От редактора
Это очень нетипичный для нашей редакции материал. Ниже — даже не интервью. Это, по сути, рассказ на два голоса. Раиса Ильина и ее собеседник — предприниматель, потерявший жену, дочь и вообще семью в монастыре Сергия, — рассказывают частную историю, почти неслышимую за шумом генеральной линии сюжета, связанного с опальным монахом.
Среднеуральский монастырь, некогда занятый Сергием и его последователями, возвращен Церкви. Сам экс-схиигумен арестован и дожидается приговора в столичном СИЗО. От него отрекаются известные «духовные дети», его сторонников планомерно изгоняют из приходов и заставляют замолчать.
Кажется, сюжет почти завершен. Но остаются вот такие частные проблемы людей, близкие которых когда-то поверили Романову, уехали в скрытые таежные скиты и пропали. И сколько таких историй — мы точно не знаем. Но считаем важным опубликовать одну из них — такой, как она рассказана, лишь с небольшими литературными правками.
Текст довольно длинный. И если сейчас у вас нет времени читать его целиком, вот краткий тезисный пересказ. Он же — оглавление. Кликнув на гиперссылку в любом из тезисов, вы попадете в тот фрагмент, где этот тезис раскрывается подробно.
- Екатеринбургский предприниматель Алексей Тихомиров не заметил, как отец Сергий вошел в его семью. Он рассказывает, что его теперь уже бывшая супруга всегда увлекалась разными «духовными практиками» и в конечном итоге оказалась духовным чадом некоего «старца», о котором сам Алексей ничего не знал, да и не вникал.
- Позже в доме начали появляться портреты Сергия. Очень много портретов. Алексей, по настоянию супруги, крестился, начал посещать Среднеуральский монастырь, но по-прежнему не придавал происходящему особого значения. Семья тем временем отдалялась от него.
- В итоге дочь Алексея Влада уехала в «дальние скиты», маленькое таежное православное государство Сергия, куда посторонним входа нет. И пропала. Сам Тихомиров считает, что Влада попала туда не по своей воле. И даже подозревает бывшую супругу в том, что это она отдала дочь Сергию — в качестве искупления за некую провинность. Впрочем, доказательств у него нет.
- Алексей Тихомиров утверждает, что ни чиновники, ни силовики, ни церковные иерархи даже не пытались ему помочь. А позже, когда Влада неожиданно появилась в суде и заявила, что ушла в тайгу по своей воле, и вовсе потеряли к его истории всякий интерес.
- Сам Алексей продолжает считать, что его дочери «промыли мозги». Он требует психологических экспертиз и вмешательства правоохранительных органов. Пока — безуспешно.
20 июня 2013 года я написала заявление в правоохранительные органы Свердловской области и в два министерства правительства Свердловской области — образования и социальной политики. В заявлении рассказала, как под «крышей» Среднеуральского женского монастыря в честь иконы Богоматери «Спорительница хлебов» Екатеринбургской епархии Русской православной церкви развернул преступную деятельность Николай Васильевич Романов (схиигумен Сергий) — убийца школьного учителя географии из Подмосковья, грабитель, вор, отбывавший наказание 12,5 лет в Нижнем Тагиле, в колонии № 13.
Я посетила тогда министра образования Юрия Ивановича Биктуганова, а в министерстве социальной политики побеседовала с заместителем министра Ириной Анатольевной Кунгурцевой. Ирина Анатольевна, к изумлению, не удивилась рассказу о происходящем в женском монастыре, но посоветовала познакомиться с сочинением Акунина «Азазель». Чем-то история под Среднеуральском напоминала ей сюжетную линию из акунинского писания.
Министр образования, помню, сначала отнесся с тревогой к сообщению, что в монастыре под Екатеринбургом духовным воспитанием детей и подростков занимается убийца. Послал «делегацию» для проверки. Проверяющие, правда, оказались подслеповатые. О чем они мне доложились письмом (кстати, храню). Мол, ничего не приметили, простыни-подушки были чистые. А душегуб-то, по их мнению, и вовсе не занимается воспитанием детей в обители.
Заявление мое было написано в результате знакомства с судьбами нескольких семей. (Судьбы и сейчас накатывают эхом разрывов тех лет.)
