Уйти из политики Баков решил, когда блок «Мир.Труд. Май», созданный на кремлевские деньги, потерпел сокрушительное поражение на выборах в Государственную думу, а затем движение «МАЙ» проиграло в Свердловской области. Баков поставил на конвейер скупку у крестьян земельных паев, став собственником сотен тысяч гектаров земли, и начал строить коттеджные поселки, но рутина быстро ему наскучила. В 2012 году он учредил Монархическую партию и решил вести ее на выборы.
— Сколько избирательных кампаний у вас на счету?
— Примерно 70. Не во всех я участвовал как кандидат, большей частью помогал другим. Но эти времена в прошлом. Последний раз — семь лет назад — претендентом на выборах главы Екатеринбурга была моя дочь Анастасия. Тогда ей как раз исполнился 21 год — это возраст, когда уже можно работать мэром.
— Зачем вы решили взяться за старое?
— К тому времени денег у меня было как у дурака фантиков — почему бы слегка не порезвиться? Хотел посмотреть, как много людей готовы отдать голос за Монархическую партию. Выяснилось, что таких практически нет. К монархизму и Романовым в России относятся вроде бы неплохо, но видят в этом нечто музейное, навсегда ушедшее. Мне хотелось стереть патину времени и поискать более современную форму. Но результат разочаровал — я рассчитывал на большее. Получилось, что мы провели тестовый опрос и от души повеселились.
— 70 кампаний — это большой опыт. Чему он вас научил?
— Я понял, что деньгами административный ресурс не перешибить — нужен еще больший административный ресурс. Кандидаты в губернаторы, которых я поддерживал, обычно проходили во второй тур, но на этом их везение заканчивалось. Победить удалось только Эдуарду Росселю на первых выборах, где его противником был глава региона Алексей Страхов. По итогам первого тура у Росселя было небольшое преимущество — буквально 3%. Исход зависел от того, кому достанутся голоса выбывшего из гонки Валерия Трушникова. Я тогда сказал на заседании штаба — езжайте на дачу к Трушникову и договаривайтесь о поддержке. Тунгусов, работавший на Страхова, потом с обидой говорил: я появился у Трушникова на 15 минут позже, и к моему приезду они с Росселем все решили.
— В действенности административного ресурса вы убедились на выборах губернатора, где ваша организация «МАЙ» и Александр Бурков выступили против Росселя. Вы его недооценили?
— Тогда мне не удалось отговорить Буркова от похода в губернаторы. Оказалось, что позиции Росселя крепче, чем думал Александр Леонидович. Особой беды в этом не было — мы полагали, что речь идет о последних выборах с участием старичка. Но испытания властью Россель не выдержал. Ровно в такой же ситуации оказался Владимир Путин, который этим летом переписывал Конституцию, чтобы его снова выбирали президентом. Устав Свердловской области запрещал Росселю идти на выборы губернатора в 2003 году, и он проталкивал изменения в свою пользу.
— А вы вставляли ему палки в колеса?
— Чтобы внести изменения, требовался кворум — две трети негодяев в обеих палатах областного парламента. Ситуация осложнялась тем, что в нижней палате у сторонников движения «Наш дом — наш город», контролируемого мэром Екатеринбурга Аркадием Чернецким, и движения Антона Бакова «МАЙ» был блокирующий пакет. Росселю не хватало одного голоса. Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы не трагедия, случившаяся 17 июля 2001 года. В своей квартире был убит член движения «МАЙ», депутат облдумы Артем Сатовский и еще три его бывших одногруппника по университету. Осенью мандат Сатовского перешел к Олегу Кырченову, который поддержал Росселя и разрешил ему баллотироваться на новый срок.
— Вы же не считаете, что Россель в этом замешан?
— Я никого не обвиняю, но только благодаря этому убийству Россель смог переизбираться на новый срок. Это стало триггером моего тогдашнего участия в губернаторских выборах.
— Вы пошли на выборы губернатора, чтобы посчитаться с Росселем за прошлые обиды?
