Принимаю условия соглашения и даю своё согласие на обработку персональных данных и cookies.

«Город — это клубок ошибок». Архитектор Эдуард Кубенский — о конструктивизме, боге и комфортном жилье

«Город — это клубок ошибок». Архитектор Эдуард Кубенский — о конструктивизме, боге и комфортном жилье
Фото: Антон Буценко, 66.RU
«Архитектуры не может быть там, где есть функционализм. Поэтому, чтобы вернуть архитектуру в город, нужно покончить с конструктивизмом», — сказал Эдуард Кубенский в метафоричном и философском интервью 66.RU.

Ключевым идентификатором Екатеринбурга считается конструктивизм, зародившийся и распространившийся в начале XX века. В этом архитектурном стиле в нашем городе выстроены «Городок чекистов», Дом печати, Главпочтамт, гостиница «Мадрид» и много чего еще. Любопытно, что один из родоначальников конструктивизма Владимир Татлин бывал в Свердловске всего однажды: в 1936 году он оформлял спектакль в драматическом театре, посвященный столетию гибели Александра Пушкина.

Сегодня со зданиями советского авангарда поступают так: либо оставляют разрушаться, как гостиницу «Исеть», либо прячут за композитной плиткой, как РАНХиГС, либо сносят, как аэровокзал «Уктус». Кто-то называет это развитием города, а кто-то — обвиняет строителей в варварстве.

Основатель и директор издательства Tatlin, архитектор, участник Градсовета Эдуард Кубенский — один из тех, кто глубоко погружен в тему конструктивизма и кто способен объяснить происходящие в городе измнения.

Мы встретились с Эдуардом Кубенским на улице Вайнера — между драмтеатром, переделанным в торговый центр «Успенский», и товарной биржей, переделанной в торговый центр «Пассаж», и решили прогуляться.

— Вы себя кем ощущаете архитектором, писателем, членом Градсовета или издателем?

— Для меня это всегда дилемма, которая не поддается разрешению. Наверное, я ищу себя. Мне всегда скучно находиться в рамках определенных обществом категорий, меня интересует все. Более того, я не хочу быть кем-то одним, я, скорее, хочу быть всем, ну или хотя бы самим собой. Как сказал один из моих любимых современных художников Тео Янсен — «Я хочу быть как бог!». И раз уж я процитировал художника, можете называть меня художником. Я думаю, бог был художником.

— Я к чему спрашиваю? Наверняка деятельность влияет на отношение к городу. Скажем, если бы вы были застройщиком, то мерили Екатеринбург участками и квадратными метрами.

— Прагматизм есть в любой профессии. В издательском бизнесе, которым я зарабатываю себе на хлеб в том числе. Нужно заплатить авторам, редакторам, дизайнерам, за бумагу, за услуги типографии, содержать склад, уложиться в бюджет и так далее и тому подобное.

За 20 лет работы в издательском деле я понял, что самое дорогое в любом издании — пустая страница. Считается, если на листе ничего не напечатано, то вроде как заплатил ни за что. Но на самом деле чистая страница в книге — это настоящая роскошь. И, как сказал классик, — «Я могу отказаться от необходимого, но не от роскоши!».

«Город — это клубок ошибок». Архитектор Эдуард Кубенский — о конструктивизме, боге и комфортном жилье
Фото: Антон Буценко, 66.RU

В магазине издательства Tatlin продается книга с каменной обложкой и 240 абсолютно пустыми страницами. Она предназначена для сбора и сушки опавших листьев и увядших растений.

В городе такая же ситуация. Есть участок. Каждый застройщик пытается выжать из него максимум выгоды, которая в этом бизнесе отражается в количестве полезных квадратных метров и их стоимости, — это необходимость. Роскошь же здесь — пауза, которую на градостроительном языке можно назвать, например, парком. Уверен, мы все можем немного поджаться в метрах, но жить без парка почти невозможно.

— В Екатеринбурге есть преемственность в застройке?

— Очень мало, но есть. Я часто сравниваю Екатеринбург с Роттердамом. Даже ландшафты похожи. Разница лишь в том, что Роттердам был полностью разрушен во время Второй мировой, а мы свой Екатеринбург разрушаем на протяжении всей его истории. Издалека вроде кажется все так современненько, а подойдешь поближе, и понимаешь, что могло быть все по-другому. Мы не ценим того, что имеем. Возможно, это покажется моветоном, но я процитирую Маяковского, который почти 100 лет назад сказал про наш город — «У этого города нету сегодня, а только завтра и вчера». Наверное, в этом ментальность этого места — жить будущим!

