Когда на «Спасе» была не только религия
Когда мне было 11 лет, моя сестра-журналистка узнала, что на студии, где работает телеканал и радиостанция «Спас», идет набор ведущих. Она рассказала об этом моей маме, а мама предложила мне. Тут надо сказать, что моя семья неверующая; только родители со стороны отца православные. А я просто всегда за любой кипиш, кроме голодовки. В итоге я прошел конкурс, и меня взяли на студию.
Первые два года я работал на телеканале «Спас» и вел передачи, не относящиеся к религии. Там, конечно, мне пытались доносить какие-то идеи о вере, но спасти мою душу им не удалось — я всегда знал, что я «не с ними». При этом у нас было прекрасное общение в моментах, когда тема не касалась веры. В 14 лет я решил, что хочу покреститься — не знаю, что это было, какая-то детская блажь. Но не думаю, что тут влияние студии было — скорее, сыграло общение с бабушкой по линии отца.
Я звал батюшек в палеонтологический музей
Позже РПЦ стала выталкивать светские программы с канала. Тогда я перешел на радиостанцию «Вера». Но здесь тоже решили вытеснить все передачи, где не говорилось о религии. Единственным способом остаться у меня было участие в передаче «Разговоры с батюшкой», где я был в роли атеиста, который задает вопросы и спорит со служителями церкви.
Мы с ними обсуждали проблемы в семье, приход к вере, поведение и развлечения подростков. Я тогда выступал четким атеистом с главным вопросом «почему я не могу делать хорошие вещи и не верить в Бога?». Причем поначалу мне говорили, что в конце беседы я должен соглашаться со священнослужителями. Потом в некоторых передачах это правило стало необязательным. Но когда были прямые эфиры, мне надо было обязательно по итогу уступить в споре.
Я, конечно, задавал вопросы, откуда Бог и почему, если есть доказательства эволюции, церковь ее отрицает. На первый вопрос всегда отвечают, что Бог был всегда. А на второй мне говорили «покажи». Это было глупо — я в каком-то из эфиров прямо предложил батюшке пойти в музей палеонтологии. Но мы никуда не сходили.
Была ситуация как-то, что священник настолько разозлился, что едва ли не перешел на угрозы — он намекнул мне, что он боксер. Но такое было всего один раз. Больше мы с ним не встречались.
При этом обычно давления со стороны служителей церкви не было и многие из них были суперадекватными. Там был замечательный отец Александр Сандырев — руководитель Екатеринбургской епархии по делам с молодежью. Он умеет разговаривать с подростками и знает, как подавать информацию правильно. Большинство эфиров было с ним, и мы никогда не ссорились.
За все это мне даже платили. Правда, не деньгами, а козьим молоком в количестве «сколькохочешь» литров. А еще нас возили на фестивали, конференции, и даже пару раз мы выезжали в небольшие туры по Уралу, так что подростку вроде меня там было интересно.
Мою душу они не спасли
Ни друзья, ни родственники меня никогда особо не расспрашивали про религию и работу на студии. Никто не подкалывал — всем было как-то без разницы. А дома дальше вопроса «как дела» и «какую тему разбирали сегодня» мы не заходили. Наверное, родители и так понимали мое отношение ко всему этому.
В итоге все закончилось тем, что спустя семь лет моей работы там мой руководитель — с которым мы раньше прекрасно общались — высказался довольно некорректно об атеистах в моем присутствии. Мне это жутко не понравилось, и я сразу ушел оттуда. Больше я с ним не общался. Но если бы меня сейчас позвали, например в передачу «Разговоры с атеистом» на «Спасе», я бы пошел — это было бы интересно.
За время работы там я научился очень уважительно относиться к этим вопросам по принципу комика Джорджа Карлина: «Религия — как член. Нормально иметь его. Нормально гордиться им. Но не надо лезть с ним ко мне и моим детям».
При этом я понимаю, что, возможно, когда-то в будущем могу по каким-то причинам стать верующим. Это же всегда случается с человеком внезапно — какая-то мощная утрата или серьезная проблема могут с ног на голову перевернуть твою прежнюю жизнь. Поэтому я ни на что не зарекаюсь.