— Это старая истина — человек, который вас обидел, никогда вам этого не простит. Так что я ничего не терял и не собирался молчать. После изменений в уставе Россель собрал всех причастных в резиденции, где Алексей Воробьев призывал выдвинуть его на третий срок. Туда же приехал и Аркадий Чернецкий. Он спросил, готов ли я потрепать нервы Росселю. С удовольствием, ответил я, только денег у меня нет. Это была чистая правда. Чернецкий согласился профинансировать мой поход на выборы. Сумму он выделил небольшую, и кампанию я мог вести только в Екатеринбурге. Во второй тур я вышел благодаря радикальной критике Росселя. Было две темы, которые я эксплуатировал, — огромное состояние губернатора в Германии и его связи с ОПС «Уралмаш». В эти точки я и бил.
— Какой была реакция мэрии?
— Когда закончился первый тур, я пришел к Тунгусову — веселый, на позитиве, на адреналине. Спрашиваю — что дальше? Ничего, отвечает. В тот же день он отозвал поддержку городского медиахолдинга. Это отлично характеризует российскую власть. Казалось бы, вот человек, который выполнил свои обязательства — одержал маленькую победу. Так пожми ему руку, чаю с ним выпей, рюмочку подними. Но нет. Мавр сделал свое дело — мавр может уходить.
— После выборов Россель подал на вас в суд за клевету?
— Он был в бешенстве, но Верховный суд подтвердил, что оснований для уголовного преследования нет. Чуть позже меня избрали депутатом Государственной думы, и менты в растерянности написали, что дело закрывают только из-за этого. Как обычно, проигнорировали решение Верховного суда. Затем я четыре года отсиживался в Москве, пока Россель клацал зубами от бессильной ярости в Екатеринбурге. Звонил и писал жалобы на меня во все московские конторы, это очень повысило мой рейтинг в Москве.
— Как долго все это продолжалось?
— Моя война с Росселем уложилась в период между выборами 1999 года, когда ему наступил на хвост Александр Бурков, и выборами 2003 года, когда его противником был я сам. Сначала все было жестко. Мне предъявили обвинение, что я растратил стратегический запас никеля на Серовском металлургическом заводе, потом еще много разного. Несколько лет я был фигурантом одновременно трех-четырех уголовных дел, иногда — под подпиской о невыезде. Меня регулярно таскали давать показания. Даже Андрея Козицына заставили написать заявление, будто я угрожал ему убийством. Нашли свидетеля, который якобы это слышал. Можете себе представить, как я прихожу к Козицыну и говорю: «Сейчас я тебя убббью!» Но почему-то не убиваю. Бред какой-то вообще.
— Вы вели компании и против Чернецкого, и против Росселя. Кто из них был менее предсказуем?
— Бороться с Чернецким оказалось сложнее, чем с Росселем. Аркадий Михайлович совмещал выборы мэра Екатеринбурга и депутатов Государственной думы. И федеральная повестка всегда перебивала региональную. Наших людей больше интересовали Москва, телевизор и Жириновский. А кто будет руководить городом, им было по барабану. Явка на думские выборы получалась огромной — на участки приходило вдвое больше людей, чем на выборы губернатора, и это упрощало задачу Чернецкому. Росселя его сподвижники обнадеживали, что во втором туре, когда явка сократится, бороться будет проще. Однако чудес не случалось.
— На выборах 2003 года, когда соперником Чернецкого был Юрий Осинцев, Россель много сделал для победы своего кандидата. Почему он не добился результата?
— В тот раз Россель начал готовиться заблаговременно — он выдвинул большое количество кандидатов, которые раздербанили голоса, и областная власть впервые добилась второго тура. Губернатор делал ставку на раскол мэрской команды, только все эти технологические ходы были напрасными. Путин уже строил властную вертикаль, дни региональных политиков, мешавших этому процессу, были сочтены. Мир изменился, а местная политическая элита этого не заметила. Как генералы, которые всегда готовятся к прошедшей войне, Россель и Чернецкий задержались в ХХ веке. Они все еще думали, что принимают судьбоносные решения, но это была только иллюзия.
Подробнее о последней схватке Эдуарда Росселя и Аркадия Чернецкого за контроль над Екатеринбургом читайте здесь:
