Валерия — невысокая, большие голубые глаза смотрят внимательно и строго, плечи и руки закрывают густые и длинные волосы цвета соломы. Она сразу же скромно признается — это ее первое в жизни интервью. Волнуется.
Но когда начинает рассказывать о том, как решила стать наставником для подростка из детского дома, скованность сразу уходит, взгляд загорается, а эмоции переполняют.
Бантик для грудничка
О детях-сиротах я думала с того момента, когда стала мамой. Новорожденных отказников я увидела сразу же после того, как родила сына, это было в роддоме, маленьких грудничков держала на руках медсестра. Их палата была напротив нашей. Они плакали, а успокоить их было некому.
Увиденное меня шокировало своей обыденностью. Потому что две палаты разделял буквально один коридор, превратившийся в пропасть. Наша палата, где лежали несколько мамочек, была полна всепоглощающей любовью и счастьем, а соседняя… Эти малыши были такие же трогательные и нежные, беззащитные и беспомощные, как и мой сыночек, но я чувствовала, что каждый из них в тот момент уже остался один на один со своим горем в отсутствие тепла, утешения, любви и заботы.
У грудничков кровь берут из вены на голове, а потом перебинтовывают и завязывают такой милый бантик на макушке. Своего ребенка, я, конечно, сразу же успокоила, когда он плакал после анализа, а вот эти дети, им было больно, они надрывались и ревели с этими бантиками, но никто к ним не подходил.
 Фото: Анна Коваленко, 66.RU |
|---|
И дальше по жизни я неоднократно сталкивалась с такими детьми, например в больницах. А потом мы переехали и у нас во дворе оказался дом ребенка. Я не знаю, что это за совпадения, но так случилось. И мне всегда хотелось поддержать тех, кто остался без родителей. Я часто помогала точечно: передавала вещи, игрушки, канцтовары, вместе с другими волонтерами красила заборы или приводила в порядок территорию детского дома.
Но помогать еще больше я не могла. Думала об усыновлении, но понимала, что это большая ответственность и одного только сострадания и желания помочь недостаточно. В тот момент я уже воспитывала сына одна и очень много работала.
Примерно полтора года назад я узнала о проекте наставничества для подростков из детских домов «Пойдем вместе», которую запустила некоммерческая организация «Семья детям» при поддержке Фонда президентских грантов. Мне сразу же стало понятно, что это как раз то, что я искала, тем более что я чувствовала в себе нужный ресурс. Мой ребенок был в самом расцвете переходного возраста, мне были интересны подростки и у меня получалось с ними хорошо ладить, наш дом всегда был полон одноклассников и друзей моего сына. Они все говорят ему, что у него классная мама. В итоге я позвонила и меня пригласили на обучение.
Обучение
Обучение я проходила на онлайн-платформе у наших партнеров — фонда «Арифметика добра». Психологи и гештальт-терапевты, специализирующиеся именно на работе с детьми из детдомов, рассказывали нам об особенностях их поведения и о правилах взаимодействия с ними.
Нас учили тому, как лучше взаимодействовать с подростком, как помочь ему раскрыться. Мы составляли «таблицу ресурсов», чтобы не было эмоционального выгорания. Нам объясняли, как правильно оценивать и распределять свои силы, заранее планировать способы и время на их восстановление.
 Фото: Анна Коваленко, 66.RU |
|---|
Очень много говорили о психологических травмах, о нарушениях привязанности, о том, что ребенок иногда вообще теряет способность привязываться, доверять.
Потому некоторым из них не на кого было опереться в жизни, а кроме того, для большинства привязанность (по их опыту) — это потенциальная опасность, постоянный страх, что близкий может причинить боль, и поэтому близости они избегают.
На обучении нам подробно рассказали о типах расстройств привязанности, которые могут появиться у детей-сирот, таких как тревожно-амбивалентный, дезорганизованный, избегающий типы привязанности. Рассказали о том, как эти особенности проявляются, например, из-за отсутствия опыта отношений с надежным взрослым ребенок научается, что доверять нельзя, или, наоборот, готов довериться первому встречному.
Часто у этих детей неправильное восприятие личных границ: и своих, и чужих. Психологи рассказывали, что из-за постоянного длительного стресса в организме у ребенка начинает вырабатываться гормон стресса — кортизол. И потом это становится его нормой жизни, если ничего не происходит, ничего не меняется в его окружении.
Оказавшись в в социально-реабилитационном центре, мальчики и девочки не имеют возможности проработать свои травмы, осознать их, отгоревать как следует. Потому что, во-первых, все их силы и ресурсы направлены на то, чтобы научиться жить в новых обстоятельствах, а, во-вторых, системное учреждение не всегда имеет возможность организовать индивидуальный подход для каждого из них.
В детских домах на каждого ребенка в Новый год в среднем приходится пятнадцать сладких подарков. Что это, если не попытка общества откупиться от этих детей?
Сиротам не хватает уверенности и поддержки, внимания, искреннего восхищения от значимого для них взрослого, не хватает веры в себя — конечно же, откуда всему этому взяться. Я слышала, что Вы знаете, что, по данным организации «Семья детям», в детских домах на каждого ребенка в Новый год в среднем приходится пятнадцать сладких подарков. Фонд «Арифметика добра» приводит на обучении свои данные — восемь килограмм конфет на каждого ребенка.
