Утверждение, что ремеслу писателя нельзя научиться, Павлова опровергает примерами из собственной практики. Прежде чем стать автором двух романов, она окончила Creative Writing School, курсы для пишущих женщин WLAG, затем магистратуру ВШЭ по литературному мастерству. После успешного дебюта преподает студентам, которые тоже решили зарабатывать на жизнь художественной прозой.
Если у вас нет времени читать интервью целиком, ниже — краткий пересказ. Он же — оглавление. Кликнув на конкретный тезис, вы окажетесь в той части текста, где Светлана Павлова его раскрывает.
- Бабушки лучше понимают внуков, чем родители — своих детей. Светлана Павлова считает, что добилась успехов благодаря бабушке, которая дала ей правильные жизненные установки.
- Прежде чем освоить литературное мастерство, начинающий автор должен научиться читать. Для писателя это основополагающая вещь.
- Питчинг с издателями — хороший способ пробиться в литературу, если автор точно представляет, о чем он рассказывает и кому это интересно.
- Написать книгу о девушке, страдающей расстройством пищевого поведения, Светлане Павловой помог собственный опыт — она много лет страдала от анорексии.
- В порядке самодисциплины литератору приходится писать не по вдохновению, а каждый день. Павлову выручает то, что в плохом настроении ей работается даже лучше.
- Первые 30 лет научили писательницу опираться на свои силы. По ее словам, она живет той жизнью, которую себе придумала.
«Пороги редакций я не обивала»
— В романе «Голод» вы использовали письма своей бабушки. Одного из героев «Сценаристки» тоже опекает бабушка. Наверное, это не совпадение. Кто воспитывал вас в детстве?
— Папа как-то анекдот рассказал: «Почему бабушки и внуки так хорошо ладят друг с другом? Потому что у них есть общий враг, и это родители». Хорошо понимаю, о чем это! Для меня бабушка очень значимым человеком была, сильно вложилась в мое воспитание. Думаю, многое, чего я добилась в жизни, держится на ее «установках». Например, как важно никогда не опускать руки. Уметь пройти сквозь стену, если надо. Я ей за это благодарна. Печалюсь только, что мы разлучились на том моменте жизни, когда я про себя не особо что-то понимала. А теперь столько всего хочется спросить, обсудить — уже по-взрослому, с прожитым опытом.
— Родителей вы тоже сделали персонажами своих текстов?
— Я бы сказала, дозированно — деталькой, цитатой. Может быть, вайбом от каких-то наших ситуативных взаимодействий. Но вот по-протокольному «списать» — все же нет. Во-первых, это вопрос этики, во-вторых, я сейчас не на том уровне духовного роста, чтобы осмыслять наши отношения. То есть какие-то мотивы родительские только с наступлением тридцати лет начала понимать. Это сильное переживание, особенно если узнаешь себя в чем-то, от чего всю жизнь бежал. Конечно, не отрицаю, что, ну скажем так, были неидеальные проявления с их стороны, но разве возможно иначе? В целом, идея винить родителей, видеть их единственной причиной своих актуальных неудач и объяснять свое поведение полученной травмой кажется мне инфантильной. Такая, знаете, психотерапия для непродвинутого уровня.
В общем, чтобы получилось сильно с художественной точки зрения, и чтобы не упасть в сведение счетов, которое никому не нужно и, главное, совершенно неинтересно, надо немножко подрасти.
 Фото: Полина Краснянская, снимок предоставила 66.RU Светлана Павлова |
|---|
— Сколько времени заняла у вас профессиональная подготовка и что она вам дала?
— Получается, впервые пошла на курсы Creative Writing School, когда мне было 22, а «Голод» опубликовала в 29. Вот, считайте, сколько лет ушло на учебу. Знаю, что многие к писательскому образованию относятся с большим скепсисом, мол, писатель — не та профессия, которую осваивают за партой. Я не согласна категорически. То есть невозможно научить человека быть талантливым — ты либо рождаешься со способностью, либо нет. И бывают люди, которые без освоения базы сразу выдают прекрасные тексты. Но таких — единицы. К тому же, когда приходишь учиться художественному письму, начинаешь совершенно по-другому читать книги. А это, мне кажется, основополагающая вещь для любого писателя — научиться читать. Ну и в целом: конечно, текст — это искусство, но в основе должна быть система.
— Писатель Алексей Иванов 13 лет рассылал свои рукописи издателям, прежде чем его начали публиковать. Вам тоже пришлось обивать пороги редакций?
