Принимаю условия соглашения и даю своё согласие на обработку персональных данных и cookies.

«Кресты» — это наша Голгофа». Интервью с продюсером фильма о русской тюрьме Сергеем Мирошниченко

1 января на онлайн-платформе Netflix выйдет первая российская документалка «Кресты». Мы встретились с продюсером картины Сергеем Мирошниченко, чтобы обсудить не столько фильм, сколько жизнь в российской колонии и после нее. Сергей уверен, что человек, однажды попавший в тюрьму, не остается зэком навсегда и может измениться. Но чтобы ему было проще это сделать, в государстве нужна структура, которая бы помогла ему на первых порах после колонии устроиться на работу и влиться в общество.

В Ельцин Центре прошел премьерный показ документального фильма «Кресты». В нем через истории заключенных и смотрителей рассказывается история знаменитой петербургской тюрьмы. Проект сделали совмсетно с телеканалом «Россия 1», но покажут его в первую очередь на Netflix — с 1 января 2021 года картину можно будет найти на площадке.

Уже после показа мы встретились с продюсером картины и художественным руководителем студии «Остров», которая сняла ее, Сергеем Мирошниченко. Он также был режиссером фильма «Кольца мира» об Олимпийских играх в Сочи в 2014 году. Кроме того, Сергей Мирошниченко выступал в поддержку политики президента Владимира Путина в Украине и Крыму, а в 2018 году был одним из 22 деятелей культуры, подписавших обращение к министру культуры Владимиру Мединскому с просьбой отозвать прокатное удостоверение у фильма «Смерть Сталина».

С ним поговорили не только о том, какое послание авторы закладывали в фильм, но и о жизни заключенных в России — как к ним относятся в обществе и может ли человек действительно исправиться в тюрьме.

Быстрее сориентироваться в тексте и — если нет времени читать целиком — узнать ответы на волнующие темы вам поможет краткий пересказ со ссылками на каждую из частей:

  1. Фильм «Кресты» — не просто документалка. Это отражение нашего общества, где одной из главных проблем остаются наркотики.
  2. В тюрьму попадают обычные люди. Внешне преступника не отличить от законопослушного гражданина. Но когда человек выходит из колонии, все меняется — в нем продолжают видеть зэка. Общество отказывается принимать таких людей, и у них не остается почти ничего, кроме как вернуться к криминальному образу жизни.
  3. Нужно создать государственный фонд, на средства которого можно было бы нанимать психологов для работы с заключенным и выдачи им свидетельства о том, что они точно стали другими.
  4. Пожизненный срок страшнее расстрела. Для любого человека это тяжелое испытание. А для самых жестоких людей «смертная казнь» — это лишь простой способ закончить все это.
«Кресты» — это наша Голгофа». Интервью с продюсером фильма о русской тюрьме Сергеем Мирошниченко
Фото: Григорий Постников, 66.RU

«В тюрьме может оказаться любой»

— Фильм «Кресты» позиционируется как документалка. Но, помимо пересказа истории тюрьмы, в нем много смысловых слоев — здесь судьбы бывших заключенных, восприятие «Крестов» ее работниками, свойственная месту жестокость и многое другое. Какой главный месседж вы закладывали в картину?

— Хороший фильм посылает сразу несколько месседжей. Первый — это исторический факт, который мы зафиксировали. В тюрьме, как в капле, видно все то, что происходит с нашим обществом сейчас.

Второе — на это немногие обращают внимание — та, статья, по которой попадают в тюрьму молодые люди. Это наркотики [ст. 228 «Незаконные приобретение, хранение, перевозка, изготовление, переработка наркотических средств» и ст. 232 УК РФ «Организация либо содержание притонов или систематическое предоставление помещений для потребления наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов»]. Сплошняком идут красивые молодые ребята. Мы понимаем, какое количество интересных ребят попадает в заключение, но не знаем, что с ними потом происходит. Это скрытая, глубокая, очень важная проблема.

Кроме того, мы говорим о том, что в тюрьму может попасть любой. И вы, и я можем там оказаться. Чуть-чуть перешагнуть… Как Ефремов — ехал на машине, а теперь он в тюрьме. Да, все что произошло там, ужасно, и он неправ. Но он теперь живет в другом мире.

