И оттуда разъезжает по Лондонам и Парижам. Проблема в том, что мы унитарная, а не федеральная страна. Любой городишко во Франции или Италии хочет завести себе какой-нибудь фестиваль, чтобы не чувствовать, что жизнь проходит мимо. Думаю, что эту проблему у нас может вылечить только время, нам надо научиться заново жить, но пока мы это время бездарно расходуем.
Выйдет ли Ходорковский в следующем году на свободу?
— Мне кажется, что будет новое дело. Власть исповедует эту логику, считая, что, если он выйдет, то они сядут. Она так давно и так на виду, поскольку герой один, то все 32 коленца были сплясаны. Думаю, что все проговорились. И нет никакого смысла собирать «Валдайский клуб», чтобы Путину сказать, что он не исключает своего выдвижения на следующих выборах президента. Кто бы сомневался!
| Бонус для тех, кто досидел до конца. |
Что вы думаете о реформе РАН?
— Это грустная тема даже не потому, что с Академией так обошлись, а потому что даже такая продвинутая часть общества, так корпоративно связанная, не смогла самоорганизоваться. Что ждать тогда от других, когда научное сообщество с его гонором, с его оргструктурой не смогло себя отстоять? Стыдно им должно быть от собственной беспомощности. Жалко просто. Это должно быть оскорбительно для них самих, что они жалуются кому-то, но не способны сами отстоять свои интересы. Сами во всем виноваты, простите. Это горько, конечно, но мы должны честно посмотреть на эту ситуацию. Так и будем помирать поодиночке.