— Мне повезло — путь к публикации долгим не был, и пороги я не обивала. На втором курсе нашей чудесной вышкинской магистратуры организуют питчинг, на который приглашают редакторов из хороших издательств. Студенты «питчат» свои дипломы — романы, повести, сборники рассказов, с некоторыми заключают договоры. Такой вот билетик в жизнь!
На том питчинге я рассказала про «Голод». Достойно выступила. Наверное, потому что хорошо понимала про текст — о чем, зачем, для кого. Уже через три недели впервые оказалась в редакции Елены Шубиной. Так все и началось.
 Фото: Полина Краснянская, снимок предоставила 66.RU Светлана Павлова |
|---|
«Свой опыт можно круто переплавить в текст»
— Ваш роман «Голод» — о девушке с расстройством пищевого поведения (РПП) — булимией. Почему вы решили написать об этом?
— У меня самой было серьезное РПП на протяжении 14 лет — правда, не булимия, как у героини книги, а анорексия. Полжизни провести в мыслях о своей внешности — это, с одной стороны, ужасно грустно. С другой — подумала я — может быть, написать об этом историю. Вот и написала.
— Это автофикшн?
— Я говорю, что это история с элементами автофикшн. Как-то одна девушка на книжном клубе по «Голоду» сказала поразившую меня своей точностью фразу: «кажется, я прочитала чьи-то чувства». То есть в поле чувственного — совпадение с жизнью абсолютное. Иногда зашкаливающе откровенное. Может, и чрезмерно, я не знаю. Очень точно я выписала то, как себя не любила, как плохо о себе думала, как над собой издевалась.
Видно сейчас очень, что писал человек, которому все равно «что скажут другие», не познавший кривотолков, не думающий о чужих оценках. На выдохе выдала и пошла. Меня это ужасает и восхищает одновременно.
Вымысла тоже много, в событийном плане — намешано там разного: и придуманного и «из жизни». Все же тема связана с большим количеством стыда — хотелось себе помочь отстраниться. И пофантазировать где-то хотелось. Где-то и зафиксировать «как было». Впрочем, какая разница?
— Как ваши родители относились к тому, что вы с 14 лет сидели на диете? Это не вызывало у них протеста?
— Плохо помню. Это точно не было the проблемой с их точки зрения, но вряд ли радовались и поддерживали меня. Им за это респект: я знаю крэйзи мамаш, которые заставляли дочерей худеть — ужасный, не укладывающийся в моей голове абьюз.
— Но они ведь, наверное, видели, как вы меняетесь внешне.
— Просто пик болезни пришелся на время, когда я уже жила отдельно. Когда переехала в Москву. Полнейшая свобода действий уже была, так сказать. Но они переживали очень, это правда.
— Есть много людей, которые ежедневно встают на весы, чтобы следить за собой. В какой момент это переходит в манию?
— А вот когда вы уже не можете без этого жить, когда стремление к совершенству начинает влиять на ваше настроение, на ваши действия, на ваши мысли, все — это уже мания.
— То, что вы написали книгу и переложили мысли на бумагу, помогло вам выйти из этого состояния?
— Да, но и не только. Там много что повлияло. Я встретила человека, который открыл мне глаза на то, что я красивая, и на то, что я заслуживаю любовь. Это тоже очень помогло мне, естественно. Плюс собственное стремление. Всякая внутренняя работа, терапия, в том числе групповая. И в тот момент, когда я взялась за книгу, дала себе установку — пока пишу, не буду себя ни в чем ограничивать. Очень понравилось мне жить так, как я жила, пиша черновик (то есть ничего ужасного с собой больше не делая).
— Говорят, преподаватели creative writing советуют молодым писателям, чтобы они не делали себя персонажами книг, а искали героев в других сферах. Это правда?
— Да, это частая история. Но посмотрите сколько автофкишна нынче читают, издают, покупают, обсуждают, хвалят, ругают. Такая вот жизнь. Совет, на самом деле, понятный, просто там нюансов много. И свой опыт переплавить в текст можно круто.
 Фото: Полина Краснянская, снимок предоставила 66.RU Светлана Павлова |
|---|
«Из плохого настроения пишется лучше, чем из хорошего»
— Вы производите впечатление позитивного человека. Почему ваш телеграм-канал называется «Царевна Несмеяна»?
