Изнанка бизнеса: как сто студентов одного ректора кормят

Напомним: анонимность — это обязательное условие этой нашей рубрики. К сожалению, это единственное, что может гарантировать нам правдивость рассказов наших собеседников.

Сегодня рубрика «Изнанка бизнеса» насыщена интеллектуально. Ибо речь в ней идет о том, как зарабатывают работники университетов и других высших учебных заведений. Почти все это федеральные структуры, и даже областные власти не имеют никакого влияния на них. С одной стороны, это жестко регламентирует финансирование. С другой — открывает массу возможностей.

Все вузы в России делятся на государственные (ГОУ — государственное образовательное учреждение), частные (НОУ — негосударственное) и муниципальные (МОУ). В Екатеринбурге представлены все три их вида. Муниципальный вуз — это, к примеру, ЕАСИ, таких по стране считанные единицы. Частные вузы — это Гуманитарный университет, Институт экономики и права и другие. Федеральные — УрФУ, Горная академия, УрГЭУ-СИНХ.

Задача частных вузов — быть рентабельными. Муниципальные — дотационные. У федеральных университетов такой задачи нет. И вот здесь начинается самое интересное. Подробнее расскажет наш герой.

Уральскому федеральному университету (УрФУ) еще повезло, что он образовался путем слияния только двух крупных вузов. Все девять ФУ, которые сейчас существуют в стране, зачастую объединили гораздо больше учебных заведений. Самый яркий пример — это ЮФУ, который находится в двух городах: Ростове-на-Дону и Таганроге.

«Федеральный университет» — это наименование, которое позволяет участвовать в государственных целевых программах по финансированию ФУ. Девять университетов, названных федеральными, получают адресное постатейное финансирование на развитие материально-технической базы, закупку и модернизацию оборудования, подготовку кадров. Смысл сделки заключается в том, что государство дает деньги, чтобы вуз «прокачивал» сам себя.

Кроме этого, существует еще два канала поступления федеральных денег. Первый — это обучение на бюджетных местах, квота на которые утверждается ежегодно Министерством образования и науки по каждому вузу, по каждой специальности и по каждой форме обучения. Второй — выполнение государственных заказов на научно-исследовательские работы (НИРы). И любые другие работы: проведение конференций для молодых ученых, например, или разработка ПО.

Дополнительный источник финансирования, который вот-вот откроется для УрФУ, — «Программа 5–100–2020». Это исполнение указа президента о том, что к 2020 году не менее пяти российских вузов должны войти в первую сотню одного из трех мировых рейтингов. В гонке участвуют 15 вузов, в том числе УрФУ. К 15 октября он должен представить в минобрнауки «Дорожную карту», по которой он станет одним из лучших вузов мира. Бюджет готов выделить ему на эти цели около 600 млн рублей.

Все федеральное финансирование — целевое. То есть ни один ректор не вправе самостоятельно распоряжаться деньгами. Если деньги поступили по госзаказу на обучение студентов, то они должны пойти на зарплаты и стипендии, а вот проконтролировать распределение денег, поступивших по госзаказу за НИРы, практически невозможно. Чаще всего этим и пользуются.

Люди, которые принимают в вузе решение об объявлении конкурсов и закупок, как и везде, имеют массу коррупционных возможностей. Вуз — это огромный организм и крупный заказчик. Для поддержания своей жизнедеятельности он много чего закупает. Это и услуги по уборке территории, строительству, ремонту, это покупка оргтехники, ПО, научно-исследовательского оборудования — список можно продолжать. Условия для коррупции создает то, что многие заказы сложно поддаются экспертизе. Например, если речь идет об исследовании или специализированном софте.

Вся образовательная деятельность лицензируется. И вуз не может заниматься никакой другой образовательной деятельностью, кроме указанной в лицензии. Например, если у него не лицензировано среднее профессиональное образование, то открыть в своем составе колледж он не может. Но ничто не мешает вузу заниматься деятельностью, не подлежащей лицензированию, если это написано в уставе. Потому что основной правоустанавливающий документ вуза — это его устав.

Чтобы обойти этот запрет, каждый вуз в своей лицензии имеет очень широкий список услуг. Поэтому фактически он может совершенно легально как самостоятельный хозяйствующий субъект заниматься чем угодно и при этом не выходить за рамки своей лицензии. Это то, чем вузы зарабатывают: курсы повышения квалификации, обязательные во многих отраслях регулярные инструктажи, переподготовка кадров, иностранные языки, автошколы. На всем этом делаются хорошие деньги.

Чтобы вести всю эту деятельность, внутри каждого вуза существует множество самостоятельных подразделений со своими субсчетами. Понятно, что формально это не ЗАО и руководители этих образовательных центров не могут быть акционерами и получать свою долю прибыли. Но фактически-то они все равно выполняют роль неких топ-менеджеров. Оговоренный процент прибыли — например, 20% — остается в вузе, а остальное распределяется среди участников «бизнес-процесса». Деньги выводятся договорами подряда, премиями или любым другим способом.

Ректор точно так же получает свою ренту с бизнеса, который организован внутри вуза. Все образовательные центры и курсы — это по сути хозрасчетные структуры, руководят которыми проректоры или профессора, и вполне логично, что они на этом зарабатывают сами. Все это абсолютно легально и облагается налогами.

Вообще, зарплата ректора утверждается учредителем, то есть государством. Но помимо зарплаты ректор, если он очень захочет, может нарисовать себе любой договор подряда на любую сумму. За участие в любом НИРе, к примеру. И совершенно официально от этого целевого финансирования отпилить себе столько, сколько хочет. Потому что финансирование НИРа — это, допустим, на 60% зарплата, на 20% оборудование и еще на 20% — субподряды. Более детального разделения, как правило, не бывает, а потому проверить, куда сколько денег ушло фактически, — нереально.

В некоторых подразделениях некоторых вузов по документам вообще нет имущества. Все кто-нибудь «принес из дома». Происходит так потому, что оборудование и капремонты — это тоже статьи финансирования бюджетом. А все бюджетное финансирование планируется на год. До начала года нужно определиться, сколько нужно картриджей, техники, софта и прочего. Но если внезапно сломался принтер, а его покупка не зафиксирована в бюджете, купить его может только кто-то «на свои». Сотруднику потом оформляется премия или фиктивный договор подряда — сделать это гораздо проще. А принтер так никогда и не проходит инвентаризацию, поскольку куплен за кэш.

Стоимость платного обучения вуз устанавливает сам. Ограничивать ее может только рынок. А вот количество студентов жестко регламентируется лицензией. Увеличить его можно, открыв новые помещения и расширив штат преподавателей.