Праздновать день рождения «Гагарина русской поэзии» нужно, и всякий способ будет хорош, кроме скучного. Можно воспользоваться его же собственным рецептом — «откупорить шампанского бутылку и перечесть «Женитьбу Фигаро». Можно прогуляться по улице Пушкина, размышляя о роли поэта в нашей жизни и судьбе. На худой конец можно залезть на табуретку и прочесть с выражением «Буря мглою небо кроет...». А вечером — стройными рядами в Камерный театр: там как раз сегодня играют пушкинскую «Метель». Ну и на обратном пути, проходя через Литературный квартал, свернуть к памятнику Пушкину в ночной рубашке — пожелать спокойной ночи.
Про памятники Пушкину мы писали в феврале, в День памяти поэта, но их, рукотворных и неохваченных, оказалось настолько много, что мы решили попытаться еще раз объять необъятное, а заодно вспомнить биографию Александра Сергеевича — по его памятникам.
Пушкина-младенца вроде еще никто не изваял, зато Пушкины-мальчики числом своим могут поспорить с советскими мальчиками-Лениными.
Пухлого ангелочка Пушкина сопровождает, конечно, няня. В Калужской области (на фото), в Пскове, в Ростове-на-Дону и прочая.
Бытовая сценка из Ростова-на-Дону: Пушкин старательно фиксирует в голове сюжет «Сказки о мертвой царевне». Про пробуждение от поцелуя няня целомудренно умолчит.
А вот об этой женщине вспоминают гораздо реже: Мария Алексеевна Ганнибал, бабушка поэта. Памятник в Захарово — единственный ей посвященный. И неудивительно: ее Пушкин не решился ни в «подруги дней» записать, ни в «голубки дряхлые».
Тут налицо творческая эволюция поэта: он еще с бабушкой, но уже с книжкой.
Далее Пушкин превращается в худосочного подростка с неизменно кудрявой головой:
Это Пушкин в Михайловском. Задумчив: ему здесь около сотни произведений предстоит сочинить. Немножко еще полежит — и шагнет к славе.
Вот так шагнет.
Нет, даже побежит.
Зрелому поэту посвящена целая серия памятников: Пушкин лежа, Пушкин сидя, Пушкин стоя. Отдельный раздел в памятном альбоме — Пушкин и друзья.
Пушкин (слева) и баснописец Крылов в городе Пушкино.
Пушкин (опять слева) и Владимир Даль в Оренбурге.
На памятнике тысячелетию России в Великом Новгороде — Пушкин и все-все-все. Справа в плечо поэту стыдливо уткнулся Гоголь («Можно я не буду фоткаться?»), слева — задумчивый Лермонтов, далее влево — вся допушкинская литература: тезка Грибоедов, поэт Гнедич, побежденный учитель Жуковский, опять Крылов, Карамзин, старик Державин, который Пушкина заметил «и в гроб сходя благословил», далее Фонвизин и условно поэт Ломоносов. Поэтическое уединение нарушают актер Волков и архитектор Кокоринов.
С женщинами Пушкину-памятнику повезло куда меньше. «Дон-жуанскому списку» поэта посвящают фривольные книги и серьезные исследования, а на памятниках изображают исключительно целомудренно — с той, которая «верная супруга и добродетельная мать».
Вот Пушкин и Наталья Николаевна в снегах Ханты-Мансийска.
А вот на курорте — в Черногории. Сидеть рядом с «чистейшей прелести чистейшим образцом» Александр Сергеевич почему-то брезгует.
Хотя, нет, неправда: в Сургуте Пушкин изображен с другой женщиной, и весьма коварной.
Хотя что-то подсказывает, что вершина этой практически физкультурной пирамиды — все же обыкновенная муза.
История пушкинской дуэли тоже подробно отражена в памятниках.
Завязку изображает опять же памятник в Ростове-на-Дону: коварный Дантес домогается руки Гончаровой.
В Бердянске Пушкин еще колеблется: то ли бросить перчатку в лицо Дантесу, то ли на руку надеть...
Ну и все, собственно. «Пистолетов пара, две пули — больше ничего — вдруг разрешат судьбу его».
Еще несколько замечательных вариантов «нашего всё» в бронзе и камне — в фоторепортаже.
1146888[/ photo]