На мой взгляд, это страшно. Может быть, я скажу очень жестко и кто-то не согласится со мной, но что это, если не попытка общества откупиться от этих детей? Поэтому очень важно разграничивать спонсоров, волонтеров и наставников. Спонсор участвует только финансами, волонтер — это часто очень важная, но фрагментарная или безадресная помощь, и чаще это помощь учреждению или группе детей.
А наставник — это личный персональный значимый взрослый человек для конкретного ребенка. Его надежный и безопасный взрослый. Такой, каким для кого-то из нас является мама, папа, бабушка.
Ваня
С Ваней (имя изменено прим.ред.) мы познакомились сначала заочно, так нужно по правилам проекта. Я записала приветственное видео на пять минут, в котором я рассказала о себе и о том, почему я хочу общаться. Ваня «одобрил» мою кандидатуру и 3 июня 2021 года я приехала к нему в детдом знакомиться. Это был очень трепетный момент.
Я, разумеется, волновалась, заранее продумала, что буду говорить. После того как знакомство состоялось, наши встречи чем-то напоминали первую поездку по городу после сдачи на права. Страшно, волнительно, глаза боятся — а руки делают. Мне в отношениях с Ваней очень пригодилась информация, которую я получила во время обучения в фонде «Арифметика добра». Я более терпимо, чем могло быть без подготовки, и с большим пониманием относилась к особенностям его поведения.
Например, первое время мы общались только на «его территории». Гуляли только недалеко от социально-реабилитационного центра для несовершеннолетних и проводили время вдвоем. Ваня категорически отказывался ехать гулять куда-то в центр или другие районы, и уж тем более речь не шла о том, чтобы поехать ко мне домой или к кому-то в гости.
 Фото: Анна Коваленко, 66.RU |
|---|
Сначала трудно было принять то, что я вся такая с настроем, с желанием общаться и помогать, а у Вани в ответ больше настороженность и готовность в любой момент отказаться от моих предложений, а если бы я стала давить — то, думаю, и вообще от отношений со мной.
В первый месяц мы договорились встретиться, я спланировала неделю, время. В назначенный день я ехала к нему по пробкам через весь город, и уже буквально на подъезде — звонок от Вани. «Тетя Марина, здравствуйте! Знаете, я сегодня не смогу встретиться, у меня у друга день рождения, давайте в другой раз». Сначала был шок, а потом сразу в голове всплыли все слайды с обучения…
И я спокойно ответила: «Мне очень жаль, что мы не увидимся сегодня. Я тебе, Ваня, от всей души желаю хорошо повеселиться. И я не тетя Марина, а Лера».
Это было только один раз и больше не повторилось. И вот тогда я четко поняла, что это и есть моя главная цель на ближайшее время. Стать в ряду разных «тёть» выделяющейся, стать значимым человеком, имя которого невозможно путать. Сразу, забегая вперед, хочу сказать, что все получилось.
«У нас нет цели изменить личность ребенка, у нас есть задача изменить его судьбу»
Благодаря обучению я знала, что мне нужно дать время нам обоим. Я своим поведением формировала его понимание, что я рядом и я его принимаю таким, какой он есть. Мне очень понравилась фраза, которую мне в трудной ситуации сказала психолог нашего проекта Елена Кондрашкина: «У нас нет цели изменить личность ребенка, у нас есть задача изменить его судьбу».
Я скажу так: это очень осознанные отношения. В них есть и трепет, и эмоции, и очень большая составляющая разумности и внутреннего отслеживания себя и ребенка. По большому счету нам всем было бы круто уметь так общаться с первых дней и с кровными детьми.
Но, несмотря на это, отношения развивались неравномерно. Я бы сказала так: один шаг вперед — два назад. Было ощущение, что Ваня — это как сжатый кулак, который не раскрывается и его нужно гладить, гладить и гладить, чтобы он превратился в ладонь, протянутую навстречу.
Первое время из-за этих откатов я, конечно же, и переживала, и боялась какого-то потребительского отношения, и порой думала, может быть, все это надуманный проект и ничего не получится или я не подхожу для этой роли. Но потом стали появляться первые плоды, первые разговоры по душам, первые звонки и сообщения от Вани, потом он обратился ко мне за советом в трудной ситуации, и в конце концов я поняла, что мы перешли Рубикон.
 Фото: Анна Коваленко, 66.RU |
|---|
Впервые то, что мы становимся ближе, я поняла где-то через два месяца знакомства, мы гуляли по городу и случился разговор по душам о личных вещах. Ваня рассказал о маме, о семье, детстве, о том, что помнит. И главное — о чувствах. Дальше у нас появились «наши места», «наша песня». Мы ездили в Ванин двор, где он провел детство, а потом в мой двор, где прошло мое детство. А потом, как-то зимой, они вместе с другом обратились ко мне по поводу сложной и неприятной ситуации, с которой я им помогла разобраться, и я поняла, что мы стали действительно близки.
