— Каждый год профосмотр у нас проходят, но очень формально. И ни у кого ничего не выявляют, — рассказывает Людмила, женщина среднего возраста, по специальности инженер-экономист. — Сама я посещаю гинеколога регулярно. Я ей задала недавно вопрос: «А почему не смотрите? Я у вас была за три недели до того, как обнаружили». Она говорит: «А вы не жалуетесь. Если бы вы пожаловались, я бы вас отправила к маммологу». А болит-то уже на поздних стадиях…
Месяц назад Людмиле поставили диагноз «рак груди». Сейчас она вся собрана, сосредоточена, как маленькая девочка, которая изо всех сил старается не расплакаться. Сидит осторожно, на самом краю больничного дивана, будто боится, что он под ней вот-вот рухнет. Говорит много и охотно, но разговор дается с трудом — теперь, когда шок, вызванный диагнозом, и страх перед операцией позади, она хочет скорее забыть о болезни. Я осматриваю ее фигуру, пытаясь найти последствия недавнего хирургического вмешательства, но вся она как-то по-особенному упруго кругла. Даже руки сложила перед собой красивым полумесяцем.
— Я пошла в больницу по месту жительства. Там мне как-то сразу без вариантов предложили грудь удалить… Здесь сочли возможным провести органосохраняющую операцию. Конечно, я сказала, что, если есть возможность… Но если разрежете и увидите, что там все плохо… В общем, я была согласна на все! Мне удалили только часть. Там, где образование. У меня эстетика не нарушена, рука двигается, потому что часть, бывает, в лимфы идет, уже подмышку… А у меня по-ло-жи-тель-ный эффект! — победно заключает Людмила, видимо, вкладывая в слово «положительный» какой-то особый смысл.
 Фото: Дмитрий Горчаков для 66.ru |
|---|
| Существует несколько факторов риска. Во-первых, это генетика, или плохая наследственность (болезнь передается по прямой женской линии). Во-вторых, в группе риска женщины, не родившие до 30 лет и не кормившие грудью, а также те, у кого первые роды пришлись на период после 40 лет. В-третьих, это женщины, которые занимаются экстремальными видами спорта. К новообразованию может привести травма груди. |
Несколько дней назад ей сняли швы, сегодня она пришла на последнюю перевязку. Еще пять лет Людмила будет наблюдаться у врача. Первый год — каждые три месяца, следующие два года — один раз в полгода, после трех лет — один раз в год. Так что совсем забыть о болезни ей не позволят.
С лечащим врачом, говорит Людмила, ей повезло. Во время нашего разговора она часто повторяет: «Профессор Демидов счел возможным», «профессор Демидов сказал»... Сергей Демидов — заведующий отделением онкомаммологии, действительно профессор, хотя выглядит очень молодо. В 1997 году он организовал и возглавил маммологический центр. Демидов — один из 30 экспертов, входящих в группу по изучению онкомаммологии в России. Стаж у операционного стола — 29 лет.
 Фото: Дмитрий Горчаков для 66.ru |
|---|
| Рак груди — это «болезнь цивилизованных женщин», которые живут в крупных городах и имеют востребованные профессии. «Это бизнес-вумен, у которых нет времени на личную жизнь. Чем женщина в своем существовании дальше от особей женского пола в природе, тем больше риск заболеть раком», — считает Демидов. |
— Я каждый день говорю от 3 до 5 женщинам: «У вас онкология груди. Вам надо будет сделать то-то и то-то». Я вынужден отвечать на их вопросы, подбадривать их, вселять надежду на то, что все будет хорошо, пролечимся, — рассказывает Сергей Михайлович, готовясь к очередной операции. Он оперирует три-четыре раза в неделю, когда случай особенно сложный или, как говорит хирург, «интересный».
У профессора есть один маленький пунктик: он уверен, что лечить надо не болезнь, а больного, так как у каждого пациента свои сопутствующие патологии. Нужен индивидуальный подход. Про Людмилу, например, Демидов говорит так:
— Ей можно было удалить грудь, но когда мы посмотрели на размер опухоли, на объем самой железы, то поняли, что можно избежать инвалидности и использовать альтернативные способы.
 Фото: Дмитрий Горчаков для 66.ru |
|---|
| «В Екатеринбурге у женщин с диагнозом «рак груди» всегда есть выбор. Причем чтобы провести органосохраняющую операцию, не обязательно ехать за границу — в Германию или в Израиль». |
Правда, говорит профессор, альтернативные способы подходят не всем. Например, если опухоль больше 2 см и ее нельзя вылечить одними лекарствами из-за других проблем со здоровьем или из-за возраста. Когда в груди сразу две опухоли или опухоль с левой стороны, близко к сердцу. Сохранить грудь также мешает возраст пациентки — 70-летней женщине нельзя провести после операции лучевую терапию.
