Революционный Екатеринбург: как вчерашние школьники готовили бунт за 100 лет до митингов Навального

Подпольное движение в Екатеринбурге возникло за полвека до революции 1917 г. Дорогу революционерам проторили участники народнических кружков, студенческих групп, сотрудники подпольных типографий, пропагандисты. С 1870-х гг. с ними боролись жандармы, которые пытались не допустить государственного переворота. Каждые несколько лет в Екатеринбурге проходили массовые аресты, но на смену задержанным приезжали новые революционеры. Как они избегали полицейской слежки, путали жандармов и налаживали массовое производство листовок, рассказывает старший научный сотрудник Музея истории Екатеринбурга, историк Евгений Бурденков.

Бунт школьников

Cто пятьдесят лет назад имя Лизы Качки было известно всей золотой молодежи Екатеринбурга. Она была странной барышней: вместо романов читала книги по философии и политэкономии, анатомировала лягушек и была исключена из гимназии за радикальные убеждения.

Лиза Качка сводила с ума и учителей, и поклонников.

Но после исключения из гимназии с товарищами не рассталась — наоборот, создала в доме своего дедушки, инженера Александра Гавриловича Качки, народнический кружок, куда входили завидные городские кавалеры — например, Александр Севастьянов. Они читали и обсуждали литературу, строили планы на будущее. Темы для разговора у них находились всегда, время было неспокойным — в 1871–1872 гг. в Екатеринбурге начались народные беспорядки, в которых участвовали подростки и школьники. Для усмирения бунта власти привлекли полицию и жандармерию.

В «совращении» екатеринбургской молодежи участвовали местные педагоги: учитель математики Екатеринбургской мужской гимназии Василий Иванович Обреимов распространял среди учащихся народнические и социалистические идеи. Революционно настроенного математика пришлось уволить, чтобы не дурил гимназистам головы.

Типография в карцере

Однако распространение идей остановить не удалось — из гимназии они перекочевали в Уральское горное училище. В 1890-х гг. туда после окончания Златоустовского городского училища поступил студент Федя Сыромолотов. Мальчик был сыном мелкого заводского служащего. Его отец периодически выпивал, и с детства Феде пришлось работать: он торговал булками, писал прошения и даже иногда репетиторствовал. Смышленый первокурсник быстро организовал подпольное движение в училище. Молодые люди гордо назвали себя Союзом борьбы за освобождение рабочего класса. Его участники проводили собрания на собственных квартирах. По воспоминаниям Сыромолотова, «в конспиративных кружках вырабатывались проекты прокламаций, меры по проведению забастовок на ближайших к Екатеринбургу заводах».

Студенты наладили работу настолько успешно, что под носом у преподавателей печатали листовки — мини-типографию они разместили в карцере училища. Парни самостоятельно собрали гектограф — аппарат, который набивал листки. Если подпольщикам был нужен раздаточный материал, самый отважный из них начинал бедокурить, за это попадал в карцер и там запускал производство. Там же, кроме прокламаций, студенты печатали журнал «Уралец» — успешное и единственное в своем роде издание.

В Горном училище существовала и другая кучка студентов (современные историки называют их «клубом пакостников»), которые устраивали массовые пранки: однажды они обманули горожан, развесив недалеко от здания городской управы объявления о массовых гуляниях, которые спонсирует местная дума. В назначенный день в месте гуляний собралась толпа, но бесплатного угощения и забав зрители так и не дождались. Разгневанные екатеринбуржцы отправились скандалить в думу. Депутатам пришлось оправдываться.

Гектограф был изобретен в XIX веке Михаилом Алисовым и применялся для тиражирования материалов невысокого качества.

Карцерная типография просуществовала до первой проверки. Однажды в Горное училище пожаловала инспекция. Ревизоры собирались осмотреть и карцер, но не смогли — кто-то залил свинцом замочную скважину. Инспекторы ушли несолоно хлебавши, а студентам пришлось срочно перевозить гектограф из училища.

После отъезда типографии студенты были уже не так активны — их движение влилось в Уральский рабочий союз, организованный в Челябинске, но там екатеринбуржцы были на вторых ролях: они расклеивали листовки, ездили на заводы и вели пропаганду среди рабочих.

