«Если я сяду, моя жизнь закончится». Письмо отца, которого обвинили в развращении собственной дочери

Если вам не знаком сюжет этого судебного процесса, перед прочтением рекомендуем перейти по ссылке ниже. Там изложены главные документальные подробности дела и все известные доводы обеих сторон конфликта:

«С таким следствие столкнулось впервые». Хроника дела математика, которого жена обвинила в педофилии

«Я просто очень ее любил»

Имена и фамилии главных героев публикации изменены.

1995 год
В 15 лет я впервые увидел Лизу и влюбился. Но, к сожалению, тогда у нас не было много времени для того, чтобы хорошо узнать друг друга. Возможностью пообщаться с ней я мог воспользоваться только по дороге из России в США и уже в нью-йоркском кампусе, где первые 10 дней по прилету мы проходили ознакомительные тренинги. Потом нас распределили в разные города. И мы разъехались на целый учебный год.

Лиза казалась невинной, но в ней ощущалась какая-то игривая сексуальность, которая сводила с ума мужчин. Я был не единственным и далеко не самым перспективным ее поклонником. Взять, к примеру, американского миллионера, коллега которого, приняла ее в свою семью пожить. Тогда ему было за 40, он владел прибыльным бизнесом, домом на берегу океана, яхтой и кабриолетом, но из-за чувств к ней — перестал владеть собой.

В результате он даже развелся с супругой, которая отсудила у него внушительную часть имущества.

Фото: 66.RU

1996 год
После возвращения в Екатеринбург я пошел в организацию, которая отправляла нас за границу, и взял ее контакты. Каждый раз, преодолевая волнение, я набирал цифры домашнего телефона Лизы. Она отвечала и даже говорила, что ей приятно слышать мой «басистый голос».

1999 год
Я начал за ней ухаживать. Правда, около трех лет все было безответно, так как Лиза была в отношениях. Сначала с уже упомянутым выше иностранцем, который приезжал знакомиться с ее родителями и предлагал стать его содержанкой в Америке (но получил категорический отказ), а потом (или одновременно) — с музыкантом местного оперного театра.

Я ее не осуждал. Мне лишь хотелось все время находиться рядом, защищать ее и заботиться. Она была голодная — я ее кормил, еще и с собой давал перекусить. Обувь была стоптанной — дарил новую. Не было целых колготок — я запомнил значения всех ден и покупал подходящие.

2002 год
У нас начались отношения. Я неоднократно делал ей предложение, но она не соглашалась.

А потом я узнал, что в 2003 году она ездила на конференцию в Литву со своим американцем.

2004 год
Лизу воспитывали мать и отчим, брат которого был известен как «Эльмашевский маньяк» (за ним числилась серия из 14 изнасилований, — прим. ред.). В семье были непростые отношения, в том числе из-за того, что Лиза отказалась ехать с миллионером в Штаты и выбрала меня. Меня старались выгонять из дома и препятствовать общению по телефону. Однажды родители довели Лизу до того, что она угрожала им, что выбросится из окна.

Я снял ей однокомнатную квартиру. Она перебралась туда с маленькой сумкой, в которой лежала лишь ложка и маленькая кастрюлька.

В тот же год Лиза забеременела от меня в первый раз. Но решила сделать аборт, а я не сумел ее отговорить.

2005 год
Я выиграл грант и поехал в Гренобль со своей диссертацией. Там я решил сделать Лизе сюрприз и пригласить ее на 10 дней в Париж. Прогуливаясь по центру города, мы забрели в церковь Святого Северина, где каким-то случайным образом оказалась одна православная икона. Увидев ее, мы приняли это как знак и обменялись клятвами. Так я стал мужем, считал ее своей женой.

2008 год
Вернувшись на родину, мы стали жить вместе. Прошло три года. И тут вдруг Лиза мне говорит, что я, как, и все предыдущие мужчины, ее не люблю, потому что не зову замуж. Я офигел. Она столько раз отказывалась, а потом мы вроде дали друг другу клятвы, которые для меня лично были не пустыми словами. И тут такое. Конечно же, я сказал, что мы без проблем можем сходить в ЗАГС и зарегистрировать официальный брак.

