«В мире «зданий-кораблей» несколько сотен, а маяка для них нет». Почему снос телебашни — глупость

— Хочу ответить на вопрос тем, кто недоумевает на тему объективности предпосылок появления маяка на основе недостроенной телебашни в сухопутном Екатеринбурге. Стоит сразу сказать, что есть на свете несчастные, на мой взгляд, люди, которые в принципе не готовые воспринимать то, что «нельзя потрогать». Они отрицают метафоричность, считая ее уделом демагогов, пряча свои эмоции под маской «здравого смысла», опыта, чинов и званий. Такие «настоящие суровые уральские люди». Чтобы таким людям сохранить свою позицию, им лучше не читать текст ниже, предупреждаю сразу.

Все, наверное, знают, что спортивный комплекс «Динамо» унаследовал свою архитектуру от парохода. В этом сложно усомниться, смотрите сами. 1931 год. Начало расцвета эпохи конструктивизма. Напротив «Динамо», через Плотинку, на одной прямой, на одной оси с ним стоит наша телебашня.

Увязать телебашню и корабль, стоящие на берегу одной реки, в один простой и логичный ансамбль посредством реконструкции телебашни в маяк всегда мне виделось решением, лежащим на поверхности.

Также ненадуманным выглядит это решение, если учесть, что до сих пор ни в Екатеринбурге, да и нигде в мире нет однозначного идентификатора границы Европы и Азии. Говорим-говорим об этом, а толку нет. Не забором же ее идентифицировать, не границу же оборудовать. Я считаю, что сделать это можно маяком. Сигнальный объект, дающий привязку к местности. Это и узнаваемо, и (да простят меня суровые парни) романтично — чего нам, уральцам, в глазах иностранцев очень не хватает. О нас либо вообще не знают ничего, либо считают, что мы все тут суровые, отчего желания приехать к нам в гости больше не становится ни у кого.

Начав готовить проект к международному конкурсу по реконструкции телебашни в 2013 г., я на свою удачу узнал, что французы, взявшиеся за проектирование отеля «Хаятт» для УГМК, разглядели наше «Динамо» и, не задумываясь долго, придали своему сооружению образ парусника. Тоже посмотрите на него предвзято. Это наглядный пример того самого, цивилизованного контекстного подхода.

Этот пример позволил мне опереться на эту уже жесткую градостроительную конструкцию: два открыточных корабля, стоящие — плывущие по течению к башне-маяку, стоящей точно на основной градостроительной оси города — «голубом меридиане», как записано в Генеральном плане города — реке Исети. С этой концепцией мы открыто вышли первыми на конкурс, войдя в число призеров из 73 допущенных на него работ, набрав максимальное из возможных число голосов жюри.

Если посмотреть на башню сквозь призму самих маяков, то мы без особого труда увидим в ней сходство со многими из них: снизу шире — кверху уже. У нее такие же, как и у маяков, оконца по телу. У нее есть верхняя круговая площадка для обхода смотрителя маяка и даже подобие фонаря — в нашем случае напоминающая его металлическая ферма-стержень, пронизывающая башню вертикально и лишь немного выступающая наружу выше площадки. С точки зрения архитектора (но я не он), башня — вылитый маяк, но неверных пропорций, которые и нужно было привести в соответствие с классической архитектурой маяков.

С точки зрения конструктора башня представляет собой железобетонную диафрагму жесткости, вокруг которой необходимо создать новый или дополнительный самонесущий каркас и соорудить оплетку башни для придания ей формы маяка. После нахождения образа будущего объекта и конструктивной концепции будущей реконструкции основной задачей стало не навредить самой башне, оставить при ней изящество ее формы, слегка изменив геометрические параметры.

Вместе с этим хотелось сделать так, чтобы новая форма была говорящей, была пронизана смыслами, свойствами, характерными чертами Урала. Хотелось точно сработать на форму и структуру купола цирка (я искренне удивляюсь архитекторам, которые недоумевают по поводу вопроса о том, как этот проект реконструкции влияет на восприятие цирка), сделав из них парочку не разлей вода. Хотелось использовать новейшие алгоритмы математического моделирования, которые впоследствии оказались современным стилем архитектуры — параметризмом, образцов которого в нашем городе пока нет. Хотелось найти новую форму для небоскреба-маяка, что мы и сделали.

Я всегда знал, как и многие мои коллеги, что в Екатеринбурге есть и другие здания-корабли, но оторваться от реки маяку было как-то боязно. Казалось, что без реки и кораблей на ней концепция развалится.