Было такое. Наши девушки в середине десятых годов исчезали из семей и разными путями оказывались в Среднеуральском монастыре, что у «немецкого хутора», вблизи Серовского тракта. Когда родители пытались отстоять право на жизнь среди своих детей, обращаясь к настоятельнице монастыря Варваре (Крыгиной) и местному священноначалию — архиепископу Екатеринбургскому и Верхотурскому Викентию (Морарю), а затем к митрополиту Кириллу (Наконечному), они видели: люди в рясах словно ослепли и оглохли. А девушек настоятельница по «благословению», конечно же, гражданина Романова, стала прятать. Их вывозили в скупленные заранее домики в уральских поселках — Коуровку, Ново-Алексеевку, в Синячиху, в Нейво-Шайтанку, за деревню Новоселова в «дальние скиты» свердловских окраин. Романов говорил: «Это наш духовный десант» (из воспоминаний игуменьи Варвары).
Заявление я опубликовала в московской газете «Русский Вестник».
После публикации материала принесла газету лично митрополиту Екатеринбургскому и Верхотурскому Кириллу. Удивило тогда замечание погрустневшего и даже раздраженного по случаю Владыки: «Так ведь редактор издания умер!»
Да. Редактор, Алексей Алексеевич Сенин, действительно 6 октября 2013 года умер — в машине, возвращаясь с подмосковной дачи. А замечание митрополита только засвидетельствовало: он оказался неравнодушен к истории публикации. И, может быть, тонко дал понять: а вдруг… Более того: уже в наши дни владыка признался в разговоре с последователями Романова: «Он был даже почти моим другом. Я даже у него исповедовался!»
Признанием этим немало удивил паству.
Я никогда не искала встреч с людьми, пострадавшими от деятельности гражданина Романова. Но когда, еще до публикации заявления, ко мне стали обращаться матери с глазами, замученными слезами, трясущимися от горя руками!… Потому что им в православном Екатеринбурге никто не хотел объяснить, что происходит с их взрослыми родственниками и взрослеющими детьми, с их недвижимостью, с их бизнесом… когда в их бытие входит мелкий человечек и его монастырские «овечки»?
А когда на мосту у Исторического сквера тебя останавливает женщина — «Помогите пожалуйста. У меня пропала дочь. Она в монастыре. У Романова…» А я-то знаю, почему они не в кабинетах Екатеринбургской епархии, а здесь, в центре города, незнакомого человека просят о помощи.
Потому что это уже было в Екатеринбурге, в начале 90-х и 2000-х годов. С другими родителями, с другим женским екатеринбургским монастырем — Новотихвинским, у которого (как некоторым тогда казалось) все хорошо — с соблюдением Пятой заповеди (в ней — «Почитай отца твоего и мать твою, чтобы продлились дни твои на земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе»)… В смысле совести, любви к отцу, маме, человеческого отношения к родным девчат, «уходящих» якобы от мира, «который во зле лежит».
Целых пять заявлений от родных было подано в середине нулевых в полицию родственниками насельниц монастыря, в котором тоже обосновался необычный «харизматический» духовник Авраам (Рейдман), родом из Одессы, изрядно поплевавший в материнские души и даже сумевший натравить на екатеринбургского епископа Никона (Миронова) половину священников епархии, подлейше оклеветав владыку.
И вот снова! Продолжается страшная, в общем-то, история, которая может унести в воронку беды очередных жертв. Если не остановить это зло, не остановить тех, кто это зло культивирует.
12 сентября мы разговаривали с Алексеем Тихомировым, екатеринбуржцем, у которого 29 декабря прошлого года после освобождения Среднеуральского женского монастыря потерялась дочь Влада. И он размышлял о том, как стало возможным то, что происходит с его семьей уже более десяти лет.
 Фото: Дмитрий Антоненков, 66.RU |
|---|
| Алексей Тихомиров утверждает, что Сергий разрушил его семью и отнял у него старшую дочь. |
— Алексей Вадимович, ваша прискорбная история началась в период, когда вы познакомились с сообществом, которое возглавляет Николай Васильевич Романов, нынче ожидающий своей участи в московском СИЗО на улице «Матросская тишина».