А возможно, мы просто колония. В любом случае мы не ощущаем себя хозяевами положения, потому и ведем себя бесхозяйственно по отношению к дню сегодняшнему, в котором строим так называемое будущее, которое не могло состояться без прошлого. Мне не нравится ситуация, когда горожане делятся на тех, кто выступает за новый комфорт, и тех кто защищает историю. И без того и без другого я не представляю себе современную жизнь, более того, она становится гораздо богаче, когда между прошлым и будущим есть диалог.

«Город — это клубок ошибок». Архитектор Эдуард Кубенский — о конструктивизме, боге и комфортном жилье
Фото: архив 66.RU

Вместо старого «Пассажа» несколько лет работает торговый центр.

Преемственность в застройке Екатеринбурга соблюдается только в его градостроительном устройстве — улицы пока еще сохраняют свое направление с запада на восток и с юга на север, в остальном же все работают кто во что горазд. С точки зрения личной презентации — это хорошо, с точки зрения общежития — плохо.

— То есть идеальным Екатеринбург станет, когда решится конфликт тех, кто строит новый город, с теми, кто защищает старый?

— Город — это клубок градостроительных ошибок. И человек, который пытается исправить какую-то градостроительную ошибку, невольно совершает новую. Несмотря на то, что проблемы человечества может решить только город, я уверен в том, что проблемы человека может решить только деревня. Мы должны задать себе вопрос, что для нас важнее — проблемы человечества в целом или проблемы отдельно взятого человека. Я убежден в том, что, решая проблемы конкретного человека, можно решить проблемы человечества, а решая проблемы человечества, можно потерять человека.

Идеальная среда — это Ясная Поляна Толстого, Болдино Пушкина, Коктебель Волошина.
Город — искусственная среда, возникшая не потому, что так сложились звезды во Вселенной, а потому, что кто-то решил менять товар на деньги. Мы единственные из живых существ умеем чертить прямые линии и считаем этот навык нашей прерогативой. Более того, считаем, что достигли совершенства, однако уже более 100 лет назад Пуанкаре доказал, что даже параллельные линии пересекаются.

«Город — это клубок ошибок». Архитектор Эдуард Кубенский — о конструктивизме, боге и комфортном жилье
Фото: архив 66.RU

Здание ПРОМЭКТ начали разрушать в новогодние праздники. Вскоре вместо конструктивистского объекта появится новостройка.

— Если идеальная среда — природа, то от чего зависит облик городов?

— К сожалению, архитектура не аполитична, она определяется экономикой и вкусами тех, кто ее заказывает. Я не помню времен, когда все перечисленные обстоятельства были бы идеальными. И думаю, этого никогда не будет. Возможно, в этом и есть ее прелесть, и, возможно, ошибка — и есть то прекрасное, что мы находим в городе.

Пространство какого-нибудь леса существует вне времени, это пространство вечности, оно совершенно. «Хотите быть архитекторами — изучайте цветы», — говорил выдающийся советский архитектор Иван Жолтовский. Поэтому гербарий мне намного интересней фасада какого-нибудь нового жилого комплекса.

— Частью своей ДНК мы считаем конструктивизм. Почему он все еще актуален?

— Во-первых, потому что это модно. Во-вторых, потому что архитектура этого периода определила все последующие периоды. Мы и сейчас живем по архитектурным правилам, придуманным конструктивистами, и еще долгое время будем ими пользоваться.

Если говорить про Екатеринбург, то в нем есть много других исторических пластов — не менее ценных: деревянная архитектура, сталинский ампир, классицизм XIX века, модернизм середины ХХ века и даже еще не замеченный нами капиталистический романтизм девяностых. Мне нравится многослойность. В одном фотокадре в Екатеринбурге почти всегда попадает не менее пяти эпох. В Петербурге, например, это редкость, а в Венеции и днем с огнем не сыщешь. Надо ценить это отличие Екатеринбурга и, возможно, даже делать на это ставку.

«Город — это клубок ошибок». Архитектор Эдуард Кубенский — о конструктивизме, боге и комфортном жилье
Фото: Антон Буценко, 66.RU

Аэровокзал «Уктус» снесли, чтобы освободить площадку для транспортно-пересадочного узла.

— Конструктивизм легче продается?

