— После истории с подброшенными наркотиками я два года участвовал во всех следственных процедурах и судебных заседаниях. Очень надеюсь, что мы доберемся до этапа, когда компетентные органы назовут имя заказчика преступления.
Пятеро полицейских, которые фальсифицировали улики против меня, стали фигурантами уголовного дела. Подозревая, что этот случай — не единственный, я начал изучать все приговоры по уголовным делам, в которых они принимали участие. И обнаружил некоторую странность с понятыми.
Теоретически система устроена разумно. Задача понятых, как независимых представителей общественности, — подтвердить, что сотрудники правоохранительных органов действовали по закону. Понятые вправе сказать: мы не станем подписывать протокол, потому что видели, как вы подбросили наркотики.
Оперативников это не всегда устраивает. Вместо случайных людей они привлекают своих знакомых, а если речь идет о наркополицейских — своих знакомых наркоманов. В Самаре сейчас рассматривают уголовное дело, где понятые просто приезжали и подписывали пачки протоколов сразу по нескольким делам, как будто участвовали в мероприятиях.
Когда меня задержали и досматривали мои вещи, понятые тоже присутствовали. С одним из них входившие в комнату полицейские почему-то здоровались. Хотя человек был в маске, один из оперативников сказал ему: «Привет, Серега, ты че, болеешь?»
Я спросил: «Это — не человек с улицы? Вы знаете его по имени?»
«Нет, — ответили мне, — мы его первый раз видим, а имя прочитали в документах».
Я стал смотреть приговоры судов и выяснил, что у этих полицейских — около 15 штатных понятых, которые официально участвуют с ними в задержаниях. Один и тот же человек может выступать и в роли понятого, и в роли участника контрольной закупки, когда один наркоман просит другого продать дозу. Позже их самих осуждают за сбыт или хранение наркотиков.
С коллегами из издания «Важные истории» мы придумали, как изучить все приговоры и установить совпадения имен. В Москве мы вычислили 142 человека, которых (одни и те же) полицейские привлекали как понятых более трех раз. Среди них был господин, поставивший свою подпись 20 раз. Нам удалось позвонить ему и вызвать на разговор. Когда дошли до сути — «Почему вы так часто оказываетесь понятым у конкретных полицейских?», он начал нервничать и понес какую-то ерунду: «А вы считаете, сколько раз дышите?» Оказалось, такую карьеру в органах сделал участник «Молодой гвардии» и движения «Стоп, хам!».
Почему я потратил на это два года жизни?
Прежде всего, я благодарен за помощь коллегам-журналистам и всем, кто меня поддерживал. Требовать уголовного дела для полицейских, подбросивших наркотики, было уже моей задачей.
Надеюсь, мой случай повлиял на общую статистику, потому что она изменилась.
В Москве за 2019 год количество уголовных дел, возбужденных по статье УК 228 «Хранение и сбыт наркотических веществ», сократилось на 30%. Читая документы московских судов, я заметил, что к старым приговорам у меня возникало больше вопросов, а сейчас их стало меньше. И все меньше случаев, когда судья говорит, что у него нет оснований не доверять словам полицейских. За всю страну не поручусь, но в Москве это происходит.
«Профессиональные» понятые, которых мы вычислили, больше не станут покрывать незаконные действия полицейских. Теперь меня спрашивают — можно ли обжаловать приговоры по этим делам?
Тут есть два обстоятельства.
Во-первых, не все потерпевшие готовы отстаивать свои права. Став амбассадором статьи УК 228, я связывался с родственниками потерпевших, предлагая вывести лжепонятых на чистую воду. Но многие опасались связываться с судебной машиной. Говорили: если приговор нас не устроит, мы, возможно, расскажем.
Во-вторых, система не любит публично признавать ошибки. Знаю случай в Смоленске, когда сотрудникам полиции вынесли приговор за доказанный эпизод фальсификации, когда невиновный уже отбывал срок в тюрьме. Этот человек два года добивался, чтобы его реабилитировали, хотя суд уже решил, что дело сфабриковали.
Иногда полицейские оказывают коммерческие услуги. Реальный случай — муж и жена разводились, ребенок оставался с мамой, но через несколько дней оперативники устроили ей досмотр прямо на детской площадке и обнаружили наркотики.
Только не думайте, что разоблачительные публикации в СМИ бесполезны. Чиновников и полицейских, темные дела которых выплывают наружу благодаря журналистам, обычно увольняют. Происходит это не сразу, иногда — через несколько месяцев или через год — власть выжидает время. Новый статус «СМИ» (внесена в реестр СМИ — иностранных агентов) усложняет нашу задачу — система всеми способами пытается себя защитить. На позапрошлой неделе один чиновник сказал мне: «Могли бы вы прислать запрос от другого издания?» Боялся, что комментарии для иноагента выйдут ему боком.
Когда официальные ньюсмейкеры отказываются общаться, я напоминаю: Дмитрий Песков заверил, что в работе СМИ, признанных иноагентами, ничего не изменится — чиновники будут, как и раньше, отвечать на вопросы журналистов. «Вы не согласны с пресс-секретарем президента?» — спрашиваешь у собеседника, он зависает на несколько секунд и начинает отвечать на вопросы.
В целом все не так плохо, как может показаться. Технологии постоянно развиваются — если 20 лет назад все получали информацию из бумажных газет, то сейчас их место занимают telegram-каналы и Youtube. Пришло время шире использовать появляющиеся новые возможности.
Информация — одна из базовых потребностей человека. Всегда находятся должностные лица, которые хотят утаить те или иные сведения и делят новости на полезные и неполезные. Но у информации может быть только один критерий — или она точная, или нет.
Вам понравилось? Еще больше классных новостей и историй - в нашем Telegram-канале. А еще любую публикацию там можно обсудить. Или, например, предложить нам свою новость. Подписывайтесь!