Как все начиналось? Как вы познакомились с этим сообществом? Как вы и ваша жена к нему относились? Как ваши дети — две дочери, Влада и Ветта — к этому относились? И, может быть, о том, что вы каждый раз при этом чувствовали?
— Это были 2007-й, 2008-й, 2009-й годы, когда вдруг я стал наблюдать у моей бывшей жены, нездоровый интерес к Церкви.
Сначала это происходило безобидно, она ездила по монастырям, по церквям, принимала участие в каких-то мероприятиях (я их так по-мирскому назову — мероприятия, чтобы не ошибаться с правильными названиями, как это происходит в церковной жизни). Часто бывало, что пропадала в каких-то ночных, утренних мероприятиях, ни свет ни заря куда-то срывалась, уезжала, в том числе и за пределы Свердловской области.
А я не знал, куда она едет. Это стало известно намного позднее.
При этом были дети достаточно взрослые. Старшая доучивалась в выпускных классах, младшая была в переходящих классах начальной общей школы.
Я, как правило, довозил детей до школы утром, дальше старшая сама добиралась иногда, просто в силу разницы в расписаниях…
Такая самостоятельность, которая вокруг супруги образовалась в семье, настраивала на некую разобщенность семейных отношений. Жена никаким образом не занималась бытом. Была возможность содержать домработницу, была возможность иметь различных репетиторов. Репетиторы приходили самостоятельно, занимались детьми. Со мной, как правило, решались вопросы только финансового характера: за что заплатить, в какой отчет посмотреть…
— Она работала в этот период времени? Успевала между полетами?
— Она сама вообще никогда не работала.
 Фото: Дмитрий Антоненков, архив 66.RU |
|---|
| Среднеуральский женский монастырь в честь иконы Богоматери «Спорительница хлебов» |
Когда мы стали жить вместе, с начала 90-х годов, она никогда никаких денег самостоятельно не зарабатывала. Только лишь потребляла, как человек, живущий в семье в достатке, и без каких-либо ограничений черпала денежные средства на необходимости — на репетитора, на домохозяйку, на гувернанток, на себя любимую.
Хотелось бы вернуться к тем годам, когда Церковь «вошла» не только в голову супруги, но и в наш дом — целиком.
Я думаю, что кризис у нас наступил в 2007–2009 годы. Это было время, когда ее понесло по всем церковным обителям.
Не знаю уж, каким образом она «зацепилась» за Среднеуральский монастырь.
В Среднеуральском монастыре она нашла «отдушину». Стала туда мотаться регулярно. Посещала службы, оставалась в гостевых комнатах на ночь, на исповедь.
Все это стало приносить в дом массу информации, которая у нормальных людей должна вызывать подозрение, когда один из членов семьи начинает прямо вербовать остальных, в прямом и переносном смысле.
Сначала это коснулось меня. Мои попытки сказать, что я далек от Церкви — молитесь, верьте, занимайтесь чем угодно, но меня не троньте, — закончились скандалом. Мне было сказано: всего-то-навсего тебе надо креститься, и все будет вообще великолепно.
Мы поехали в монастырь. Я больше преследовал цель искупаться в проруби — в то время очень активно купался в прорубях зимой. Для меня было все равно, где окунуться. Чисто символично я там отстоял какую-то процедуру, которая якобы была связана с Крещением.
Покрестить — покрестили, зашли в какие-то их кельи, чайку попили, заваренного «золотым корнем», ну и разбежались.
При этом в семье ничего нового и хорошего появляться не стало.
 Фото: архив Сергея Алиева, 66.ru |
|---|
| Слева направо: Сергий (Романов) вместе с архиепископом Викентием (Морарем) и «духовным сыном» |
— Вы до сих пор не сказали имя — Сергий. Схиигумен Сергий. Это случайно?
— Нет. Не случайно.
Я лично с ним знаком не был. Я наблюдал его только лишь так: некто, постоянно присутствующий на территории монастыря, мотающийся, распоряжающийся, указывающий и покровительствующий всем и вся… Мне он абсолютно не интересен, поэтому я с ним никогда лично не встречался, не разговаривал, не общался.