— История — это товар! Люди (не могу назвать их бизнесменами и уж тем более предпринимателями), которые снесли аэровокзал «Уктус», к сожалению, не имеют того культурного бэкграунда, который дал бы им возможность понять, что они обладали большей ценностью, чем счет в банке.

Историческое здание — не просто груда кирпичей. Это вложения, сделанные разными поколениями. Если бы у них было понимание, что благодаря такой инвестиции можно заработать больше, у них не возникло бы желания снести здание.

Я специально использую термины из экономики. Люди, которые строят «Золотой» или любой другой подобный объект, оперируют короткими деньгами. Но строительство и архитектура особенно — это долгосрочные инвестиции. Все, что есть в городе, уже монетизировано предыдущими поколениями, а все, что строится сейчас, будет монетизироваться в будущем.

— Вам возразят: если человек купил какое-нибудь имущество, то вправе им распоряжаться по своему усмотрению. Если это не противоречит закону, естественно.

— Большие деньги больших бизнесменов — это всегда доверие тех, кто доверил им свои сбережения. Человек не может ни физическим, ни умственным трудом заработать миллиард. Он может лишь эффективно распорядиться им. Кредиты, выдаваемые банками, — это наши с вами деньги, и мы вправе решать, как они будут потрачены. Механизмы этого контроля закладываются политической системой.

А тот, кто разрушает историческое наследие, — вор! Он ворует у меня, у вас, у наших родителей — у людей, которые строили этот город, тратили свое время, свою энергию, свои деньги.

«Город — это клубок ошибок». Архитектор Эдуард Кубенский — о конструктивизме, боге и комфортном жилье
Фото: Антон Буценко, 66.RU

— А можно ли вообще монетизировать историю?

— Конечно. Таких примеров очень много в мире, есть они и в России. Полюбившийся большинству екатеринбуржцев британский архитектор Норман Фостер однажды сказал — «Прежде чем что-либо строить — слушайте город, прежде чем что-либо сносить — слушайте сердце». Мне кажется это правильным отношением.

Я не хочу сказать, что нужно непременно сохранять все, но я не сторонник градостроительной эвтаназии. Гнилой фундамент, конечно, не раковая опухоль. Да, его состояние неминуемо приведет к гибели здания, но ведь мы продолжаем искать лекарство от рака. И делаем это потому, что понимаем, что в корне слова «человечества» — «человек». Спасая конкретного человека, мы спасаем человечество. Так же и с городом: убивая конкретное здание, мы убиваем город, при всем пафосе этого высказывания.

Если говорить про примеры — вот они: Опера в Гамбурге, Королевская библиотека в Лондоне, Музей современного искусства в Мадриде, Танцующий дом в Праге, выставочный зал «Руина» в Москве, жилой комплекс на улице Маросейка там же. Я могу еще долго приводить примеры, и их объединяет то, что все они очень дорогие проекты как в реализации, так и в прибыли, которую они приносят своим владельцам. Очень и очень дорогие. И это делается потому, что там живут люди, а отсюда хотят свалить.

— Какие современные здания будут размещать на магнитах наши потомки?

— Это не зависит от качества архитектуры. Сейчас на магнитах можно увидеть даже железобетонный советский забор. Вряд ли этот объект характеризует качество архитектуры того периода. Магнитик — это сувенир, воспоминание, память. Памятью может быть что угодно. Хоть золотая лепешка с Ботаники.

Мы находимся внутри большой гонки: строим Академический, строим Солнечный, строим еще что-то. Мне кажется, подобное состояние было у тех самых конструктивистов, которые создавали новый мир и не задумывались, что из этого будет печататься на магнитах. Да и не им это было решать. Местной идентичностью в итоге стала Белая башня.

— В этом есть что-то удивительное?

— В то время, когда ее строили, вся архитектурная мысль была направлена на проектирование Уралмашзавода. И вдруг из томского университета приезжает молодой парень, которому нужно было дать какую-то работу. И вот главный архитектор Уралмаша Петр Оранский говорит: «Слушай, Мося, спроектируй водонапорную башню, а то нам некогда». Моисей Рейшер быстренько что-то набросал, и сегодня башня стала одним из символов города.

Или телевизионная башня, например. Она стала достопримечательностью, только когда превратилась в недострой. Парадокс.

«Город — это клубок ошибок». Архитектор Эдуард Кубенский — о конструктивизме, боге и комфортном жилье
Фото: архив 66.RU

Екатеринбургскую телебашню снесли 24 марта 2018 года. На ее месте строят ледовую арену.

