Вслед за развлекательными индустриями о прекращении работы с российскими заказчиками объявили самые известные архитектурные бюро. В Екатеринбурге, например, сотрудники Zaha Hadid Architects так и не завершили работу над проектом концертного зала филармонии, а сотрудники Foster+Partners — над проектом музея оружия РМК.
Насмотренность, которая исходит из обмена опыта, — важный навык для архитектора. А разрыв всех отношений может привести к оскудению идей и к тому, что раз за разом будут появляться здания по скопированным проектам. Чем еще грозит cancel culture городам — в колонке основателя издательского дома Tatlin Эдуарда Кубенского.
— Любая изоляция плохо влияет на культуру. Представьте человека, запертого в комнате, и вы поймете, что изоляция не приведет ни к чему, кроме самокопания и обострения некоторых комплексов.
К сожалению, архитектура не аполитична, она всегда является воплощением настроений и вкусов государства, выразителем того времени и того общества, в котором она создается. Хотя сам человек по своей сути — существо интернациональное. Понятно, что у каждой нации есть культурные коды, особенные черты, но нас всех, например, объединяет понятие «комфорт». Что африканец, что европеец, что китаец с удовольствием примут ванну и будут счастливы спать на мягкой кровати.
Знаменитый английский архитектор и инженер Бакминстер Фуллер в своей книге «Космический корабль Земля», пишет что человечество только в ХХ веке наконец осознало, что живет на шаре, несущемся с гигантской скоростью в космическом пространстве. Мы все являемся пассажирами этого огромного космического корабля. Кто-то им управляет, кто-то тихо спит в каюте, а кто-то варит еду на кухне. Но независимо от функции каждого члена экипажа все системы жизнеобеспечения в этом летающем объекте связаны и зависят друг от друга. Поэтому нельзя просто взять и закрыть один из отсеков, это происходит только в момент катастрофы. Если перекрыть топливо — мы никуда не полетим. А если кто-то заперся в кабине и в одиночку решает, куда направить корабль, не исключено, что мы разобьемся.
Принято считать, что архитектор отвечает за внешний вид, форму. А форма зависит от функции этого космического корабля, если хотите, от его миссии.
Архитектура тем богаче, чем богаче отношения в обществе, чем богаче его культурные связи. В замкнутой системе, которая была, например, при Советском Союзе, архитекторы хитрыми способами черпали информацию о том, что происходит в «соседней комнате». Всеми правдами и неправдами выписывали иностранные журналы, пытались вырваться хотя бы в страны соцлагеря и тому подобное.
| Модель памятника III Коммунистического интернационала от Владимира Татлина |
Современная архитектура — с одной стороны, строительные технологии, а с другой — идеи. Если от нас уйдут технологические бренды, то значит, скоро мы займемся их копированием. Но копировать мы будем то, что было актуально вчера. Мы будем тратить время на повторы, в то время как законодатели мод будут двигаться вперед. Это если не отбросит нас в технологическом плане на много лет назад, то несомненно затормозит развитие.
С другой стороны, изоляция полезна художнику. Изоляция позволяет художнику заглянуть внутрь себя, абстрагироваться от внешних раздражителей и придумать что-то свое. Найти свой стиль, если хотите, гению вполне возможно, достаточно и этого, но большинству все же требуется выход в свет.
Есть большая вероятность того, что нынешняя ситуация усилит разрыв внутри профессии. Кто-то уйдет в самокопание, а кто-то согласится с обстоятельствами — экономическими и политическими, — и те и другие, несомненно, выработают свои подходы, но смогут ли они оказать влияние на мировые тенденции, будучи запертыми в комнате, сомневаюсь.
Последние 30 лет я наблюдаю, как растут наши города. И в какой-то момент понял, что мы ходим по кругу, делая примерно одно и то же. Еще один жилой комплекс, еще один торговый центр, еще один фитнес-клуб. За некоторым исключением я перестал видеть в современной архитектуре откровение. Она перестала меня удивлять. Порой я даже не могу различить почерк того или иного архитектора. Большинство профессионалов сами стали называть свою профессию сервильной, с чем я не могу согласиться.
Где пределы роста? Сколько мы будем застраивать каждый свободный метр Екатеринбурга? А что будет после того, как мы благоустроим все пустыри? Мне кажется, что проблемы современной архитектуры связаны с тем, что сегодня в ней нет идейного начала. Архитекторы перестали рассматривать дом как модель мироздания и начали воспринимать ее как заказ от застройщика, который хочет поселить в него какое-то количество человек, предварительно укутав железобетонную этажерку в модненькое платьице. Нет, ребята, архитектор — он как Бог, а не как парикмахер. Ведь он строит мир, а не укладывает кирпичи. Последнее всего лишь технология, первое — идея! Какой мир мы строим? — вот главный вопрос.
Может быть, сегодняшняя ситуация и определяет, что предел роста достигнут?! Что никто впредь не будет строить города с таким остервенением? Что новых домов с такой интенсивностью появляться уже не будет? Может быть, сложившаяся ситуация даст толчок к новым идеям? В этом я не уверен, но уверен в том, что изоляция не будет способствовать развитию.
| Нереализованный проект Дворца Советов, который должен был стать первым советским небоскребом и символом процветания социалистического государства |
Какой вообще смысл в архитектуре? Сами ли мы его придумываем или нам диктуют его обстоятельства? Ответить на эти вопросы сложно. Сегодня, как и последние 30 лет, мы находимся в состоянии идеологического вакуума. Лично я не хочу, чтобы архитектура зависела от идеологии — в том смысле, как ее трактует политика и экономика. Но если это неизбежно, то пускай идеологией архитектуры будут не призывы к светлому будущему, как это было в эпоху авангарда, не копирование классических ордеров, как это было в сталинскую эпоху, а красота.
Классик советской архитектуры первой половины ХХ века Иван Жолтовский говорил своим студентам: «Хотите быть архитектором — изучайте цветы». Идеологией современной архитектуры, на мой взгляд, должны стать цветы. Смысл в том, чтобы мы поняли, как устроена красота любого бутона, а не в том, кому нравится тюльпан, а кому роза.
Еще раз: я не призываю к аполитичности в архитектуре, я призываю к красоте и вечной жизни (не путать с бессмертием).
