Евгений Ройзман: «Дороги можно сделать ровными, но кто-то все равно попадет в яму»

Сегодня Евгений Ройзман встречался со студентами УрФУ. Лично мне было любопытно послушать, о чем же они спросят Ройзмана. И оказалось, что молодые люди активно следят за новостями.

Про качество дорог

Дороги можно сделать ровными, но все равно кто-то попадет в яму. Город можно вычистить. И никогда в жизни он так хорошо не убирался, как в этом году. Но это Урал, никакой мэр не сможет отменить законы природы.

Сейчас очень много ям. Но мы занимаем первое место в России по количеству машин на душу населения, при этом у нас самый компактный миллионник. Если ямы начать сейчас делать, то все будут кричать, что в мокрую погоду кладем.

Невозможно по-настоящему сделать улицу Малышева, например, потому, что коммуникации идут прямо под улицей. Для этого надо закрывать ее на несколько месяцев. До всего руки не доходят, не хватает денег. Но тем не менее что-то делается.

Про строительство второй ветки метро в Екатеринбурге

Полтора месяца назад я встречался с губернатором. Написал ему письмо, он наложил резолюцию. Вопрос миллиардов сорока. К Путину обращаться нет смысла. На нас вышла чешская фирма, которая готова сама финансировать. Но Чернецкий мне сказал, что не дай бог взять кредит в долларах. В свое время город брал валютный кредит, но после кризиса 1998 года чуть не сошли с ума.

Мы сейчас смотрим, разговариваем. Китайцы просятся на эту работу. Они не попросят даже денег. Но попросят открыть школу, райончик появится. И мы опомниться не успеем. Так что этот вариант не подходит. Но мы продолжаем разговаривать.

Про судьбу площади Труда

Собор на этой площади начинали строить одновременно с городом. И про него была красивая история: де Геннин послал Петру донесение с просьбой назвать город в честь Екатерины, он играл наверняка, а потому ему дали согласие. Но мало кто знал, что у де Геннина маму звали Екатериной.

Про собор. Несколько лет назад люди сумели показать власти, что без учета мнения горожан ничего делать нельзя. На самом же деле город дал области понять, кто тут хозяин. И Викентий тогда не понимал, что надо прийти к мэру, поговорить. Когда люди собрались на площади Труда, православные в это время сами хотели выйти в противовес. Я сам успокаивал верующих.

Сейчас снова община заговорила о том, что надо восстанавливать. Но ни у кого нет чертежей. Очевидно, что в прежних размерах его не восстановить. Но раз уже из-за этого был конфликт, то этот вопрос надо решать на референдуме. Есть вариант, чтобы сместить памятник Татищеву и де Геннину, тогда там останется достаточно пространства, чтобы сохранить фонтан и сквер. Но я не берусь сейчас делать заявления. Когда принесут документы, то буду смотреть. Как историк я ничего плохого не вижу. Но в прежних размерах — точно нет.

Про придание Екатеринбургу статуса города федерального значения

На самом деле эту идею на комиссии при нескольких камерах озвучил один из депутатов. Бахнул — и все. А я в это время вышел, ко мне подбегают ребята из «Вестей» и просят прокомментировать. Я сказал, что Екатеринбург достоин быть городом федерального подчинения. Он ведь таким уже был до 1991 года. Тут же оттопырилась прокуратура: это противоречит Конституции. Но теперь у нас появился Севастополь.

На самом деле я считаю, что это вопрос перспективный. Екатеринбург по своему уровню один из лучших в России. Может быть, он станет городом федерального значения через 10 или 50 лет. Я не знаю. Но я считаю, что это было бы хорошо. Надо понимать, что мы из 100 в городе оставляем только 15 рублей. Остальное — получаем от региональных властей. И как только у главы региона появляются личные амбиции, он начинает использовать этот инструмент в личных целях. Но город не может планировать свою жизнь, ориентируясь на настроение губернатора.

Про отношения с губернатором

Сложности с губернатором не закончились и сейчас. Но мы начали разговаривать про метро, про вынос СИЗО. Я пытаюсь нащупать какие-то механизмы. Я готов задвинуть все свои амбиции, так как это касается интересов города.

Про ситуацию на Украине и в Крыму

Майдан — это прообраз вече. Я никогда в жизни не видел такой злой пропаганды, жесточайшей, когда два братских народа просто стравливаются. Если брат хочет жить отдельно, то ты должен ему сказать, что он может сам решать свою судьбу. Я считаю, что украинцы свои проблемы могут решить самостоятельно.

Я никогда не критиковал Путина, так как не знаю, что бы сделал на его месте. Ему надо было очень быстро принять решение. Правильное оно или нет, говорить рано. Мы об этом узнаем потом. Но я никогда в жизни не завидовал ни Путину, ни Медведеву.

Про учебу в УрГУ

Я учился в УрГУ 19 лет. Такого не было никогда. Как у Филиппка такая тяга к знаниями. Я историю КПСС сдал с 13-го раза. Я физически не мог себя заставить проговорить, что «советский народ под руководством партии»… У меня случался ступор в голове. Я университет закончил чудом. У меня была девушка, которой я что-то не то сказал про комсомол, а она передала куда следует. И в итоге меня собирались исключить из комсомола, а значит, и отчислить из УрГУ. Если бы не Виктор Кокшаров и Лариса Иваницкая, которые за меня заступились, то я бы так и не окончил УрГУ.

Про ошибки, которые дорого стоили

Я об этом не думал. Я делал в жизни такие ошибки, когда казалось, что это уже конец. Но надо тупо сопротивляться и идти вперед. Но у меня было несколько вещей, когда мне удалось избежать серьезных соблазнов и устоять. Но в принципе все ошибки можно использовать себе на пользу.

Кстати, я в свое время с Навальным разговаривал. Он нормальный русский парняга. Он в свое время сделал ошибку: у него жесткая риторика, и он стал сжигать мосты. Когда Навального начинали мочить, то я ему говорил, что не надо реагировать, а стоит просто работать, выдавать результаты. Это самый правильный алгоритм, чтобы устоять. Но его вынесло на гребень этой волны. Ему 35 лет, и он просто не справился.