— О чем говорят эти призывы с точки зрения развития общества? Возвращаемся ли мы в Средневековье и другие времена, когда существовало наказание за однополые связи?
— Любые запреты показывают наличие в обществе проблем. Чем больше запретов, тем больше проблем. Рост ограничений прав ЛГБТ-сообщества говорит о том, что вопрос становится актуальным и люди все громче заявляют о себе и своих правах.
Здесь речь идет не столько об ужесточении политического режима, сколько о политической субъектности ЛГБТ-сообщества. То есть субъект — это тот, кто сам принимает решение, действует, это активный деятель. А объект — пассивный, тот, кого используют. И как раз сейчас эти люди становятся субъектами в политике.
— Во многих развитых странах как раз идут навстречу этому процессу. Как характеризует Россию стремление части общества признать ЛГБТ-движение экстремистским?
— Очевидно, что процессы, которые уже произошли на Западе, в России происходят с определенным запозданием. Можно говорить о том, что Россия сейчас похожа не столько на Афганистан или Северную Корею, сколько на ту же самую Северную Америку или Европу примерно полвека назад, где тоже были различные юридические преграды для ЛГБТ-сообщества, ограничения, преследования, но в итоге — в связи с давлением и массовым развитием движения — все исчезло. Тут можно вспомнить Харви Милка (в 60-е годы XX века активный борец за права гомосексуалов. Был назван «мучеником за права геев». Журнал «Time» внес Милка в список «100 героев XX столетия», 30 июля 2009 года Президент США Барак Обама наградил Харви Милка Президентской медалью Свободы посмертно, — прим. ред.) и его соратников.
— Почему Россия так запаздывает? Есть теория, что Советский Союз притормозил развитие страны на 70 лет, но СССР не существует уже три десятка лет.
— Россия изначально возникла в зоне, удаленной от центра цивилизации: славянский мир не был центром античности. И находился на полупериферии. И Россия всегда развивалась чуть медленнее, чем страны Западной Европы.
— Существует мнение, что подобные запреты говорят о строгости политического режима.
— Это не политический режим, это социальные изменения, к которым Россия пока не пришла, поскольку идеи передаются быстрее, чем меняются институты в широком смысле слова. В Европе и Америке повышенное внимание к теме ЛГБТ-сообщества и всеобщей толерантности приводит не только к развитию общества, но и к кризисам традиционных социальных институтов. Например, сейчас идет депопуляция населения на Западе, то есть падение рождаемости.
Античный мир переживал подобные процессы. Еще Древняя Греция, а за ней и Древний Рим во времена царя Августа столкнулись с падением рождаемости. Потому что сексуальную жизнь стали воспринимать не как инструмент продолжения рода, а как средство наслаждения и самовыражения. Потомственных римлян становилось все меньше, некому было идти в армию, и в итоге Рим захватили варвары, которые его и уничтожили. Поэтому сейчас мы пока еще не можем с уверенностью говорить о том, что развитие ЛГБТ-движения является признаком развития общества на пути к процветанию.
— То есть история идет по спирали?
— Какие-то циклы истории существуют, но все равно она развивается сложнее, чем просто по спирали, и сейчас нельзя однозначно утверждать, что да, все повторяется. Помните, как Есенин писал: «Лицом к лицу лица не увидать. Большое видится на расстояньи». Нужны еще годы наблюдений, чтобы можно было сделать какой-то вывод.
Да, с конца XIX века мы наблюдаем определенные параллели с поздней античностью, об этом уже тогда писал немецкий историк Эдуард Мейер. Но с уверенностью сказать, что мы переживаем тот же самый кризис, который переживало античное общество и что западная цивилизация идет по тому же сценарию, пока невозможно. Это могут быть и временные явления. Остается только наблюдать.
ЛГБТ признана в РФ экстремистской организацией