Мне бы очень хотелось, чтобы на магнитах изображались объекты, имеющие глубокую культурную составляющую, — трибуна поэта, например.

— Какого магнитика не хватает вам?

— Бани на Первомайской. Второй такой нет нигде в России.

Ее прообразом послужил греческий храм. По всем архитектурным канонам в античном портике должно быть четное количество колонн для нечетного количества проходов между ними. Один из них должен находиться по центру — напротив стоящей статуи бога. Наши предки имели в виду, что к богу у тебя только одна дорога и нельзя к нему зайти с обходных путей.

Архитектор Петр Лантратов тремя колоннами хотел подчеркнуть, что перед нами именно баня «М» и «Ж». Невероятное ироничное произведение для своего времени. Говоря о том, что «у них там бани как театры, а театры как бани», Никита Хрущев, наверное, имел в виду это здание.

— Городу нужна хорошая архитектура?

— Как-то я возил по Екатеринбургу голландского архитектора Ларса Спайбрука. Мы поехали на Уралмаш, а по пути — промзоны, брежневки, серость, одним словом. Я замолчал. Он, видимо, почувствовав мое смущение, сказал: «Не волнуйся, Эдуард. Городу нужна плохая архитектура, чтобы заметить хорошую».

Хорошая архитектура в бытовом понимании воспринимается нами сегодня как синоним комфорта. Но это не так. Архитектура не имеет никакого отношения к комфорту.

«Город — это клубок ошибок». Архитектор Эдуард Кубенский — о конструктивизме, боге и комфортном жилье
Фото: Антон Буценко, 66.RU

— Когда человек покупает квартиру, на фасад он посмотрит в десятую очередь. Или когда бизнесмен проектирует торговый центр, ему не сильно важно, как он выглядит.

— Архитектура не имеет отношения к масштабу. Архитектурой может быть кусок стены, лестница или оградка на кладбище. Я считаю, что «архитектура» возникает тогда, когда умирает «функция».

Казанский собор — гениальное произведение — абсолютно нефункциональный. Там нет туалета, негде спать и негде приготовить еду. А у алтаря никто не сделал дверь, чтобы второй раз в истории человечества принять самого выдающегося его представителя. И даже нет маленького глазка, чтобы предугадать его появление.

Египетские пирамиды — апогей нефункциональности. Представьте: внизу лежит чувак, а над ним — груда камней. Бессмыслица с функциональной точки зрения. Куда потрачены тысячи жизни рабов и десятки лет? Они ушли в вечность.

Несколько лет назад я общался с екатеринбургскими девелоперами. Спрашиваю их, зачем они на рекламных щитах уничижительно пишут: «Двушка по цене трешки» или «Однушка всего за полтора миллиона» и тому подобное. Они удивились: «А что в этом такого?! Чтобы дать понять, что дешево». Ну так и представьте, — говорю я им, — человек, может, лет 10 копил на первый взнос этой двушки, а потом еще 10 лет будет выплачивать ипотечный кредит. И, скорее всего, в этой квартире и умрет, а значит, гипотетически, встретится с богом.

Получается, не через алтарь в Казанском соборе придет господь, а прямиком в спальню или на кухню или даже в туалет к этому бедолаге. Если бы вы вместо уничижительного «двушка» написали бы, например, — «Двухкомнатная квартира, где не стыдно встретить бога», то и цену, наверное, поднять можно было бы». Уж не знаю, сработало ли это, но щитов с «двушками» я больше не встречал, а цены подросли.

— Значит, сейчас нет никакой архитектуры?

— Архитектура, как ни странно это может прозвучать даже для архитекторов, должна быть даже в двухкомнатной квартире. Любая квартира должна проектироваться по образу и подобию храма. Потому что храм — не что иное, как модель мироздания. Потому что в своем доме ты прячешься от неприятностей, так же как в храме — от потопа.

Сегодняшняя реальность, подаренная нам, кстати, конструктивистами, такова, что мы создаем комфортное жилье. Нам кажется, что если мы построим максимально функциональный дом (сейчас его уже стали называть «умный»), то его можно будет назвать архитектурой. Нет, это будет просто функциональный дом, архитектура здесь ни при чем.

Белая башня стала архитектурой в наших глазах, когда покончила со своей функцией. Внешний вид сталинских домов воспринимается нами как архитектура именно потому, что все в них нефункционально — какие-то никому не нужные цветочки, балкончики, на которых не развернешься, бессмысленные арки в три этажа и еще что-нибудь этакое на крыше.