Но однажды все же был момент, когда появилась мысль все бросить. Это было осенью, в день рождения Вани. Мы на тот момент общались около трех с половиной месяцев. Я не буду рассказывать подробности, скажу только, что я Ваню прождала в машине почти два часа. Мы в итоге повидались, но я помню, как ехала домой и плакала, совершенно раздавленная. Такое было чувство отчаяния, что все это напрасно и весь проект — сентиментальный бред. При этом я умом-то понимала, что Ваня не виноват в том, что все так произошло. И я понимала, что такое его поведение — не его решение и не его выбор, это его беда. Но я чувствовала себя совершенно бессильной.
И мне очень помогла психолог. Она мне сказала, что мне нужно откровенно и вот именно в таких словах все то же самое сказать Ване. Что нужно дать ему эту обратную связь. Что это очень важно и что и в этом моя задача как наставника тоже, показать человеку, что своими поступками он делает больно тому, кому он небезразличен. И что кроме меня ему, может быть, будет некому сказать об этом. Я помню, как начала этот разговор, волновалась больше, чем в первый день.
Недавно у нас был год дружбы, мы его с Ваней здорово отметили, отпраздновали, вспоминали день знакомства. И он мне впервые рассказал, как тогда в тот день он сильно волновался. И рассказал, что, оказывается, он настолько боялся, что категорически не хотел наставника и только после просмотра моего видео захотел познакомиться.
Наставники
Наставник для подростков из детского дома жизненно необходим! По статистике, о которой нам рассказывали на обучении, большее количество детей, находящихся в детских домах, — это дети старше десяти лет. Грудничков и маленьких деток забирают, на них даже «очередь» стоит, а подростки для усыновления, к сожалению, почти никому не интересны.
У подростка в детском доме практически нет возможности увидеть, как живут люди в семье, у него нет социально-бытовых навыков, например, они могут не иметь представления о том, как выглядит сыр вне бутерброда, что это не желтый ломтик, а, например, головка. Просто потому, что они никогда не готовят сами. Они не знают, как подать документы в колледж или запрос в какую-то инстанцию, как вести семейный бюджет.
А самое главное, нет никакой психологической, человеческой, моральной поддержки. Им не с кем посоветоваться, не к кому обратиться в сложной ситуации. Выпускников часто обманывают мошенники, особенно подростков с инвалидностью, которые получают пенсии и пособия на карту.
Наставник — это надежный взрослый друг, несущий с собой безопасность, опору, поддержку для подростка, помогающий почувствовать себя увереннее и спокойнее. Это, образно говоря, человек, умеющий плавать и знающий брод и готовый помочь подростку из системы, который впервые приходит к реке.
 Фото: Анна Коваленко, 66.RU |
|---|
Это тот, кто всегда на стороне своего конкретного ребенка. И даже в кризисной, в какой-то некрасивой ситуации наставник должен отделить своего подшефного от его поступка как в собственном понимании, так и прежде всего в понимании самого подростка.
И это работает. Фантастика, но дети действительно меняются: становятся увереннее, добрее, ярче. Например, Ваня. Он очень своенравный, но при этом порядочный и смышленый, у него отличная память, он очень быстро перенимает навыки и успешно их применяет. Я считаю, что он по натуре лидер, как и я, только ему не хватало уверенности в себе.
Мы с ним осенью сделали к 1 сентября карту в одном банке, так после этого он самостоятельно сделал себе еще карту в другом и нашел все свои счета, куда приходит пенсия по потере кормильца. Понимаете, ему столько карт пока и не нужно, но я вижу, как он наслаждается своей самостоятельностью и умением что-то делать.
Я организовываю для Вани уроки вождения на автодроме. Это ему создает ситуацию успеха, у него хорошо получается. Это дает ему стимул учиться и работать, заработать на машину. А еще я думаю, что само ощущение управления машиной, ситуацией полезно психологически.
Ну, бытовые всякие навыки — это, само собой, развиваем: готовим, моем. Но для меня пока главное — это знания, грамотность, математика. Мы с ним занимаемся, хочется как можно больше дать ему перед колледжем. Если даст Бог, поступит.
На годовщину дружбы нам фонд подарил поход в картинг. Потом мы с Ваней сидели смотрели фотографии. Знаете, я вдруг осознала, что он меня на полголовы выше стал. А был почти на голову ниже, когда мы познакомились. Он поставил наши совместные фотографии на заставки в Whatsapp и «ВКонтакте». Это так тепло и радостно.
А перед этим, в ночь на 3 июня, я поздно, в первом часу, поставила будильник на телефоне. Вдруг вижу — уведомление: Иван отметил вас в новой публикации. И там было наше с ним фото, мы сидим на лавочке, и подпись: «Мы изменились за год в лучшую сторону, Валерия!» .
На следующий день встречаемся, я говорю, что так была тронута его постом. На что мне Ваня ответил: «Я поставил настройки так, чтобы пост в 00 часов был опубликован. Хотел, чтобы вы это с самого утра сразу увидели». Понимаете? Я снова заплакала, но уже совсем другими слезами — очень счастливыми!
