Принимаю условия соглашения и даю своё согласие на обработку персональных данных и cookies.

Вице-президент «Сколково»: Нам нечего «пилить»

29 сентября 2011, 20:10
интервью
Станислав Наумов в интервью 66.ru попытался доказать, что основная цель создания «Сколково» — помощь ученым, а не «распил» государственных денег.

Вице-президент фонда «Сколково» по взаимодействию с органами власти и общественностью Станислав Наумов не боится отвечать на неприятные вопросы. Он безо всяких эмоций доказывает, что в «Сколково» «пилить» нечего, а олигарх Вексельберг занимается проектом из-за любви к науке.

— У нас есть несколько проектов на Урале: с уральским фармкластером, с дочерней компанией «Синара — транспортное машиностроение» в области энергоэффективности, плюс к тому есть несколько IT-проектов, которые не такие и большие, но очень интересные.

Это вообще дилемма «Сколково», которая будет постоянно возникать: должны ли мы поддерживать в большей степени мегапроекты или много-много стартапов, которые будут способствовать формированию сколковского сообщества. Участники последних могут стать персоналом университета, лабораторий, а затем работать по заказам крупных зарубежных компаний. В одном случае мы имеем существующие горизонты, а в другом — глобальный запрос, который на два-три шага опережает сегодняшние реалии.

Станислав Наумов (на фото слева) убежден, что участие частного капитала — гарантия сохранности государственных денег.

— У вас есть какой-то финансовый лимит? Например, приезжаете в регион с определенной суммой на кармане и распределяете ее.

— Поймите, что мы не распределяем деньги по регионам. Мы даем возможность талантливому человеку, где бы он не жил, стать участником сколковского проекта уже сейчас. Нет никаких квот по федеральным округам или кластерам, которые у нас сформированы. У нас так: кто первый встал — того и гранты. Сейчас в лидерах по количеству одобренных заявок — информационный и биотехнологический кластеры. Но при этом понятно, что в первом случае речь идет о небольших проектах, а во втором — о крупных, которые требуют различных фундаментальных исследований. Геометрия разная. Но важно, что все проекты упаковываются в 5,771 млрд рублей на этот год. Сама помощь варьируется от 1,5 млн рублей, если никакого финансирования больше не требуется, до 300 млн рублей, если тот, кто к нам пришел, готов положить свои 900 млн рублей.

Перед нами нет задачи обязательно освоить определенный лимит.

— Но ведь государственный бюджет выделил «Сколково» определенную сумму. И уж ее-то точно надо освоить до конца бюджетного года. Все так вынуждены делать...

— Мы единственная структура в России, которая имеет право переносить неизрасходованные средства на следующий бюджетный год. Это ответ тем, кто считает, что мы «пилим» бюджетные средства. Это бессмысленная процедура. Поймите, что нам не надо закрывать год и тратить как можно быстрее средства, так как выгоднее перенести их на следующий год. Плюс к тому у нас на каждый бюджетный рубль есть средства частных инвесторов. А они никогда не дадут вам слямзить ни одной копейки, так как они инвестируют свои кровные. У них есть только один вопрос: сколько денег через два-три года будет стоить проект. Нет никакого смысла воровать у самих себя. Они кладут свои деньги и являются лучшим контролером своих инвестиций.

Плюс к тому у нас в совете есть люди, оборот компаний которых составляет $0,5 трлн. Они тратят на НИОКРы 8% от ежегодного оборота.

Наумов убежден, что для Вексельберга «Сколково» не коммерческий проект.

— Вы нам пытаетесь доказать, что украсть невозможно...

— Вы поверили?

— Не совсем...