В тот день она была такая красивая, а я такой счастливый…

Фото: 66.RU

«Из спасителя превратился в тирана»

В этом же году мы закончили выплаты за нашу первую собственную квартиру. Деньгами помогли родители: 560 тысяч дали с Лизиной стороны, а все остальное — с моей (в результате, по настоянию мам и пап, недвижимость оформили в долях. Ее составляла — 1/5, а моя — 4/5). Но въехать в это жилье быстро не получилось: дом оказался долгостроем.

2013 год
Накануне того, как объект должны были сдать в эксплуатацию, Лиза стала меня убеждать, что нам нужно другое жилье. По ее словам, в двух комнатах площадью 90 квадратных метров с появлением ребенка станет тесно. Да и соседство с кладбищем и СИЗО было для нее неприятным.

Мы договорились продать эту квартиру и купить другую — уже трехкомнатную. Покупателя искали долго, почти два года. А когда он нашелся, так совпало, что мы узнали о беременности. Я был на седьмом небе от счастья.

2014 год
Рожать мы с Лизой поехали в Мюнхен. Я первый взял дочку на руки и перерезал пуповину. Это непередаваемые ощущения. Тогда я еще не знал, что счастливых дней в нашей жизни скоро почти не станет.

2016 год
У нас были постоянные скандалы. Я не понимал, почему так, и переживал, что происходящее пугает дочку. По вечерам я пытался поговорить с женой, но она отказывалась.

Зимой Лиза решила собрать вещи, забрать ребенка и съехать от меня в нашу новую трехкомнатную квартиру. К тому времени там как раз закончился ремонт. Говорила, что ей надо время подумать, как быть дальше.

Я надеялся, что раз она ушла не на чужую территорию, а на общую, значит, наша семья еще не распалась.

Фото: 66.RU

Потом она стала говорить, что если я хочу видеть дочку — должен продать квартиру. Все переговоры у нее сводились только к этому. Пришлось идти к юристам, чтобы проконсультироваться, что делать в сложившейся ситуации. Мне пояснили: если имущество приобретено в браке, но на средства, вырученные с продажи добрачного имущества, зарегистрированного по долям, то в случае развода оно не делится пополам (а по частям в соразмерных долях). Когда я сообщил Лизе эту информацию, она была в шоке. Такого она не ожидала. На время успокоилась.

2017 год
На развод она не подавала. Обнадеживала меня, что мы еще сможем воссоединиться. Я даже стал ходить к семейному психотерапевту. Приглашал на эти встречи и жену, но она говорила, мол, ты сначала свою версию расскажи, а я потом как-нибудь.

Однажды я пришел к ней в гости, чтобы увидеться с дочкой, и случайно заметил на столе какие-то бумажки, на которых были надписи вроде как обо мне. Быстро сфоткал, а потом прочитал.

Честно говоря, не знаю даже, что тут сказать. Там был расписан план лишения меня родительских прав за неуплату алиментов и пути захвата нашей общей квартиры. Оказалось, что в людях я совсем не разбираюсь…

Вообще, создавалось впечатление, что Лиза пытается скопировать судьбу своей матери. Та тоже выгнала мужа из семьи, когда дочке было примерно столько же лет, сколько тогда было нашей.

P.S. Уже позже мне пришлось прочесть ее переписку с американцем, с которым они, как выяснилось, не прекращали общаться все эти годы. Там она уже после нашей свадьбы пишет ему, что юридически вышла замуж только ради документов, чтобы потом не было проблем с недвижимостью. Кроме того, намекает, что хотела бы пожить в США. Вспоминается такая фраза: «У тебя такой большой дом. Может, в 550 квадратных метрах найдется хоть 50 для нас с ребенком».

«Думал, что скоро вернусь, но не смог»

2019 год
Периодически Лиза начинала вести переговоры о том, что ей каким-то образом нужно получить свою долю квартиры в денежном эквиваленте. Я предлагал ей отдать большую бабушкину квартиру с условием, что часть будет ее, а остальное — дочери (чтобы у нее было свое жилье и ей никогда не пришлось, как самой Лизе 15 лет назад, уезжать от своей мамы в никуда с одной ложкой и кастрюлькой). Но она отказывалась (это было прописано и в ее конспектах, которые я случайно нашел. Там было указано, что это не вариант, потому что опека будет участвовать в продаже).