Первый агент из центра

В 1898 г. в Екатеринбург приезжает Мария Эссен. Ей 26 лет, и примерно с 19 она в революционном движении. Перед приездом на Урал она вела нелегальную работу в Одессе и Екатеринославе, затем вступила в киевский Союз борьбы за освобождение рабочего класса. В Екатеринбурге быстро входит в курс дела (оправдывая свои партийные псевдонимы — Зверь и Сокол), за два года восстанавливает Уральский рабочий союз, проводит одну из первых в крае маевок.

Преследование полиции заставляет Марию Эссен уехать их Екатеринбурга — она направляется в Бишкиль (небольшой поселок в Челябинской области), недалеко от которого был золотой прииск. Управляющий прииском Николай Кудрин, видимо, был лоялен к идеям молодой революционерки — вместе они смогли наладить производство листовок в промышленных объемах. Однако и у золотопромышленников Сокол не задержалась — ее арестовали и на пять лет сослали в Якутскую область, но Шикарная, как называли ее жандармы, сбежала за границу, не пробыв на севере и года.

Пока революционерка была в бегах, в Екатеринбурге действовал Уральский союз социал-демократов и социал-революционеров. В Москве и Петербурге эти партии враждовали между собой, а на Урале, наоборот, объединились под началом княжны Долгорукой (кто она — историки до сих пор не могут понять) и семьи Стрижевых.

Братья и сестры Стрижевы воспитывались в семье золотопромышленника. Их отец был либералом, возглавлял редакцию газеты «Деловой корреспондент», но сыновья и дочери не вдохновились примером папы и ушли в подпольную организацию. Штаб-квартира социал-демократов находилась на Архиерейской, 13. Там готовили и печатали прокламации. Но листовки выпускали недолго — спустя два года подпольщиков арестовали.

Дом на Архиерейской, 13 соседствовал с особняком Павла Бажова. Имение писателя сохранилось, а штаб-квартира подпольщиков была снесена.

Дом для большевиков

В начале XX века в Екатеринбург один за другим стали прибывать большевики. Жить им было негде — местные однопартийцы на квартиры пускать боялись, жить у незнакомых людей было опасно. Поэтому приезжие революционеры один за другим нанимались на городскую электростанцию. Работа там была непыльная, тем более что директор Лев Афанасьевич Кроль одним из первых в Екатеринбурге ввел 8-часовой рабочий день, о котором мечтали многие сотрудники. Кадет Кроль знал о политических взглядах новых специалистов. Более того — он снабжал их деньгами и жильем — гостиницу для революционеров разместили во флигеле предприятия.

Чтобы попасть к своим, революционеры пользовались паролями. Например, Семен Залкинд (Фаддей, как его называли однопартийцы), которому дали явку на электростанцию, во время первого визита шутливо произнес: «Произвожу ревизию этому сумасшедшему дому», — эта фраза была знаком, после которого Фаддея приняли на новом месте.

Фаддей был не единственным, кто носил псевдоним. Чтобы запутать жандармов и полицию, иногда сидевших на хвосте у подпольщиков, они использовали кодовые имена. Матреной звали инженера Петра Смидовича, Дяденькой — учительницу Лидию Книпович. Иногда один и тот же человек носил до десятка псевдонимов. Правда, такой обман длился всего два года и не был успешным, а после 1905-го от такой практики и вовсе отказались — сочли несерьезной.

Городская электростанция служила прикрытием для большевистской организации.

Когда по городу вновь прокатились аресты, в Екатеринбурге не осталось толковых революционеров-мужчин. Двух женщин — Клавдию Новгородцеву и Марию Авейде — жандармы упустили из виду, а может, сочли, что они не представляют угрозы. И ошиблись: Клава с Машей организовали подпольную типографию, которая работала с февраля по май 1905 г. Они нашли профессионального наборщика и двух подмастерьев. Их поселили в дом на пересечении Опалихи и Седьмой Закутилова. Подпольщики не могли уйти со двора — они боялись даже собственной тени. Окружающим дом казался покинутым, однако по ночам там кипела работа. Снедь приносила Клавдия. Она же формулировала задачи на ближайшие дни.

Несмотря на конспирацию, в мае революционеры поняли, что за ними следят. Они тайно вывезли типографию на Елизаветинский тракт и там продолжили свою работу, которая привела к принятию в октябре 1905 г. манифеста, даровавшего гражданские свободы.

Штабы Алексея Навального внесены Росфинмониторингом в перечень организаций, причастных к терроризму и экстремизму.