Хочешь архитектуры — покончи с конструктивизмом! Но, естественно, не нужно воспринимать мои слова как призыв к действию. Конструктивизм еще недостаточно изучен.

«Город — это клубок ошибок». Архитектор Эдуард Кубенский — о конструктивизме, боге и комфортном жилье
Фото: Антон Буценко, 66.RU

— В эпоху массового строительства комфортного жилья архитектор не нужен? Его можно заменить нейросетью, и мы даже не заметим?

— С точки зрения строительства, думаю, так оно и будет. Нейросеть способна проанализировать миллиарды пространств (и даже больше), вывести идеальное решение и штамповать его по всем городам и весям с небольшими изменениями — в зависимости от того, какая семья в нем будет жить и есть ли у них, например, собака.

А с точки зрения создания архитектуры — нет. Потому что нейросеть — это математика, логика, горизонтали и вертикали, двоичный код и тому подобные формулы. Архитекторы останутся, и, возможно, их станет больше. И станут они заниматься проектами во имя своего спасения, а не квадратных метров.

В древности архитектор был жрецом, человеком, который умел гораздо больше, чем просто чертить горизонтальные и вертикальные линии и складывать в ряд кирпичи и камни. Он знал, как обрести вечную жизнь.

— А сегодня архитектор превратился в ремесленника?

— Сегодня архитектор превратился в дизайнера. Схема проста: девелопер купил землю, обратился к маркетологу. Тот, в свою очередь, придумал концепцию, например, торгового центра и с логистом нарисовал максимально эффективную с точки зрения отъема средств у населения планировку.

Следующий специалист в цепочке — конструктор. Он создает каркас здания, желательно максимально дешевый в исполнении. И только потом вспоминает, что будущее здание находится в городе и принято показывать то, что ты хочешь построить в этом городе, главному архитектору.

«О, архитектор! — задумался девелопер. — Кто бы это мог быть? Где его взять! Можно подешевле, студента какого-нибудь, нам ведь просто картинки надо нарисовать, а еще лучше того, кто знаком с главным архитектором, они-то уж там договорятся как-нибудь».

Так и девальвируется профессия. Из жреца, способного торговый центр превратить в модель мироздания, архитектор превращается в рисователя двухмерных картинок. Сегодня все превратились в специалистов: специалист по фасадам, специалист по конструкциям, специалист по планировкам, специалист по GR, специалист по деньгам…

Архитектор исчезает, и ладно бы он исчезал, как Мис ван дер Роэ в своем стеклянном доме, но он просто превращается в парикмахера. Нет, господа, архитектор —не парикмахер. Бог был архитектором, будьте как бог!

«Город — это клубок ошибок». Архитектор Эдуард Кубенский — о конструктивизме, боге и комфортном жилье
Фото: Антон Буценко, 66.RU

— Как идеология отражается в современных зданиях?

— Главная и единственная идеология сегодня — комфорт. Сегодняшняя идеология — это распланированная жизнь, уютная квартира и хорошая машина. Мы получили это в наследство, как это ни странно, от конструктивистов. Это они подарили нам кухни со всеми наворотами, унитазы, ванные и другие элементы благоустройства, тем самым заменив истинный смысл слова «благоустройство».

Устройства блага на земле сродни раю, с одной лишь разницей, что в раю живут бессмертные души, а на земле — смертные твари. Мы подменили понятие, поставив человека выше бога, не разобравшись толком, есть он, бог-то, или нет. Просто приняли решение, что его нет, набросали под эту теорию формул, несколько сомнительных доказательств, типа того, что Земля круглая и Вселенная расширяется или сужается.

Погодите: так расширяется или сужается? Что там Википедия говорит? Вот говорит, что сужается. В другом источнике сказано, что расширяется. А некоторые утверждают, что Эйнштейн ошибался. А там вообще одни гипотезы. Нигде нет ни одного точного ответа, одни предположения и домыслы.

Ничего точно не знаем. Но от комфорта уже отказаться не можем. Как это — жить без унитаза, как это — жить без света?! Идеология современной архитектуры должна состоять в том, как обрести бога, не лишившись при этом унитаза. И не дай вам бог додуматься в храме сделать туалет, помните, «однажды прилетит комета, и тогда мы все умрем». Это не сюжет последнего фильма с Ди Каприо, это еще Майк Науменко в восьмидесятых пел.