8 марта 2019 года она взяла дочку и переехала на съемную квартиру в одном из соседних домов. Жилплощадь необустроенная, вместо кровати — один матрас. Я долго думал, зачем она это сделала, а потом оказалось, что все просто. Таким образом она хотела еще больше ограничить мое общение с ребенком.

В марте она подала на меня первое заявление в полицию. Якобы я преследую ее, подслушиваю под дверью, вожу кашляющую дочку на прогулку и так далее. Моя юрист по бракоразводному процессу уже тогда меня предупредила, что это первый тревожный звоночек.

В мае нас развели.

По алиментам мы с ней так ничего и не решили. Дочку я мог видеть только два раза в неделю, на все встречи по совету юриста я ходил с диктофоном и фотоаппаратом.

В июле я стал обращаться в опеку за консультацией. А в августе обратился туда для установления графика общения с ребенком.

После этого Лиза написала на меня второе заявление в полицию. В принципе, оно было похоже на первое. По обоим были проведены проверки и вынесены отказные. В последний раз я виделся с дочкой в сентябре. Жена прекратила наши встречи после того, как я отвел ребенка в поликлинику, где ей сделали прививку от гриппа.

Да, еще я пытался переводить ей на карту деньги для дочери, но она присылала все обратно (выписка по счету, подтверждающая эти слова, имеется в распоряжении редакции).

В октябре мне позвонили полицейские и попросили спуститься во двор дома, где я проживал. Я подумал, что это по поводу какого-то из старых заявлений. Еще сказал маме, что скоро буду, но не смог в тот день вернуться. Меня отвезли в Следственный комитет. Там выяснилось, что я — подозреваемый по страшному уголовному делу.

Фото: 66.RU

Во-первых, я полностью отрицаю свою вину. Во-вторых, показания Лизы совершенно лишены логики. В основе обвинения лежит видео, на котором запечатлена следующая картина: моя дочка бежит в кухню, а я через короткий промежуток времени, выхожу из туалета с приспущенными трусами, прикрываясь полотенцем, и иду за ней. Подтягиваю белье (она этого всего не видит). Дело в том, что в тот день она показала мне, как научилась с помощью табуретки доставать сладости, спрятанные мамой на холодильнике. У меня чуть сердце не оборвалось. Конечно, когда я отошел по нужде, а потом услышал звуки из кухни, я поспешил туда, чтобы предотвратить возможное травмирование. Любой родитель поймет.

Когда следователь задал мой бывшей жене вопрос о том, когда она посмотрела видео, она ответила, что в тот же день. Потом ей был задан вопрос: когда она решила, что случилось что-то противозаконное? Она ответила, что сразу после просмотра видео. Но тогда почему она сразу не обратилась в полицию? Ведь все якобы произошло в июле?

Мне кажется, что она сама не верит в то, в чем меня обвинила.

Я настолько сильно переживал за дочку, что мне было абсолютно все равно на то, что происходило со мной сначала в ИВС, а потом в СИЗО. Я не думал о том, какой там туалет, что я ем… Это отошло вообще на какой-то десятый план. Мне просто страшно от того, что я не видел своего ребенка уже много месяцев и что ей пришлось слушать всяких тетей на опросах, которые говорили ей про какие-то «писи».

Мне страшно от того, что ей сейчас обо мне рассказывает ее мама. Я боюсь проиграть Лизе и потерять дочку. Я плачу, когда представляю это.

Мне кажется, что Лиза просто хотела выдавить меня из жизни. В одной книге по психологии я прочитал очень умную цитату: «Некоторые пары женятся не для того, чтобы прожить вместе жизнь, а для того, чтобы развестись. Женщина, страдающая от чрезмерной любви или террора со стороны матери, ищет себе сильного мужчину, который не спасует перед тещей. Когда же они остаются вдвоем, то спаситель становится ей уже не нужен, а ребенка можно отдать матери вместо себя и наконец делать то, что хочется». Мне кажется, что это отражает нашу ситуацию.

Я просто знаю одно: если я сяду, жизнь для меня закончится. Без ребенка я ее не представляю. Она мой смысл жизни.

От редакции

Адвокат Александра Каракумова заявила нам, что защитой был подготовлен ряд ходатайств, направленных на то, чтобы все доказательства, имеющиеся у следствия в наличии, наконец были полностью исследованы.

Мы по-прежнему готовы выслушать и опубликовать позицию супруги обвиняемого.