Их выставка в бизнес-центре «Палладиум» из цикла «Офисная антропология» с портретами известных людей Екатеринбурга, сделанных из офисных принадлежностей, только появилась — и уже привлекла внимание. Не часто увидишь портрет Владимира Шахрина, лидера группы «Чайф», сделанный из чая, или Игоря Ковпака, президента сети супермаркетов «Кировский», созданный из рафинада. Приятного чаепития!
— Ребята, для начала хотелось бы с вами познакомиться.
— Давайте. Анна Клец, Андрей Колоколов, Дмитрий Чабанов.
— Как родилась идея «Offart» и, насколько я понимаю, это выход за какие-то рамки искусства? Как все это родилось?
| Как считают ребята, Offart — это вообще не относится к искусству. |
Дмитрий: Для начала, это вообще не искусство.
Андрей: Да, да, да. Это как бы не-искусство. Допустим, вот эту выставку из серии «Офисная антропология» с портретами необычными вообще не художники делали. Вообще никто не умел рисовать из нас.
— Ну, то есть я понимаю, что в принципе творчество тут присутствует, но, так или иначе, это не рисование.
Андрей: Творческое выражение мысли — да, но это не рисование однозначно, ну, и рисовать здесь в принципе никто не умеет.
— Что ж тогда вы умеете? Что это?
Андрей: Из тридцати человек, которые принимали участие в создании портретов, рисующих не найти. Все одинаковое участие принимали в этом проекте, потому что рисовать-то никто не умеет. Вот и все.
— А вот Анна чем занималась?
Анна: Я собрала сюда ребят, которые не умеют рисовать, которые нам очень помогали. Это были студенты Екатеринбургской академии современного искусства, из УрГУ, из Архитектурной академии. Ну, чем мы занимались? — Вместе лепили, клеили, мы здесь были все на равных. Андрей с нами садился, клеил. Ну, он руководил в общем. Руководил процессом, как мог.
— Волкова же вы собрали?
| Как говорит руководитель проекта «Offart» Анна Клец, портрет Волкова был одним из самых сложных. Его собрали из кнопок клавиатуры для компьютера. |
Анна: Волкова? Да. Вот похвастаюсь: 14 часов я не отходила вообще от этой работы, собирали из кнопочек. Я очень горжусь этой работой, я никогда не занималась подобным. И Андрей следил, как мы это все делаем, говорил, что надо.
Андрей: У меня был кнут.
— Сколько вообще времени вы потратили на подготовку этого проекта.
Андрей: Две недели.
Дмитрий: Ну, полторы. Мы очень быстро это все сделали. Если, допустим, брать какие-то аналоги подобного творчества, например, Ян Райт, дак он, по-моему, всю жизнь угробил на такую выставку.
— Хотелось бы узнать, как вы выбирали известных людей Екатеринбурга, по какому принципу, и обращались ли к кому-нибудь?
Дмитрий: Просто взяли наиболее успешных, наиболее известных, то есть какого-то такого отсева — «ты будешь, ты не будешь» — такого не было. Просто взяли всех первых, кого вспомнили, и уже к ним подбирали, из чего их делать.
— Вот, кстати, по поводу вашей выставки у нас вчера в комментариях на портале 66.ru было одно высказывание, когда сказали, что для проекта вы взяли и сделали портрет экс-губернатора Росселя, почему не взяли Мишарина, губернатора области сегодня?
Андрей: Не заслужил.
— А как рождались ассоциации с этими людьми?
| Как говорит Андрей, это своеобразное пересечение вещей, которые есть в офисе и деятельности самих этих мужиков, которые представлены в виде портретов на выставке. Допустим, Язев, вот он какой-то лесопромышленностью занимается, они его из карандаша наточили, Коляда пьесы пишет — его из грифеля |
— А вообще сложно было создавать? Рафинадный Ковпак — как это?