— Бывшая жена не настаивала на вашем знакомстве с Романовым?
— У жены было странное отношение к этому человеку. В доме количество фотографий Романова стало превышать все разумные пределы. Ну, два десятка фотографий — это просто, пробежавшись глазами по стенам квартиры, можно сразу же насчитать. Романов в монастыре, Романов во время каких-то праздников, каких-то Крещений. Просто как икона бродячая, вдруг она переместилась на наши стены.
И на простой вопрос: «а зачем этот дядька здесь?» мне все время пытались втолковать: «ты не понимаешь его величину, его возможности, его право быть в моей жизни!» Жена так говорила.
— Как дети к этому относились?
— С детьми этот вопрос вообще не обсуждался. Дети были крещеные, опять же, по ее настоянию, после родов. И, по-моему, к нам на дом, по ее настоянию, приезжал какой-то дядюшка в крестах, который все это дело проводил.
Потом я стал наблюдать: оказалось, что она их стала таскать с собой — на выходные, на какие-то молебны. Они там оставались с ночевками.
— Дома в это время не стали появляться какие-нибудь «товарищи» из этой компании?
— Насколько я помню, дома посторонних не появлялось никогда. Кто-то мог, конечно, за ней заезжать — как вариант, когда они вместе куда-то отправлялись.
Мне было это уже без разницы. Потому что я чувствовал: как-то все в семье подкосилось.
И кризис подкосил, и в том числе нежелание жены слышать супруга, который, в общем-то, и содержал, и кормил, и платил за все и вся. Я сказал ей, что стало тяжело, желания надо поурезать.
— Конечно, извините, но хотелось бы понять, в это время кто вы были? Вы ведь работали.
— Конечно.
— Кем?
— Тут, наверное, есть смысл далеко не ходить… Когда стало возможно в нашей стране работать на себя, то в 1989 году (последние годы моей работы по найму) я пошел в область коммерческих предприятий, самостоятельного бизнеса. И достаточно быстро в начале 2000-х годов мы образовали компанию, которая долго была на слуху как многоотраслевая группа компаний «Арсенал А». Это были компании, которые занимались свето-солнцезащитными устройствами, потом защитными устройствами, которые заменили такие страшные и широко применяемые к тому времени решетки. Появились защитные ставни в городе, это были первые объекты, которые ставила наша компания.Появились системы окон, сложных стеклопакетов, фасадов и т. д. Компания разрасталась, занимала свою нишу в строительном бизнесе. Строили красивые большие объекты.
Я в компании был одним из соучредителей до 2009 или 2010 года, занимал должность одного из руководителей одного из подразделений. Жизнь очень насыщенная была.
И, естественно, какое-то доверие к семейным отношениям — оно должно было либо быть, либо ему — доверию — не быть. И когда я стал чувствовать, что его не стало, я просто поставил вопрос ребром: мне, с одной стороны, не хватает этого доверия, с другой стороны, я не понимаю, куда из дома, к примеру, исчезают деньги, даже вещи. Трудно было это переваривать.
Сам для себя я понимал: какие-то ценности из дома пропадают. Не только денежно-материальные, но и фотографии.
Несмотря на то, что я пытался этот вопрос решить… Вопрос развода — это одно. Но вот вопрос такого «инакомыслия», который был связан с постоянным нахождением и присутствием, как мне казалось в свое время, какого-то третьего… не физического присутствия, а некоей сущности, — она постоянно в доме есть, и от этого лихорадило.
Человек — мать — транслировал что-то чужое.
Человек все время рассказывал о том, что все мы не те люди, а вот Романов — это тот человек! Что мы все до него не доросли и что его надо слушать, что к нему идет много народу, поклоняется.
 Фото: Фото: Meditour.ru, 66.ru |
|---|
| Отец Сергий в окружении сестер монастыря |
— Почему появилась потребность это «объяснять»? Уже началось ваше прозрение?