— Потому что довольно много грущу, на самом деле. Я читала книжку, нон-фикшн, называется «Сложные чувства. Разговорник новой реальности: от абьюза до токсичности». Это сборник статей и эссе от уважаемых умных людей, осмысляющих современные разные феномены — газлайтинг, харассмент, токсик, «не в ресурсе». Мы с коллегами на фестивале «Красная строка» обсуждали, у кого что было в жизни из этого списка. У меня было почти все. Но вот чего не было — это ситуации «ничего не чувствую». Я просто не представляю себе, как это. Потому что чувствую все время, 24/7, всегда.
— Работа над рукописью зависит от вашего настроения?
— Если вы про то самое «вдохновение», то нет. Это романтизированный термин, валидирующий естественное человеческое желание балберничать и прохлаждаться. По вдохновению можно, пожалуй что, зафиксировать оттенок закатного неба или занести в заметки сценку под влиянием подслушанного в кофейне диалога. Но писать книгу по вдохновению — так не бывает. Заметила только недавно, что из плохого настроения пишется лучше, чем из хорошего — никогда не думала, что это скажу. Однако из полнейшего дна писать, конечно, тоже невозможно. Если мы не про дневник личный говорим. Объективность какая-то что ли теряется. По отношению к реальности и себе.
А так я фанат идеи писать каждый день. Тогда ты не выпадаешь из текста, не теряешь ритм. Пишешь ведь не только за компом или с блокнотом, а еще когда гуляешь, моешь посуду, засыпаешь.
— Есть анекдот — писатель ложится спать, и ему в голову приходит интересная мысль. Он вскакивает с кровати, быстро ее записывает, а утром читает: «история, как парень встретил девушку».
— Я называю это — реальность нельзя обокрасть. Иной раз с тобой происходят вещи, связанные с какой-то патетикой, с зашкаливающими эмоциями. Ты думаешь: это надо перенести на бумагу, а на бумаге все становится неправдоподобным. Требуется какое-то особое мастерство, чтобы все это на лету поймать.
 Фото: Полина Краснянская, снимок предоставила 66.RU Светлана Павлова |
|---|
— Как изменилась ваша жизнь, когда роман «Голод» получил благожелательные отзывы критиков, и вы стали частью писательского комьюнити?
— Кардинально. Непросто это было. Странная штука: вроде, хочешь внимания, а потом оно на тебя падает, и ты не умеешь его вынести.
Из неприятного: стало, к сожалению, слишком важным мнение людей, о которых я раньше не особо думала. Из приятного: да просто интересно каждый новый день проживать. Это роскошь.
В «Сценаристке» я еще об одной неприятной штуке написала: иногда с тобой происходит что-нибудь хорошее, а ты почему-то думаешь, что не заслуживаешь этого, начинаешь искать подвох в мироздании, ждешь, что тебя настигнет расплата. Такая тема. Бывает, да.
Держим как-то кукуху, спасаемся. Недавно начала вышивать и готовить. Очень здорово внимание в хорошем смысле «отнимает» от ерунды. Концентрация на созидании. Ну и база моя любимая — плавать в бассейне, пешком ходить, танго, велик. На велосипеде хорошо сочиняется, если кататься без наушников. Всем студентам своим советую.
— В занятиях танго тоже есть практическая польза?
— Как раз-таки никакой. Я сама не могу понять, зачем им занимаюсь: соревнования пробовала — не понравилось. На танго-вечеринки не хожу. Просто, видимо, для того, чтобы были 45 минут чистой радости в неделю — без гонки за результатом и оценки себя.
— Вы — победитель рейтинга Forbes среди людей, которые к 30 годам добились успеха и признания широкой публики. Для себя вы, наверное, тоже сформулировали, что относите к своим достижениям?
— Мне кажется, я научилась двум вещам. Прежде всего, жить оn my own — с опорой на себя. Какую жизнь сама придумала, такой она и будет. В смысле, что дело жизни нашла. Это фантастический подгон мироздания, я знаю, о чем говорю — был у меня период на ненавистной работе, ненавистной настолько, что первая мысль по пробуждении была «скорее бы день закончился, чтобы лечь спать». Это очень страшно. Сейчас иное качество жизни совсем из-за наполненности смысловой. Я не хочу звучать как пикми, типа «ой, да не нужны всякие регалии, премии, номинации; долой буржуазное все, да здравствует андерграунд» (премии и номинации — это очень и очень приятно). Но мне, правда, кажется куда более важным, что к 30 годам я (надеюсь) научилась дружить и любить.