Анна: Ну, мы его дня три, наверное, лепили с девочками. До сих пор используется здесь он. До сих пор сахар тут. Чай пьем.
Андрей: Самый долгий был Родин.
Анна: А по-моему, Козицын, он самый мучительный был. У нас история одна была, мы сделали портрет Козицына вон на той вот стене. А делали мы его степлером, мы сначала саморезами прикрутили холст и вот мебельным степлером выложили его портрет, а потом оторвать не смогли его от стены.
Андрей: По одной отколупывали целый день.
— Кто-нибудь уже заинтересовался из этих известных людей своими портретами? Давал какие-то там рецензии, комментарии?
| На выставке непосредственно присутствовал Валерий Борисович Савельев, он себя, как он сказал, узнал, он поставил автограф. |
Андрей: Есть заинтересовавшиеся по поводу портретов Ананьева и, по-моему, Ходоровского, но не сами лично, а их коллеги-партнеры заинтересовались в приобретении данных картин для того, чтобы подарить непосредственно тем, кто там исполнен. В принципе, эти картины не будут продаваться кому угодно, они будут проданы только тем, кто на них изображен. Причем за ту стоимость, насколько они сами себя оценивают.
— Вообще, насколько я понимаю, проект «Офисная антропология» — серийный. Как родилась его идея? Это вторая выставка?
Андрей: Да, но здесь идея заключается в том, что мы решили провести серию выставок. Провести не просто в галерейном пространстве, а именно в бизнес-центре. Для людей, которые все время занимаются работой и выставок-то, собственно, не посещают и не видят, поэтому и решили, так как это для бизнесменов, решили тему эту связать. В бизнес-центре для бизнесменов — «Офисная антропология», или офис изнутри. Это будет серия выставок. Первой была выставка местного екатеринбургского художника Ильи Юсупова, вторая — это вот наша, команды «Офф-Арт», следом за нами будет Виктор Меламед, преподаватель в Москве Британской высшей школы дизайна, один из лучших иллюстраторов.
— Мне вот еще интересно знать, по вашему мнению, насколько это искусство сейчас вообще актуально, востребовано и интересно?
Дмитрий: Самыми первыми зрителями в «Палладиуме» были те, чьи офисы находятся рядом с экспозицией: вышли, посмотрели. Реально такая радость у них была, потому что это необычно, это непривычно, это нестандартно. Они были, в принципе, счастливы, особенно Ковпаку были рады и Владимиру Шахрину, потому что чай есть, сахар есть. На месяц вперед у них хватит.
— А вообще, как вы считаете, искусство вот такого стиля, насколько оно интересно екатеринбуржцам и как оно дальше будет развиваться?
Андрей: Я даже не знаю, будет оно развиваться или нет. Кому-нибудь еще в голову такой маразм придет? Ну, я все-таки думаю, что будет развиваться, потому что вот люди, которые к нам сюда приходили и нам помогали, у них это вызывало какой-то восторг. Да, и у нас, кстати, тоже вызывало восторг. Нам это нравится, реакцию какую-то это вызывает, наверное, будет жить.
— А как вы сами пришли в «Offart»?
Дмитрий: У нас есть еще один персонаж, который всем этим с нами занимался, это Костя Рахманов. И он тогда вырезал из пенопласта курсор и бегал с ним, приложив его к лицу, и мы думаем: ну, круто он! Теперь вместо лица — курсор! Давайте что-нибудь с этим придумаем.
| И ребята придумали. Сделали здоровенную кнопку «Обновить», сделали здоровенный курсор, поехали и налепили это все на Белую башню. Обновить ее нафиг. Вот так и появился «Offart». |
— Как вообще реагируют люди, екатеринбуржцы, представители власти на ваши работы?
