По словам президента Белоруссии Александра Лукашенко, «тревожную информацию» о ситуации в России он начал получать утром 24 июня — КГБ Беларуси доложил ему о том, что глава РФ Владимир Путин хочет с ним связаться.
По словам Лукашенко, он понял, что опасность представляет не сама ситуация, а ее возможные последствия.
«Я также понял: принято жестокое решение (оно и прозвучало подтекстом в выступлении Путина) — мочить. Я предложил Владимиру Путину не торопиться. Давай, говорю, поговорим с Пригожиным, с командирами его. На что он мне сказал: «Слушай, Саша, бесполезно. Он даже трубку не берет, ни с кем разговаривать не хочет», — цитирует его информационное агентство «БелТа».
Также он рассказал, как удалось выйти на Евгения Пригожина:
— Я спрашиваю: «Где он?»
— В Ростове.
— Я говорю: «Хорошо. Худой мир лучше любой войны. Не торопись. Я попробую с ним связаться».
— Он [Путин] в очередной раз говорит: «Это бесполезно».
— Я говорю: «Хорошо, подожди».
«Где-то мы разговаривали, наверное, с полчаса. Потом он меня проинформировал, что на фронте. Помню его слова: «Ты знаешь, а на фронте, как ни странно, лучше, чем когда-либо было». Я говорю: «Вот видишь, не все так печально», — рассказал Лукашенко «БелТа»
В итоге телефон Евгения Пригожина удалось узнать у ФСБ: «Мы уточнили. Установили к середине дня целых три канала, по которым мы можем разговаривать с Ростовом».
По словам белорусского лидера, немалая роль в организации переговоров принадлежит замминистра обороны РФ Юнус-Беку Евкурову. В них на первом этапе также участвовал директор ФСБ Александр Бортников.
«В 11:00 Пригожин мгновенно снял трубку. То есть Евкуров его позвал, отдал ему телефон: «Вот, Президент Беларуси звонит, будешь ли разговаривать?» — «С Александром Григорьевичем буду». Я слышу их разговор. Взял трубку. Разговор — эйфория. У Евгения полная эйфория. Разговаривали первый раунд минут 30 на матерном языке. Исключительно. Слов матерных (я потом уже проанализировал) было в 10 раз больше, чем нормальной лексики. Он, конечно, извинился и начал мне матерными словами рассказывать», — вспомнил Лукашенко.
«Я говорю: «Женя, никто тебе ни Шойгу, ни Герасимова, никого не отдаст, особенно в этой ситуации. Ты же знаешь Путина не меньше, чем я. Во-вторых, он с тобой не то что встречаться — по телефону разговаривать не будет в силу этой обстановки». Молчит. «Но мы хотим справедливости! Нас хотят задушить! Мы пойдем на Москву!» Я говорю: «На полпути тебя просто как клопа раздавят. Несмотря на то, что войска (мне об этом Путин долго говорил) отвлечены на соответствующем фронте». Подумай, говорю, об этом. «Нет» — такая вот эйфория», — продолжил Лукашенко.
По его словам, на Пригожина сильное влияние оказывали командиры штурмовых отрядов ЧВК «Вагнер».
Лукашенко считает, что если бы по всей России из-за действий Пригожина пошла смута, следующей была бы Белоруссия.
«Долго я его убеждал. И в конце сказал: «Знаешь, ты как хочешь можешь поступать. Но на меня не обижайся. Бригада подготовлена к переброске в Москву. И, как в 41-м (ты же книжки читаешь, образованный, умный человек), мы будем защищать Москву. Потому что данная ситуация не только в России. Это и не только потому, что это вот наше Отечество. А потому что, не дай бог, вот эта смута пошла бы по всей России, а предпосылки для этого были колоссальные, следующими были мы», — рассказал он (цитата по «Белта»).
В итоге с Пригожиным президент Белоруссии разговаривал несколько раз:
«Я уже вижу, что он готов отступиться, но я его предупреждаю: «Евгений, никакого кровопролития. Как только ты нарочно (ненарочно) убьешь хоть одного человека, особенно гражданского, — все, никаких с тобой переговоров не будет и я с тобой разговаривать не буду». Он мне поклялся. У нас, говорит, такой цели нет, и я вам клянусь, что этого не будет… Он мне сказал: «Александр Григорьевич, я не буду требовать от президента, чтобы он отдал Шойгу и Герасимова, и встречи даже просить не буду», я говорю: «Ну и хорошо. Это очень хороший шаг. Не надо в этой ситуации, напрягая обстановку, требовать неисполнимое».
Седующее условие, о выполнении которого Лукашенко договорился во время переговоров — остановка дальнейшего движения колонны ЧВК на Москву:
«В пятом часу вечера он мне позвонил и говорит: «Александр Григорьевич, я принимаю все ваши условия. Но что мне делать? Останавливаемся — они начнут нас мочить». Я говорю: «Не начнут. Я тебе гарантирую. Это я беру на себя». …В контакте были с руководством России, ФСБ занималось в основном этим вопросом, с Бортниковым. Я просто настоятельно просил этого не делать. Бортников умный человек. Он сказал: «Александр Григорьевич, ну я же не дурак, я же понимаю, что может быть…Если они где-то остановятся, колонна сожмется… Она в кучу соберется… Чтобы не было, знаете, желания и искушения взять и ее тут накрыть. Пообещали: этого не будет. Я и сказал Пригожину: «Это — гарантия» — «Что дальше?» — «Вплоть до того, что я выведу тебя в Беларусь и гарантирую тебе полную безопасность. И твоим ребятам, которые вот сюда продвинулись этой колонной». — «Да, я Вам верю. Я верю». — «Хорошо, в этом направлении будем действовать».
Мятеж ЧВК «Вагнер» продлился чуть больше суток, внезапно вспыхнув вечером 23 июня и так же внезапно потухнув на следующий день. Началу конфликта предшествовала публичная критика Евгения Пригожина в адрес министра обороны Сергея Шойгу и начальника Генштаба Валерия Герасимова.
Например, Пригожин обвинял военное руководство в том, что ЧВК «Вагнер» не дают боеприпасы на поле боя в Бахмуте (Артемовске). В ответ Минобороны опровергало эти заявления, сообщая, что ведет снабжение войск. В июне Шойгу подписал указ, по которому все участники добровольческих отрядов должны до 1 июля заключить контракты с Минобороны. Глава «Вагнер» отказался это сделать.
Днем 23 июня Евгений Пригожин опубликовал видео, в котором заявил, что Украина и НАТО не собирались нападать на Россию, и обвинил Минобороны во лжи президенту и обществу. Через несколько часов после этого Пригожин рассказал, что написал заявление в СК на Герасимова и Шойгу. А еще через некоторое время объявил в своем телеграм-канале, что ВС РФ якобы нанесли по тыловым позициям наемников «ракетный удар».
В итоге он начал вооруженный конфликт с Минобороны, охарактеризовав событие эвфемизмом «марш справедливости», в котором, по его оценкам, были готовы участвовать как минимум 25 тыс. его бойцов.
Подробнее об этом — здесь:
