Тумэн Лыгденов встречает нас в своем кабинете в клинике «Фамилия». На подоконнике много специализированной литературы, на шкафу — картинки из теста Роршаха. Врач вежлив, сдержан и много улыбается, даже когда говорит о серьезных вещах.

Мечта бабушки

— Я родился в селе Аргада в Республике Бурятия. Жил с родителями и двумя младшими братьями. Папа работал в колхозе, а мама воспитывала детей и вела домашнее хозяйство.
Бурятия по природе очень красивое место. В республике почти нет городов — их можно пересчитать по пальцам одной руки. В основном деревни и села и много диких необжитых мест, куда не ступала нога человека.

Большая часть населения Бурятии — русские. Бурятов всего процентов 30. Но в нашем селе русских нет вообще. В детстве я с ними почти не встречался и начал тесно общаться, только когда поступил в медицинскую академию в Чите.

Фото: Антон Буценко, 66.RU

С детства я хотел заниматься медициной. Но, пожалуй, больше меня об этом мечтала бабушка. Она видела меня фельдшером. Но я хорошо учился в школе, поэтому решил пойти дальше и стать врачом. Поступил в медакадемию Читы на лечебное дело на бюджет, а после окончания получил квоту от Минздрава на обучение в Иркутске. В интернатуре выбирал между травматологией и психиатрией. И остановился на последнем: меня очень затронуло, как преподаватель на курсах рассказывал о лечении душевных болезней.

Я попал в острое мужское отделение и начал работать под руководством заведующего. В Иркутске не разделяют наркологию и психиатрию, как это делают в Екатеринбурге, и всех лечат в одном месте. Поэтому к нам на приемы попадали и наркоманы, и алкоголики, и шизофреники. Так я проработал несколько лет.

Уход из бесплатной медицины

В Екатеринбург я переехал в ковидный 2020 год. Это связано с оптимизацией в государственных учреждениях: наше сделали филиалом основной больницы, финансирование урезали раза в два. И зарплата упала в два раза. Тогда я решил уйти в частные клиники. Но в Сибири и дальше они находятся еще в зародышевом состоянии, их практически нет. Так что пришлось выбирать между двумя ближайшими городами: Новосибирском и Екатеринбургом. Выбрал Урал — здесь лучше дышится.

Фото: Антон Буценко, 66.RU

Работа с психическими расстройствами очень тяжелая. В государственной больнице я принимал по 70 человек в день. Отработал так шесть лет и начал выгорать. Нужно было продержаться десять лет, чтобы получать льготы и надбавку к пенсии, но я не смог. Нагрузка на психиатров огромная, а самих врачей мало. Иркутская область, например, в мой выпуск подготовила четырех психиатров. Двое не стали работать по специальности, остались мы вдвоем. А через время и я уехал. В Екатеринбурге ситуация похожая. Здесь выпускается больше врачей, но мало кто остается в городе.

Сейчас я принимаю в день четыре-пять человек. Такая нагрузка позволяет не выгорать. Кроме того, я могу уделять людям больше времени. В государственных учреждениях на пациента выделяется по 15 минут, в частных мы беседуем по часу. Часто бывает, что человек раскрывается только под конец — очень трудно за 15 минут открыть душу.

Портрет пациента

Психиатр работает с пациентами, которым требуются специальные препараты для лечения психических расстройств. Это могут быть шизофрения, биполярное расстройство, депрессия, бессонница, нарушение аппетита, тревожное расстройство. Если фармацевтическое лечение не нужно, пациентом занимается психотерапевт.

Фото: Антон Буценко, 66.RU

Сформировать портрет среднестатистического пациента довольно трудно. Ко мне приходят мужчины и женщины, предприниматели и рабочие, взрослые и молодые. Пациентом психиатра может быть любой, вне зависимости от пола, возраста и рода деятельности.

Ко мне ходил один мужчина, который очень много пил и до меня лечился в наркологии. После беседы с ним я понял, что пациент не наркологический, а психиатрический. То есть он пьет не потому, что ему нравится. Алкоголь убирал другие симптомы: бред, галлюцинации, паранойю. Ему казалось, что за ним кто-то следит. Я назначил ему препараты и уже через месяц он почти перестал пить. Сейчас он успешный бизнесмен, ездит за рулем, путешествует, все у него в порядке.

Странное поведение врача

Раньше я, кроме прочего, проводил медицинские осмотры. На них приходят люди, которые хотят устроиться на работу, которой нельзя заниматься пациентам с психическими расстройствами. Это полицейские, пожарные, крановщики и так далее.

Чтобы выявить признаки психического расстройства, врачи используют разные методы. Например, введение пациента во фрустрацию. Для этого нужно сделать то, чего он не ожидает. Человек без расстройств отшутится, посмеется или вообще не отреагирует. А человек с расстройствами может сагрессировать.

Не все пациенты понимают суть метода, поэтому в отзывах некоторые пишут, что я себя странно вел.

Растущая тревожность

Я практикую 11 лет, и за это время пациенты в целом не сильно поменялись. Только в последние два года стали чаще обращаться с тревожностью.

Фото: Антон Буценко, 66.RU

Сейчас к нам регулярно приходят молодые люди. Для них психиатр — это не табу, а такой же врач, как стоматолог. Они понимают, что душевную боль нельзя терпеть, так же как и зубную. А вот у старшего поколения сохранились страхи перед карательной психиатрией. Это пришло из Советского Союза: люди боятся, что придут к врачу, их посадят в психушку, и это будет клеймо на всю жизнь.

Был случай, пришел мужчина лет 40, он много пил. Оказалось, у него была депрессия, сильная тревога, ощущение безысходности. Мы с ним избавились от этого. А через полгода он привел отца с теми же симптомами. Отец согласился прийти ко мне, потому что увидел, каких результатов добился сын. Теперь оба не пьют.

Мне очень нравятся такие истории с хорошим финалом. Радует отклик пациентов, которые после лечения чувствуют себя лучше. Кто-то из великих врачей сказал: «Хорошо, если ты спас хотя бы одну жизнь». Я согласен: если ты помог хотя бы кому-то одному, ты уже хороший врач. Если получилось помочь большему числу людей, это бесценно.