— Если мне начинают навязывать ту или иную точку зрения, я всегда ее очень категорично рассматриваю и говорю: ребята, если вы хотите в это верить, верьте. Хотите лбом расшибиться — разбегитесь и — в стену. Но не призывайте и не пытайтесь рассказывать о том, что вы от этого получаете самоудовлетворение! И что такое же самоудовлетворение от этого крещения, богослужения, литургии должен получать еще кто-то.
Любое вероисповедание может быть достойно и приятно, если оно не навязано. Можешь верить хоть Бога, хоть в черта. Но при этом ты не пытайся тащить туда кого-то силком!
Вот это затягивание силком, я чувствую, оно происходило.
— То есть шла промывка?
— Да, промывка мозгов.
— Вы увидели, что центр «излучений» — тот самый дедушка, имя которого было на устах вашей бывшей супруги.
— Не знаю, знала ли она на самом деле, сколько этому дедушке лет. Он же всего на четыре года старше меня. Но при этом надо его именовать старцем, знахарем, каким-то ясновидящим.
— У вас не было желания проговорить эту ситуацию с кем-то из священнослужителей?
— Нет. Адекватных там, я считаю, нет! Там — я имею в виду в Среднеуральском монастыре. Там есть один Романов. А все остальные — они в его понимании ниже уровня, чтобы с ними что-нибудь обсуждать.
Кто он такой-то?! Это сейчас умом понимаешь.
— Когда вы задали себе вопрос «кто он такой?», получили ответ?
— Наверное, когда мы уже развелись. Это был 2012 год. Я как-то пришел повидаться с отцом Валерием — я знал его еще до того, как он оказался в Среднеуральском монастыре. Сижу с ним, разговариваем в келье. Рассказал, что мы развелись. Спрашиваю, как часто тут появляется бывшая жена, возит ли детей? Такой безобидный разговор. И я у него спросил по поводу жизнедеятельности его самого: чего он тут трется, проживает в этой келье? Он говорит: у меня тут большая перспектива. Меня скоро приведет отец Сергий, условно говоря, к определенному «рабочему» сану, административному положению. Я еще тогда говорил ему: по возрасту-то, похоже, он тебе в пацаны годится. Ты на нем зациклился, тебе это надо? Вроде свободный человек, нормальный, здравомыслящий. Живешь в этой келье, как в конуре. Одна лавка и один предбанник, который для того, чтобы только обувь снять да дверь открыть. Только стоя можно в этом предбаннике находиться. Куда он дальше пошел и где он сейчас, я не знаю.
— Романов тут при чем?
— Романов тут при том, что мы сейчас разговариваем в 2021 году. И все события вокруг Среднеуральского монастыря, вокруг каких-то продолжающихся умопомешательств моей бывшей супруги — последствия деятельности этого гражданина.
Пропажа старшей дочери Влады произошла не без участия бывшей супруги. В 2019 году Влада была отправлена даже без извещения меня «по благословению» Романова в те самые «дальние скиты» за деревню Новоселова, якобы просто погостить. И пробыла в них девять месяцев!
Для нормального человека узнать, что есть какие-то дальние лагеря, какие-то неофициальные «скиты» — что это? [Настоятельница Среднеуральского монастыря] игуменья Варвара сказала мне, что Романов называл девушек, которых он отправлял туда, — «это наш духовный десант».
— Я называю их не скитами, а резервациями для подопытных Романова, для подопытных сестер Крыгиных. (Сестры Крыгины в миру — «кандидат психологических наук» и «доктор психологических наук» Магнитогорского университета.)
— Я сам там не был. Но те, кто там бывали, сталкивались с какими-то странными ситуациями. На простую просьбу об оказании помощи говорилось: — Вот тут мы вам помощь окажем, а внутрь не пустим. — Почему не пустите? — Потому что вам там делать нечего. — А почему? — Ну, нечего делать. Потому что тут охрана. — А кого вы охраняете? — Это не вашего ума дело.
Вот это все навевает мысли о том, что какая-то промытость мозгов, закомпостированность приводят к тому, что эти люди по настоянию, по принуждению, по обязаловке либо по каким-то иным — денежным и материальным — договоренностям (может быть, обещанию «снисходящего с небес блага») почему-то из жизни туда «уходят».
— Так удобно? Безответственность, к примеру.