— Тогда давайте продолжим. Знаете, я убежден, что умные должны быть богатыми. Основные деньги, которые тратит фонд «Сколково», — это зарплаты ученых. По большому счету это и есть наше ноу-хау. Мы говорим о том, что у нас все получится, потому что мы станем платить хорошие деньги за исследовательскую работу. Это будет поднимать престиж сколковского проекта не только в глазах российских ученых, но и у международных исследовательских команд. Попробуйте ученым дать денег, а потом объяснить, что часть надо за это вернуть назад.

При этом мы даем деньги на центры коллективного пользования, которое установлено в университетах-партнерах «Сколково». И уже сейчас понимаем, что надо начинать исследования. Плюс к тому в проекты приходят деньги институтов развития: «Российской венчурной корпорации», РОСНАНО. И они тоже играют роль инструмента управления финрисками.

— Вы сказали, что финансируете в том числе и стартапы. А какие проекты вам интересны?

— Нам интересны хорошие, сумасшедшие идеи. Такие проекты есть в сфере энергоэффективности, которые ориентированы на какие-то потребности коммунального хозяйства. Например, это может быть технология, позволяющая создать инфраструктуру умного дома. И таких стартапов у нас много, но при этом большая часть из них имеет неплохую экономическую привлекательность. В других отраслях речь, как правило, идет не о стартапах, а о продолжении фундаментальных исследований. Например, в кластере ядерных технологий мы сотрудничаем с существующими научными центрами, производственными площадками.

— Каким должен быть конечный результат? Вот пройдет два-три-четыре года, мы с вами встретимся и вы скажете: у нас столько-то успешных проектов, они столько зарабатывают.

— Главным результатом должна быть ассоциация России со «Сколково» и «Сколково» с Россией. Мы не должны быть копией Силиконовой долины. Точно так же как слова «спутник» и «Гагарин» вошли в мировые языки, произойдет и со «Сколково». Сама модель организации разработки технологий — это уже результат.

Сейчас в лидерах по количеству одобренных заявок — информационный и биотехнологический кластеры.

— Но все, о чем вы сейчас мне говорите, очень сложно пощупать...

— Почему? Надо ставить перед собой ровно такие задачи. Но если все-таки говорить о результатах... На территории «Сколково» должны расположиться порядка 300 компаний, это 10 тыс., а на втором этапе 20 тыс. человек, работающих там, 1200 студентов и аспирантов, 500 профессоров, из которых половина — иностранцы. Плюс внебюджетное финансирование с шестого года работы проекта. Ну и пара нобелевских премий, которые мы увидим в этом десятилетии.

— В этом десятилетии? Я запомнил. Но, если честно, то не могу понять, зачем «Сколково» нужно Вексельбергу, который успешно занимается бизнесом?

— Я работаю с Виктором Феликсовичем с конца 2010 года. И мне кажется, что он очень увлекающийся человек, он тоже когда-то был ученым. Собственно говоря, его бизнес начинался с того, что он правильно превратил свои знания в те самые стартапы. Думаю, что сейчас он в каком-то смысле отдает себя молодежи. Вексельберг очень любит встречаться не столько с випами, сколько с молодыми предпринимателями. Думаю, что речь идет о личной его симпатии к тем, кто может стать новым Вексельбергом.

Станислав Наумов

Вице-президент фонда «Сколково» по взаимодействию с органами власти и общественностью.

Родился в 1972 г.

В 1994 г. окончил философский факультет Уральского государственного университета по специальности «политология»,
в 2007 г. — Финансовую академию при правительстве РФ по программе «Антикризисное управление». Кандидат философских наук.
В
1998–1999 гг. — проректор Института финансовых и банковских технологий.
В
1999–2006 гг. — помощник первого заместителя председателя правительства, а затем министра промышленности и энергетики Виктора Христенко.
В
2006–2008 гг. — директор департамента экономического анализа и перспективного планирования Минпромэнерго.
В
2008–2010 гг. — статс-секретарь — заместитель министра промышленности и торговли РФ.
С 1 декабря 2010 г. — вице-президент фонда «Сколково» по взаимодействию с органами власти и общественностью.