Аркадий Чернецкий: «Развитая цивилизация не борется с культурой соседей»

В четверг, 3 декабря, Владимир Путин обратился к Федеральному Собранию с традиционной речью. Российский лидер показал депутатам, министрам и другим высокопославленным чинам вектор развития страны на ближайший год, указал на основные болевые точки. Читатели Портала 66.ru могли ознакомиться с основными тезисами послания и даже сравнить риторику президента с его прошлогодней позицией в нашем материале.

Сенатор от Свердловской области Аркадий Чернецкий был одним из тех, кто присутствовал в Георгиевском зале Кремля. Мы попросили бывшего мэра Екатеринбурга интерпретировать речь Путина, а заодно поинтересовались, что это будет означать для уральской земли. Из рамок темы мы слегка выбились.

— Аркадий Михайлович, как вам речь Путина?

— Президент в своем выступлении ответил на основные интересующие общество вопросы. Мне, кстати, понравилось, что тему Украины он вообще не затронул, лишний раз подчеркнув, что здесь больше не о чем говорить, все давно сказано, а сейчас нужно выполнять решения. Мысль президента о том, что Аллах разума лишил турецкое правительство, применима и к украинским властям, которые зачем-то обесточили Крым. Совершенно непонятно, на что они рассчитывали. Что Путин позвонит и попросит принять полуостров обратно?

Сегодня украинцы потеряли большой рынок сбыта электроэнергии. Пройдет какое-то время, запустится «Северный поток — 2» — и они потеряют транзит газа через свою территорию. Совершенно иррациональные действия. Такое впечатление, что валюта им не нужна.

Прозвучало большое количество идей, связанных с экономикой. Они не носили сенсационный характер, а были, скорее, поручениями правительству. Это — направление, в котором должна двигаться экономика страны. Вдумчиво отнеслись, например, к вопросу продления амнистии капитала. За полгода закон не дал результатов, значит надо разбираться, почему. Решение продлить срок действия этого закона — разумно.

Традиционный разговор о необходимости привлечения инвестиций получил подход с несколько иной стороны. Путин обратил внимание на необходимость активизации инвестиций на внутреннем рынке, в том числе — со стороны граждан. Абсолютное большинство граждан не знает, что делать с деньгами, кроме как положить их на депозит в банк. В этом плане поручение — о том, что нужно развивать рынок корпоративных облигаций, который может сформировать в стране новый инвестиционный инструмент, особенно если купонные доходы не будут облагаться налогами.

— Вам не показалось, что Владимир Путин вчера говорил о тех вещах, о которых он говорил и год назад тоже? Амнистия капиталов, налоговые послабления…

— Президент сам признает, что поручения не выполняются. Он может раз сказать, два, а на третий уже начнет снимать головы с тех, кто в одно ухо впускает — в другое выпускает.

— Хорошо, а как быть с борьбой с коррупцией, с контрольными органами, которые кошмарят бизнес? Эти темы актуальны со второго срока Путина.

— Это проблемы очень сложные. Я не могу сказать, что государство ничего не сделало, чтобы уровень коррупции был снижен. Законов, связанных с четкой регламентацией процедуры использования бюджета, раньше не было. Не случайно даже при большой инфляции и отсутствии роста доходов федеральный бюджет все-таки позволяет решать основные задачи (в первую очередь социальные).

— Путин в своем послании говорил о необходимости снижения надзора над бизнесом. Но несколько недель назад на встрече с главой ФНС Михаилом Мишустиным предложил создать механизм, который позволит любому встречному фактически доносить на владельцев кафе и магазинов за неправильно оформленный чек. У нас в стране появится 140 миллионов потенциальных контролеров.

— Не нужно рассчитывать, что они в полной мере решат проблему. Возможности народного контроля ограничены. Наверное, можно контролировать выдачу чеков, зарплат в конвертах. Но самые большие нарушения не здесь. С уровня потребителя их обнаружить невозможно, это работа специалистов. В стране должна быть отстроена налоговая система, чтобы с одной стороны обеспечить прозрачность бизнеса, а с другой — простое администрирование налоговых поступлений. Может быть, сделать акцент на те налоги, которые лучше собираются.

— При вашем непосредственном участии Екатеринбург превратился из города-завода в город-завод плюс город — торговый центр, плюс город — финансовый центр. Вы диверсифицировали экономику, таким образом обеспечив ее устойчивость: когда какой-то сектор проседает, город спасает другой. С промышленностью — не очень, остается розничная торговля. Для местной торговли плох запрет на ввоз товаров из Турции?

— Те меры, которые мы применили к Турции, оказались взвешенными и разумными. Любые продукты питания из Турции можно заместить продуктами из других стран. Чтобы не было перебоев, нужно время. Оно было дано: санкции вступают в силу с 2016 года. За это время, я уверен, можно переориентировать потоки и обеспечить доставку. Мы не стали применять санкции, которые нанесут вред российской экономике, нашему экспорту. Никто даже не заикнулся о том, чтобы обрезать им газ или свернуть атомный проект.

Не нужно настраиваться на то, что товарные потоки в связи с ситуацией с Турцией сильно оскудеют. Поток из этой страны не доминировал на наших рынках. Серьезная доля — это помидоры и цитрусовые. Уже сегодня определен список стран, которые нам компенсируют эти продукты.

— С другой стороны, Путин сказал, что «помидорами Турция не отделается». А если говорить про «ашаны», «магниты», «карусели», непосредственно про продуктовый ритейл? Смогут ли они за месяц найти новых поставщиков?