— Может быть, безответственность. А может быть, спущенная от одного к другому, под «старца», безответственность.
— Под видом «благословения»? «Тебе не надо ничего самому решать. Все твои проблемы взял на себя я, «старец Сергий».
— Может быть, и так. А может быть, Сергий манипулировал таким образом: не сделаешь это — будет вот это! Я же этого всего не знаю. Поэтому я всего лишь наблюдаю.
Моя старшая дочь Влада, вдруг ни с того ни с сего, под влиянием именно бывшей супруги (о чем есть и свидетельские показания, телефонные разговоры) вдруг пропадает из мирской жизни. Об этом становится мне известно случайно! Случайно — в силу того, что бывшая супруга сама проговорилась на суде.
Проговорилась настолько отчетливо и внятно, что после анализа судебной звукозаписи ей пришлось резко менять свою позицию. Потому что она стала понимать: не без ее участия дочь в секту Романова попала и не может из нее выйти! А почему она попала? Вот этим сейчас занимаются органы.
И органы наши правоохранительные, к сожалению большому, все очень разноречивы — в желании вообще заниматься проверкой по моему заявлению, в информации, которую не дают, — о своих результатах проверок. Или предоставляют поздно, с нарушениями норм Уголовно-процессуального кодекса.
Одни говорят: да, действительно, мы подтверждаем — дочь пропала без вести. Я говорю: ну, раз она без вести пропала, давайте открывать уголовное дело. — Нет, открыть уголовное дело мы не можем, потому что у нас факты не подтвержденные, пишет мне другая организация. Третья пишет: а нам мама сказала, что все в порядке. Она (дочь) плавает. — А! Мама сказала? Тогда получается, что мама либо знает, либо содействует, либо непосредственно кого-то прикрывает? Еще интересней вопрос!
Как мне пишут другие проверяющие: мы с ней общались, она ушла из мирской жизни, с 2019 года проживает в монастыре. — Все-таки ушла. Все-таки проживает. А кто ее туда отправил? Правоохранительные органы не могут ответить на этот вопрос! А мы с вами, проведя анализ, можем сказать: конечно, не без участия матери это произошло! А зачем ее туда мать отправила?
Видимо, были разногласия. А раз мать отправила, значит, разногласия, в первую очередь, может быть, были с матерью? А может быть, у матери разногласия были с Романовым? А может быть, мать, при разногласии с Романовым, рассчиталась дочерью с монастырем?
Вся эта круговерть приводит к пониманию: если бы мать хотела помочь, она бы в открытую общалась и с проверяющими, и на заседании арбитражного суда по разделу имущества, на котором заявила, что знает, где находится дочь. Но почему дочь на этот суд не является? Она ведь одна из сторон в процессе о разделе собственности!
Почему-то мать, зная о том, что дочь находится где-то, не говорит суду — где. Почему-то когда судья задает вопрос матери: «А знаете ли вы, где дочь», мать придумывает сказочные истории о каких-то путешествиях, сплавах по рекам. А я что-то не наблюдал такое за дочерью, чтобы она рвалась сплавляться по рекам, путешествовать по лесу.
 Фото: Григорий Постников, архив 66.RU |
|---|
| Сторонники отца Сергия во время декабрьского штурма монастыря в Среднеуральске |
При этом ни одного материала проверки мне на сегодняшний день не предоставлено. Не установлено место постоянного нахождения якобы приходившей в отдел полиции дочери. Не предложена возможность очной ставки. При этом пишут какие-то сказки о том, что дочь не хочет общаться с отцом. А я ее не прошу общаться. Я ее прошу всего лишь объявиться, законным образом подтвердить: я такая-то, на очную ставку согласна.
— Вы были на приеме у лиц, которые имеют в области высокий статус. Пожалуйста, расскажите о ваших впечатлениях.
— Вы имеете в виду встречу с госпожой Мерзляковой, являющейся у нас штатным «правозащитником» от правительства Свердловской области? У меня сложилось впечатление очень странное. Больше даже отрицательное.
Она меня выслушала, посетовала. И… она и ее аппарат благополучно разъехались по командировкам, по отпускам. С момента встречи (а было это в конце августа) никакой помощи от этого исполнителя, занимающего ранг…
— Уполномоченного по правам человека в Свердловской области.