И также мистика — сама тюрьма построена как Голгофа. Здесь тоже три креста, один из которых ближе к реке, один дальше и между ними. Это так архитекторы задумали. При этом новая тюрьма [в декабре 2017 года «Кресты» переехали в Колпино] — это только два креста. Это очень важное изменение в обществе и разрушение символа.

— Для кого предназначен этот фильм?

— Мы делаем кино для народа. Я вообще считаю, что кино не надо делать для какого-то узкого круга людей. Если картина удачная, она имеет несколько пластов. Как «Криминальное чтиво» Тарантино.

Половина смотрит его как пугалки-стрелялки — просто блокбастер. А ведь в основе фильма лежит глубокий месседж о том, что человек сам выбирает свою судьбу, и даже цитируется часть Библии — герой Сэмюэла Л. Джексона сделан по образу Чернокожего Моисея с иконы, которой сильно поклоняются в Бруклине. Эта икона очень почитаема — к ней приходят чернокожие бездомные и наркозависимые.

Вид на комплекс зданий исторических «Крестов» на Арсенальной набережной

— Фильм снят при поддержке Министерства культуры и канала «Россия 1». Это сотрудничество накладывало какие-то ограничения на вашу работу?

— Так как я продюсер, на меня нет. Но если эта картина будет выходить в эфир, то там телеканал вырезал какие-то два-три слова — их могут трактовать как призыв к свержению власти. Несмотря на это, я считаю, что это никак не изменит картину.

С начала января фильм появится на Netflix. Но думаю, что его нужно показывать и на «России 1». Но мы сейчас переживаем такой период, когда свобода — это привилегия мудрого народа. Нам надо перейти к высшей мудрости, чтобы быть свободными и не разрушить то, что построили за эти годы. Вот мы сейчас в Ельцин Центре, и не хотелось бы, чтобы здесь бегали сумасшедшие люди и били стекла.

Сейчас эта мудрость иногда уходит у людей, которые принимают ответственные решения. Надеюсь, что она вернется.

А кроме того, я бы хотел продолжить цикл фильмов о тюрьмах. Но нужно, чтобы каждая страница открывала новую тему и была с широкой географией. Хотелось бы снять про тюремный замок в Екатеринбурге. И обязательно нужно, чтобы в съемочной группе были женщины.

— Это принципиально важно?

— Да, в них есть какая-то осторожность, но в то же время и материнство. К ним лучше открываются зэки. Они их воспринимают как сестер, матерей и любимых женщин.

— В фильме «Кресты» есть какие-то зашифрованные послания или знаки? Мне показалось странным, что в одной из сцен, где ко всем заключенным обращались по номерам или имени-отчеству, вдруг громко и отчетливо раздалась фамилия Жуков. Понятно, что фамилия нередкая, но невольно связываешь ее либо с маршалом, либо с фигурантом «московского дела».

— Помните, как в «Мастере и Маргарите» говорили: «Ты сказал». Все, что в фильме зашифровано, пусть каждый сам расшифровывает.

«Здесь не остаются навсегда»

— Фильм показывает заключенных как обычных людей. Если встретить этих же людей просто на улице, никогда не подумаешь, что такой человек мог совершить серьезное преступление и убить кого-то. Как жить в этом мире, если гипотетически любой может оказать убийцей или маньяком и ты этого даже не поймешь заранее?

— На этот вопрос в фильме отвечает начальник тюрьмы. Он рассказывает про человека, который убил и жену, и ребенка, и даже собаку. И говорит, что в таких ситуациях приходят слова из Булгакова: «Неужели вы скажете, что это он сам собою управил так? Не правильнее ли думать, что управился с ним кто-то совсем другой?»

В человеке палитра чувств, и среди них есть и низменные. Главное — научиться контролировать эту палитру и не переходить границу. А человек иногда срывается. Во всем мире так — например, в США жизнь криминальнее, чем у нас.

Конечно, есть такие люди, которые сознательно создают корпорации по многочисленным убийствам. Или сознательно убивают людей для обогащения. Или воруют запредельно. Мне рассказывали такую полушутку, что у нас можно составить целое министерство из тех, кто сидит. Они справедливо сидят. И могло быть даже несколько министерств, если остальных тоже бы отправили в тюрьму. Это же сколько проблем приносит такое воровство.