Анна: В Екатеринбурге лояльно очень относятся к этому искусству, потому что привыкли уже, наверное, люди, у нас часто такое появляется. Приятно. Они подходят, помогают иногда, когда делаешь какие-то вещи, просто интересуются. Смотря еще какая работа. Если нравится, то живет долго. Мы же не высказываемся плохо, мы всегда стараемся хорошо сказать.
Андрей: Мы стараемся облагородить город. Мы не пишем на стене «Ленка — сучка!», мы что-нибудь красивое стараемся сделать. То же самое другими словами. Да, «Ленка, сучка, красивая!»
| В разговор вклинился директор рекламного агентства Street-Art, в котором работают ребята, Евгений Фатеев. |
— Самое главное, что вот сейчас мы стали конкретной командой, которая самореализуется, и в рекламе в том числе. Мы самореализуемся вообще в разных вещах, поэтому такая вот полноценная контентная команда, которая сейчас высказалась на тему офисной антропологии, но а сейчас нам закажут ролик на тему конкурентов Виагры, например. С этой ночи. Будем его делать. А потом мы вбухаем кучу своих денег в то, чтобы снять какой-нибудь ролик о детском доме. Всякое может быть.
— То есть для вас интереснее разноплановость?
Евгений Фатеев: Да. Просто я понимаю, что очень непросто воспринимать что-то, что не впихивается в классификации, да? Но это так и есть на самом деле. То есть можно считать нас и такими, и такими, и такими, но самое главное — что мы живем на свои, зарабатываем сами и ни у кого денег не просим.
— Насколько я понимаю, у вас сейчас с ГИБДД еще совместный проект, вот эта серия роликов, про которую мы уже писали: «Каждый знак — жизнь», первый уже вышел.
Евгений Фатеев: Да. Второй уже мы сделаем в ноябре. Мы это называем «человечковая антропология».
| Как считают сами ребята, социальная реклама должна быть сейчас такой, легкой и понятной, чтобы ее могли смотреть в том числе и дети. |
— Чтоб была понятна всем?
Евгений Фатеев: Да. Девятилетняя дочка нашего друга — Пахоменко, креативщика из «Восхода», посмотрела ролик и сказала маме: «Мама, ты почему пошла на красный свет?». Мне кажется, социальная реклама должна обязательно быть смотрибельной для детей. Сейчас очень много «мяса», всякой этой гадости, а мы... Мне кажется, мы поймали свою интонацию. И ее оценили. Ролик действительно популярный.
— Есть уже офисная антропология, есть человечковая антропология, какая еще антропология может быть в вашем понимании?
Евгений Фатеев: 11 ноября в Екатеринбургском музее изобразительных искусств мы презентуем новую антропологию: будем сотворять человека через боди-мапинг. Мы будем оживлять манекен. Он станет у нас живым. Это будет жуткий эффект. Мы сделаем новую такую штуку, опять это будут делать люди, которые не умеют рисовать. И они будут это отстаивать 11 ноября, свое право заниматься художественным творчеством, не умея рисовать.
— Ну и последний вопрос. Каким вы видите будущее Offart и стрит-арта?
Евгений Фатеев: Ну, я скажу так: все, что мы делаем — это признание в любви собственному городу. Был такой случай: мы даже ролик про недвижимость для Москвы делали в реалити Екатеринбурга.
| Они продвигают идею такую: Екатеринбург — столица российского стрит-арта. И считают, что у Екатеринбурга есть еще одно важное достояние — это рекламная индустрия города Екатеринбурга. Она потрясающая. |
Дмитрий: Сильная.
Андрей: Феномен.
Евгений Фатеев: Вот все, что мы делаем, это маленький вклад в то, что будет, в реноме города, чтобы он становился мощнее и рос. И фестиваль «Стенография» стал наш №1 в субкультуре буквально на второй год уже. Поэтому все хорошо. Радует.
— Я думаю, если мы умрем, то стрит-арт все равно выживет.
Евгений Фатееев: Кстати, да. На стенах что-то останется. Если стены останутся.
вот ты и умирай