— Были случаи, когда у женщины есть все показания для удаления, но она категорически от этого отказалась?
— Были такие случаи. Их, в общем-то, не так много. Они просто в истории болезни пишут: «Категорически отказываюсь от удаления молочной железы». Они говорят: «Не хочу и все сохранять грудь. Убирайте мне все». Хотя уже давным-давно доказано, что удаление груди ни на один день жизнь не удлиняет в том случае, если этого можно не делать.
— И что вы тогда делаете?
— Тогда мы предлагаем альтернативные методы лечения. Это химиотерапия, гормонотерапия. Где-то у 10–15% женщин вообще опухоль рассасывается только под действием химиотерапии. Далее лечение дополняется облучением, и пациентка уходит под наблюдение 1 раз в 3 месяца. Если начинается, не дай Бог, возврат, то мы снова можем принять на лечение.
 Фото: Дмитрий Горчаков для 66.ru |
|---|
| В маммологическом центре ГКБ №40 в год делают 1100 операций, из них 1/3 — удаление злокачественных опухолей, 2/3 — доброкачественных. |
В операционной уже лежит пациентка. Диагноз — рак груди. Опухоль 2 см. Демидов сам встает к операционному столу. Эта операция — самого высокого уровня сложности — с удалением лимфоузлов, с пластикой местными тканями… «Эверест в онкомаммологии». Но удалять грудь не будут.
— Видите — очень крупная вена, да? Повреждение этой вены может сразу же привести к отсутствию функций руки. Вот мы с этой вены сейчас снимаем метастазы. Аккуратненько! Иди сюда, не бойся, смотри… Крови совсем нет! — я заняла наблюдательную позицию около двери, чтобы не мешать врачам, сгруппировавшимся около стола. Кроме Демидова здесь два ассистента, операционная медсестра и анестезиолог.
 Фото: Дмитрий Горчаков для 66.ru |
|---|
| «Операция — это ручная работа, компьютер здесь ни при чем. Это рукоделие, штучный товар». |
— Все нервы оставляем, которые влияют на функцию руки, и при этом сохраним женщине грудь, — продолжает профессор и переходит на одну из своих любимых тем — органосохраняющие операции. — 80% рака груди в мире лечится без удаления. В нашем центре эта цифра достигает пока 60%. По данным статистики, после удаления молочной железы у женщин 50% семей распадается. Получается, что, сохраняя грудь, мы сохраняем семью.
Когда профессор нажимает на педаль, включающую электронож, комната наполняется запахом паленого. Вверх поднимается струйка белого дыма.
— Та-а-к, вот эти ткани я перемещаю вот сюда, выше, — Демидов приступает к пластике местных тканей. Это, говорит профессор, «ручная работа». Точно такую же операцию две недели назад сделали и Людмиле.
 Фото: Дмитрий Горчаков для 66.ru |
|---|
| Так называемый широкий сектор — удаление опухоли и лимфоузлов. Удаленный «препарат» подвергнут гистологическому анализу — для надежности. Опухоль извлекают в пределах заведомо здоровой ткани. Необходимо отступить минимум 1-2 см от опухоли. |
Я смотрю на женщину, беззащитную под наркозом. По ее лицу не понятно, что она почувствовала, услышав диагноз «рак», плакала ли в кабинете врача или предпочла держать эмоции в тайне, есть ли у нее муж, дети или она живет одна. Будет ли у нее положительная динамика или начнутся осложнения. И что стало решающим фактором для профессора, который «счел возможным» не удалять грудь. Сейчас хирург просто доволен тем, как прошла эта операция…
— У меня одно достоинство во всей моей внешности — красивая большая грудь. А если бы и ту отрезали… — я вспоминаю наш разговор с Людмилой в коридоре напротив кабинета Демидова. По мере того как женщина продолжает говорить, ее губы начинают дрожать, руки — то подниматься, то опускаться на колени. — Я спрашивала мужа заранее: «А ты меня любить будешь, если мне грудь отрежут?».
— И что муж ответил?
— Сказал: «Буду». Ну я — ладно. Но очень других жалко! Есть ведь совсем молодые, есть беременные… У них, видимо, во время осмотра находят. Многим грудь отняли полностью…
— Вы хотите им что-то сказать?
— Я бы сказала, что это не такой жизненно важный орган, без которого нельзя жить. Что сейчас есть специальные протезы, которые полностью позволяют скрыть дефект… И что эта проблема уже не так страшна, как раньше. Так что жизнь продолжается.