— Нет, ничего не было! Ни реакции на мое обращение, которое я ей вручил, ни иной помощи в общении по телефону, какой-то информации, кроме «я поговорю», «я пообщаюсь».
Второй товарищ, фамилию, имя, отчество уже даже и не вспомню…
— Кульберг Алексей Сергеевич — в миру, а по исполнению обязанностей — митрополит Екатеринбургский и Верхотурский Евгений.
— Уж не знаю, насколько загружены рабочими обязанностями его будни, но при всем желании с ним встретиться я на ожидание потратил месяц с лишним.
В разговоре, который был на протяжении минут сорока, владыка сказал: я пришел (в епархию) — это уже все было, я товарища Романова в данный монастырь на данное место, в данный сан не приводил. Документации у меня в канцелярии от данного монастыря нет. Поэтому никаких комментариев, кроме того, что я это дело осуждаю. И возможности помочь с розыском, подняв документы отчетности, нет.
— Но мы помним, что в 2016 и 2017 годах владыка Евгений уже был епископом Среднеуральским. И монастырь был в его подчинении. Он не видел, что там творилось? Не ему ли подчинялась в тот период настоятельница Варвара? Не он ли должен был окормлять скатывающуюся в раскол общину?
— А в документах, о которых я говорю — Устав РПЦ, Положение о монастырях и монашествующих, — Церковь прямо говорит, что в обязанности игуменьи входит регистрация всех тех, кто прибывает в монастырь. Дальше: фиксируется письменно переход из одного уровня прибывающего гостя, паломницы, либо трудницы, послушницы. Есть соответствующие документы, как на любом предприятии, в котором переводят людей, — они регламентируют порядок перехода из одного уровня находящихся в этом монастыре в другой.
В канцелярии Екатеринбургской епархии из диалога со мной митрополита Евгения, я так понял, утверждается, что у них нет никаких документов!
Встает резонный вопрос: если документов нет за тот период, который был до вашего прихода, уважаемый митрополит (а вы сейчас пришли!), на всех гражданских предприятиях на генерального директора возлагается прямая обязанность: а) провести служебное расследование, б) документы восстановить, а в случае невозможности восстановления или в случае противодействия восстановлению обратиться в правоохранительные органы с тем или иным заявлением, которое должен подать руководитель гражданского мирского предприятия.
В диалоге с митрополитом Евгением я услышал только одно: лица, вышедшие как бы из подчинения в данном монастыре, стали якобы вдруг инакомыслящими. Эти инакомыслящие где-то находятся среди нас, а понять, кого мы ищем, и помочь найти человека вроде как нету и прямых обязанностей? Потому что «это было до меня, я к сану не приводил, канцелярия пуста, документы отчетности не поступали, и спросить мне не с кого!».
Резонный встает вопрос: а есть же настоятельница Среднеуральского монастыря Варвара. Живая, благополучно находящаяся в понятном месте, в паломнической гостинице при монастыре на Ганиной Яме, к ней есть прямой доступ. Она и сегодня несет всю ответственность за общину монастыря!
Если находятся документы у нее, так спросите! Если у ее подчиненных, которые вели эту канцелярию, записи, так спросите у них! Вы, в конце концов, митрополит!
— Есть же и прежний митрополит.
— Живой! Нет такого, что вы пришли на место ушедшего в мир иной митрополита. Свяжитесь с ним. Пусть он ответит на этот вопрос.
Иначе такая смена митрополитов — как смена времен года — напоминает кручение земного шара. Зима наступила — пошел снег. Весна пришла — все растаяло. А снега-то мы уже найти не можем, надо следующую зиму ждать. Так и в вашей канцелярии. С талыми водами все смыло.
— Что-то же привозила раньше к прежним владыкам в епархию, в канцелярию игуменья Варвара — отчетности, к примеру.
— Мне об этом неизвестно.
— А как родственники других «потеряшек»? Они ведь тоже должны получать при необходимости какой-то ответ на подобные вопросы.