Давайте их вспомним: здание ДОСААФ с самолетом на носу верхней палубы, БЦ «Парус», штаб-квартира корпорации «Маяк», кафе-кораблик на ВИЗе с маяком на заднем плане, произведение архитектуры — жилой дом «Галеон» на Репина. А как было удивительно, увлекательно всматриваться, вглядываться и разглядеть-таки в гостинице за ДИВСом лайнер, да с волной по левому борту. А «Атриум Палас отель»? Я 15 лет на него смотрел и не видел, а стал искать — и нашел в нем то, что искал!

Большим открытием ближайшего времени стала информация от М.В. Голобородского о том, что «корабль» — это еще и канонический тип храмовой архитектуры, в котором храм, трапезная и колокольня расположены в одну линию. Это стало и добрым знаком на фоне новостей о сносе телебашни, о крахе мечты всего города, и пополнением нашей коллекции тремя красивыми зданиями культового назначения, одно из которых — сам кафедральный собор.

Итак, на сегодня екатеринбургская коллекция насчитывает 18 кораблей. Вот вам и сухопутный Екатеринбург! Учитывая компактность города на фоне других миллионников не только России, но и мира, мало где найдешь такой плотный город с таким багажом. Екатеринбург вполне может стать известен миру как город с самым плотным сосредоточием зданий-кораблей.

Но и это еще не всё. В мире «зданий-кораблей» несколько сотен. Самых разных. Многие из них — шедевры мировой архитектуры, вышедшие из-под пера известнейших архитекторов мира. А маяка для них нет. Вот и свободная ниша для Екатеринбурга, для России. Что помешает нам, имея свои корабли, позиционировать нашу башню как маяк для всех зданий-кораблей в мире?

Почему бы всем им не взять в качестве своего пространственного ориентира маяк на границе Европы и Азии, который ко всему прочему еще и самый высокий? А для нас это реальная возможность удивить всех, что будет небесполезным к деле борьбы за выставку «Экспо».

Это возможность обратиться ко всем странам, городам, чтобы собрать полную коллекцию таких сухопутных кораблей и сделать в маяке уникальную экспозицию, где на интерактивном глобусе будут показаны все эти здания с их местоположением, историей проектирования и проч. Такой экспозиции тоже нет ни у кого.

Все эти факторы непроизвольно приводят нас к простому выводу: если бы в Екатеринбурге не было недостроенной телебашни, такой проект, учитывая весь его контекст, следует реализовать с чистого листа, даже без башни. Место, конечно, для маяка Борис Николаевич выбрал идеальное: и центр города, и на оси стоит, фиксирует ее. Но если найдется специалист, который вразумительно докажет, что арене место именно на месте телебашни, вместо нее, и нигде более — то маяк без какого-либо надрыва можно построить и в экспо-парке, павильоны участников «Экспо» спроектировать в виде различных кораблей, а сам парк обыграть в виде большого дока или стоянки яхт и лайнеров.

Или это можно сделать на 17-м километре, на самой границе Европы и Азии — пусть будет драйвером развития того района. Только вот российскую тему выставки «доступные инновации» мы таким решением никак не ловим и денег на строительство новой вертикальной диафрагмы потратим многие сотни миллионов рублей.

Считаю так: применительно к Екатеринбургу — площадке «Экспо» — первой и актуальнейшей инклюзивной инновацией может стать практическое включение недостроенной телебашни в сообщество функционирующих объектов как таковых посредством ее реконструкции. Это как не выселять инвалида из его жилплощади для того, чтобы поселить там здоровенного хоккеиста, пусть даже члена сборной России. Аналогия прямая.

Включение сухопутного маяка в стареющих горах, на месте которых раньше плескался океан, в сообщество маяков, стоящих сейчас на большой воде — тоже инклюзия, тоже в тему; маяк для зданий-кораблей — еще одно сообщество, еще одна грань инклюзии. Такой подход, контекстный, точно не оставит равнодушными ни МБВ, ни страны и их жителей, входящие в движение «Экспо». А это значит, что Екатеринбург, Россия станут на шаг ближе к свой заветной цели — и на выставку приедет больше людей, чем мы прикидываем их количество сегодня.

В завершение скажу: телебашня — уже не цель, она средство. Необходимо воспользоваться этим средством так, как подсказывает нам тот самый «Глобальный разум» — тема первой выставки «Экспо» в Екатеринбурге, которую не я придумал, но началась вся эта история с башней именно с нее. Так пусть же замкнется этот круг, чтобы начался новый виток славной истории нашего любимого Екатеринбурга.