— Работа всегда ведется с заделом. Нельзя сказать, что помидоров, которые нам привезут в декабре, хватит лишь до 2 января, а потом — пустые полки. В начале года турецкие товары будут попадать на прилавки, хотя поступать в страну уже не будут. Это же не атомную станцию построить. Договориться с поставщиками — более быстрый процесс. Найдут. А кто из торговых сетей окажется более шустрым — получит большую выгоду. Кто будет рот разевать — момент проиграет.

— Не будет спекулятивного повышения закупочных цен со стороны новых поставщиков, как это было полтора года назад, после введения продуктового эмбарго в отношении стран ЕС и США?

— Я не исключаю, что рост цен произойдет. Объективно для этого существует одна причина — изменение плеча доставки. Но здесь должна быть и позиция государства. Иногда ведь правительство может следить за ценниками в магазинах.

— Целыми сутками по федеральным каналам нам рассказывают о том, что ФСБ выявляет на территории России каких-то вербовщиков, задерживаются потенциальные террористы, даже Горный университет выпускает методичку о том, где начинается радикальный исламизм. Всего на Урале более 600 последователей организации «Исламское государство». Вербовщики активно используют интернет. Границы Свердловской области — настоящие и виртуальные — прочны? Есть ли повод для беспокойства?

— Несомненно, определенные проблемы существуют, но бросаться в какую-то панику, вести затворнический образ жизни или как-то коренным образом его менять — не нужно. Надо просто с головой дружить и понимать, что в этой ситуации можно делать, а что нежелательно. А на спецслужбы ложится дополнительная ответственность, потому что время на самом деле довольно тревожное.

— Говорят, в Екатеринбурге действуют десяток ваххабитских мечетей. Что с ними делать?

— Это слишком смелое утверждение, что какие-то мечети — ваххабитские. У меня нет такой информации. Я против компанейщины в этом вопросе. В нашем регионе сотни тысяч мусульман, оскорблять этих людей подозрением только потому, что они исповедую ислам, — это неправильно. А если где-то существуют какие-то радикальные течения и кто-то подвержен этому влиянию, то свое слово должны как раз сказать спецслужбы. Они должны определить, насколько процесс зашел далеко и насколько он представляет опасность. Дальше — слово за властью.

— Екатеринбург вообще европейский город? Ему нужно стремиться на Запад? Здесь какое-то бешеное смешение культур, всё так перепутано...

— Если оценивать степень европейскости по тому, есть ли смешение культур, то Екатеринбург окажется более европейским городом, чем Париж или любой крупный город Германии. Кстати, в самом определении «смешение культур», если идет речь об истинной культуре, ничего плохого нет. Нормальная цивилизация не воспринимает культуру, рожденную у соседей, враждебной и не ставит себе задачу бороться с ней.

— Уточню. Летом на Градсовете рассматривали третью очередь ТЦ «Пекин» — бывший «Таганский ряд». Вы там тоже были. Тот проект был неприкрытой азиатчиной. И вроде как даже архитекторы смирились: мол, чего еще ждать. Возможен ли такой проект, например, в Париже?

— Возможен. Где угодно возможен. Сегодня тот микст, который есть во всех крупных мегаполисах мира, предполагает появление ярко выраженных носителей определенного стиля. При этом очень часто они соседствуют.

— Несмотря на всю экономическую помощь, бизнес падает. Сегодня строительство, которое когда-то было драйвером развития Екатеринбурга, сворачивается. Помогут ли меры этому сектору?

— Строительство — абсолютно рыночная сфера деятельности. Здесь главным критерием является наличие платежеспособного спроса. Он зависит от того, есть ли у населения деньги и хочет ли оно тратить эти деньги. Реальных доходов у граждан стало меньше, ипотека стала дорогой и желания ввязываться в ипотеку поубавилось. Значит, нужно создать условия для увеличения платежеспособного спроса.

— Емкость рынка в городе достигла своих пределов, и Екатеринбург больше не город для предпринимателей, потому что здесь нет спроса?

— Это ситуация не Екатеринбурга, это ситуация страны. И Екатеринбург гораздо в большей степени город для предпринимателей, чем любой другой. По этому году никакого серьезного падения объемов строительства не будет, по сданному жилью. В дальнейшем, возможно, начнутся проблемы. Но у нас запас прочности выше, чем в любом другом городе. У нас на сегодняшний день очевидные признаки кризиса еще не ощущаются: у нас не критически выросла безработица, у нас крупные предприятия не закрываются. У нас объем розничного товарооборота хоть и снижается, но по-прежнему самый большой среди российских миллионников.

— Сегодня страна живет в мобилизационном режиме, чуть ли не национальной идеей становится борьба с терроризмом, Россия потихоньку изолируется от Запада. Можно ли в таких условиях рассчитывать на развитие предпринимательства, частную инициативу?

— Борьба с терроризмом — это некая данность. Таких данностей, с которыми нужно считаться, у нас много: у нас зима холодная, расстояния между городами большие, океана поблизости нет… Что-то из этой данности — навсегда, а что-то изменится. Но жить и работать в этих обстоятельствах не только можно, но и нужно, попутно решая те проблемы, которые решить можно.

Да, сейчас существуют более сложные процедуры отношений с рядом стран. Ну и что? Это не отсекает возможности общения с внешним миром в принципе и не ставит крест на предпринимательской инициативе. Индустриализация проходила в тех условия, когда нас весь мир не признавал. Тем не менее это были годы самого интенсивного развития государства. И не до того, ни после таких темпов развития не было.

Фото: архив 66.ru