— Основательницей движения «Русь Сидящая» Ольга Романова рассказывала, что в России 93% преступников совершают повторные преступления. Как вы считаете, однажды попав в тюрьму, человек может по-настоящему из нее выйти? Или зэк — это навсегда?

— Я не думаю, что в тюрьме остаются навсегда. Есть очень много возможностей выйти, так же как и прекратить употребление наркотиков. Нужна огромная воля и саморегуляция. Но примеры такой воли есть. Например, один из героев фильма отбыл и стал журналистом «Фонтанки».

«Человеку по выходу из тюрьмы нужно помогать»

— А что нужно, для того, чтобы человек вышел из тюрьмы и стал полноценной частью общества? Есть мнение, что жесткие методы военных не работают и заключенным должны помогать исправиться психологи и преподаватели.

— Во-первых, там психологи есть. О них можно снять отдельный фильм. И военные сами становятся психологами. Во ФСИН и тюрьмах очень образованные люди. Им приходится много читать, потому что там сидят и выдающиеся люди, которые могут вовлечь человека во что угодно.

Конечно же, нужна группа людей, которая работала бы с заключенными. С идеей создания должны прийти общественники, а государство должно создать такую структуру. Если будет только бизнес вкладываться в это, повышается риск появления криминальной составляющей.

Нужно, чтобы был какой-то государственный фонд, который бы мог обеспечить заключенных комптентными психологами, а психологов — достойной зарплатой. Без денег, за три копейки, эти психологи рискуют сами примкнуть к криминальному миру и начать зэкам носить передачи запрещенные.

— Но кроме этого есть и другие проблемы. Даже в фильме говорят, что после выхода из тюрьмы в США человеку оказывают поддержку и помогают с устройством на работу. А после российской тюрьмы все не так — на хорошую должность человека с криминальным прошлым не возьмут, да и окружающие продолжают смотреть на него как на зэка.

— Это один из спорных пунктов с каналом. Их доводы в том, что в Америке тоже плохо принимают людей после выхода из тюрьмы. Я не знаю, я этим вопросом не занимался пока.

Везде людей, прошедших заключение, воспринимают как преступников. Для того чтобы этого не было, должен быть контроль общественный и со стороны психологов, которые будут давать четкую рекомендацию, что человек внутренне исправился. Эта рекомендация должна быть неподкупной. Так человеку будет легче выходить. А то так он сел за пакетик чего-то, и после выхода оказывается, что дорога открыта только в сторону — к «закладкам».

Но, конечно, принимать в общество всех подряд — это опасно. Я сам брал людей с криминальным прошлым. С некоторыми из них мы уже и не вспоминаем об этом, а у некоторых это уже часть природы. Актер Георгий Жженов в 1937 году попал в тюрьму и отсидел 17 лет. Но спустя годы после выхода он всегда прятал кусочек хлеба в карман, на всякий случай. Он воспитанный, интересный человек, но, бывало, прявлялась его жесткость.

— Проблема отношения общества к преступникам еще и в том, что люди считают, что на содержание заключенных попусту тратятся огромные средства. А берут эти деньги из налогов граждан.

— А что они хотят, всех перестрелять? Так говорят обычно люди, которые сами потом попадают в тюрьму за то, что соседку обидели. Сам кричал: «Дайте мне Сталина, без Сталина жить не могу, всех надо расстрелять».

Во многих лагерях заключенные работают. Например, в Мордовии основной доход всей республике дают именно лагеря. Потому что все остальное лежит на боку и ничего не работает. Если их закрыть, а заключенных расстрелять, то нечем будет платить, налогов не будет.

Так что зачем это все? Это все банальная глупость. Есть, конечно, люди-звери. Но когда их высаживают на пожизненное заключение, это для них огромное, тяжелое испытание, я думаю. Гораздо тяжелее, чем расстрел.

— Но нужно ли содержать таких преступников, как «ангарский маньяк» [Михаил Попков]? Человек получил два пожизненных за 78 доказанных преступлений.

— Есть, конечно, садисты и люди вообще больные. Но я очень надеюсь, что там все 78 преступлений его. А не то, что ему повесили еще и за соседей, которые тоже насиловали и убивали. Я всегда боюсь таких больших цифр, это отдельная тюремная история.