— Я сейчас скажу такую вещь, которая вам, наверное, известна и понятна. Я в канцелярии задал вопрос: когда будет мне официальный ответ на поданное прошение о помощи в розыске? Ответ был такой: ждите, мы вам позвоним. Я говорю: у вас есть какие-то сроки? — Нет. Сроков нет. — А как же мне ждать? — А когда митрополит благословит, тогда мы и рассмотрим ваш вопрос.
— Мы не затрагивали самую сердцевину этой темы. Исчезновение дочери могло случиться благодаря присутствию «внутри» вашей семьи одного человека. Как вы узнали, что этот человек был в свое время наказан за тяжелые преступления, а потом этот стал воспитателем вашей дочери?
— Я это узнал только в период розыска дочери, сейчас. А пытаться анализировать судьбу того или иного священнослужителя… У меня никогда не было никаких предубеждений, потому что я ко всей Церкви относился так: есть у вас там, за забором, своя игра под крестами — пожалуйста, ведите ее. Ходят к вам туда — пожалуйста. С теми, кто ходит, общайтесь. Но не нужно пытаться через забор перекидывать сети и притягивать туда принудительно.
Поэтому кто там под этими рясами и крестами ведет богослужение, мне это было не интересно. И не интересно по сей день.
Но то, что сейчас всплывает, то, что сейчас начинаешь читать во всех сводках СМИ — так просто понимаешь, что ТАМ на самом деле люди далеко не верные — ни христианской Церкви, ни российскому государству. И просто знаешь — если провести параллель с этим самым Романовым — лица, которые там, в монастырях, скрываются от нашего государства, инако мыслят против нашего государства, — они калечат судьбы тех, кто, свято веря в Православную церковь, идет к ней с самыми добрыми намерениями. Вот весь итог.
Мать моей дочери — как бы ни хотелось ей сейчас верить в иное, именно этот путь прошла на моих глазах за последние десять лет. Пришла, погрузилась, мозги ей прокомпостировали. Дальше всеми возможными правдами и неправдами она туда затянула дочь. А когда дочь затянуло так, что стало невозможно ее вытащить, а «духовник» вообще находится на скамье подсудимых, а настоятельница монастыря игуменья Варвара от нее, матери, открещивается, понимая, что, «не дай Бог, она против меня что-то еще наговорит»…
Это сейчас она занимает позицию: а что! я же тоже пострадавшая! Но тогда ты приди, скажи: я хочу помочь — найти, разъяснить всю эту ситуацию, которая как-то очень странно запутана, и все нити-то все время ведут сюда, к ней самой. И, как манипулятор, играющий в кукольном театре, она эти ниточки дергает. Когда нужно, одну ниточку дергает, когда нужно, другую ниточку дергает. То одна сказка пошла, то другая сказка пошла.
Самое же главное — выкинуть информацию. Кто там будет потом разбираться, когда это было. А было ли вообще? А папа-то — вот он, живой. Спрашивайте!
 Фото: Дмитрий Антоненков, 66.RU |
|---|
Последние известия с войны екатеринбуржца Алексея Тихомирова за дочь: пытаясь узнать, что в настоящее время в действительности происходит с его старшей дочерью Владой, он обратился в ГУМВД по Свердловской области, УМВД Екатеринбурга, в отделы полиции № 8 и № 9, в прокуратуру Свердловской области, в прокуратуру Верх-Исетского района, в прокуратуру Алапаевска и УМВД Алапаевска, в Следственное управление СКР по Свердловской области, в Следственный отдел СКР Верхней Пышмы, в Управление ФСБ по Свердловской области.
На свои вопросы из этих учреждений он не получил пока ответа по существу проблемы — он так считает.
И вдруг! Сама Влада решилась выйти из темноты неведения. 17 сентября Алексей Тихомиров увидел дочь живой. Впервые с 2015 года. Во время заседания арбитражного суда, на котором, кстати, она почему-то раньше никогда не появлялась. На суде впервые присутствовал журналист.
Влада — третья сторона в деле, которое разбирает арбитражный суд. Инициатор этого бесконечного процесса и участия в нем дочери Алексея Вадимовича — бывшая жена Алексея Вадимовича Ирина Сергеевна. Что-то будет дальше?
Текст: Раиса Ильина
