«Вдохновился рассказами дяди-моряка о гостеприимстве жителей Касабланки»
Меня часто спрашивают друзья и работодатели, почему я выучился на арабиста, но я так и не нашел дежурного ответа. Кому-то говорил, что захотел выучить непопулярный язык. Иногда отвечал, что раз мой отец мусульманин, то выбор арабского очевиден. Хотя это далеко не так, конечно. В мире около миллиарда мусульман, и отнюдь не все из них говорят на арабском. Порой отшучивался, что, мол, на поступление на кафедру арабской филологии в тот год, 2004-й, был самый низкий проходной балл.
С решением определился в 9-м классе. Родители хотели, чтоб пошел учиться на юриста-экономиста, что было в те годы очень популярно, и не понимали моего решения. Я объяснял отцу, что у меня отложились в памяти рассказы моего дяди, его брата, который бороздил просторы Атлантики на торговом судне в 1980-е годы. В своих полных приключений рассказах он всегда с придыханием и воодушевлением отзывался о марокканской Касабланке — ее гостеприимстве, запахе кофе, приветливых улыбках местных жителей. Родители ничего не знали об арабистике, о том насколько успешно в дальнейшем я смогу применить полученные знания на практике. Потом сдались: «Твое решение. Мы тебя в любом случае поддержим».
 Фото: Предоставлено 66.RU Максимом Мустафаевым |
|---|
Я удачно поступил на Восточный факультет СПбГУ. Поначалу арабский язык давался мне трудно. Помню, как в первую сессию получил оценку «неуд» по языку, затем, две недели не вылезая из-за стола, пересдал на «хорошо». Тогда я осознал, что изучение языка, особенно восточного, требует времени, сил, усидчивости и предельной концентрации внимания. Многим хочется выучить язык играючи, нахрапом. Но это заблуждение. Как является самообманом и мысль о том, что ты знаешь язык в совершенстве. Далеко не всякий носитель может похвастать совершенным знанием своего родного языка. На них нас и не учили равняться. Мы должны, как нам говорили, знать еще больше, проникать еще глубже. Отсюда преимущество арабиста-востоковеда перед переводчиком: мы изучали историю, литературу, искусство, этнографию арабского мира, не ограничиваясь лингвистикой.
«В Египте меня поразила кричащая бедность»
В 2007 году я отправился на стажировку в Каирский университет в Египте, которая продолжалась восемь месяцев. Но формальным образованием я там толком не занимался. На учебе в университете провел несколько дней. Учебный процесс мне показался хаотичным — пользы от пребывания на лекциях для себя я не видел. Пробовал ходить на языковые курсы для иностранцев, но дорога в одну сторону занимала почти два часа. Программа мне показалась слабой, и вскоре я эту затею бросил.
До этого в России я прошел курсы фотографии и умел снимать на любительском уровне. Поэтому в Каире я решил изучать город и фотографировать. Я выбирался по утрам в различные районы города, снимал людей и уличные сценки. Параллельно я практиковал свой университетский арабский язык с таксистами, торговцами, прохожими. Не боялся спрашивать дорогу, не стеснялся переспрашивать, если что-то было непонятно. Нам преподавали курс египетского диалекта арабского языка в течение года перед поездкой, поэтому основные «словечки» и выражения были знакомы. Однако улавливать их в беглой речи местных жителей и тем более пробовать самому использовать их в нужном месте и в нужное время — задача не из простых. По прошествии трех месяцев таких вылазок я начал понимать египетскую речь, а вскоре стал связно объясняться и сам.
 Фото: Предоставлено 66.RU Максимом Мустафаевым |
|---|
В Египте меня поражала кричащая бедность — трущобы, попрошайки, мусор. Люди живут скромно, питаются скудно. Две трети египтян живут на два доллара в день. Вместе с тем много тучных людей, это из-за того, что основу их рациона составляют дешевые, но калорийные бобовые похлебки и хлеб из ячменной муки.
За это время у меня появилось несколько приятелей среди египтян, но не друзей. Мне не раз приходилось сталкиваться с лукавством и хитростью местных жителей. Это не нарочитые, а такие естественные качества для них. В особенности в отношении иностранцев. И это касается не только товарно-денежных отношений, но и общения.
«Мы видели, как горели полицейские участки в Ливии»
Вернувшись в Санкт-Петербург, я продолжил обучение, потом поступил на магистратуру. Но мне хотелось работать и получать реальный переводческий опыт. Да, были заказы на письменный перевод, но они поступали не постоянно. По языку ничего кардинально нового не преподавали. Мы переводили с русского на арабский анекдоты. Так, чтобы они на выходе казались смешными носителям арабского. Но это трудоемкая работа, которая требует изрядного языкового чутья, чувства слова, знания культурно-бытовых особенностей принимающей стороны.
В 2010 году мне позвонили из Москвы и предложили поехать в Ливию на проект по строительству железной дороги Сирт-Бенгази. Мой преподаватель, к мнению которого я всегда прислушивался, посоветовал ухватиться за эту редкую возможность и ни о чем не жалеть. Недолго думая, я согласился. Поездка подарила мне отличный опыт и рабочую языковую практику, которые стали отправной точкой для становления меня в качестве переводчика. Я встретил там отличных людей, некоторые из них до сих пор остаются моими друзьями.
В той Ливии десятилетней давности мне очень нравилось. Я чувствовал там себя свободно и безопасно. Меня окружали чудесные коллеги, была любимая работа. Мы совершали вылазки в другие города и районы страны. Неподалеку от Триполи находятся развалины прекрасно сохранившихся древнеримских городов Сабрата и Лептис-Магна, внесенных в список Всемирного наследия ЮНЕСКО. Помню, как три дня провели в сердце ливийской Сахары, ночевали в палатках, передвигались от оазиса к оазису.
Ливийцы вдобавок к общеарабским качествам — дружелюбию и гостеприимству — особенно благородны и обладают обостренным чувством собственного достоинства и любовью к родине. Возможно, это связано с особым статусом Ливии в арабском мире, которым она обладала под властью Муаммара Каддафи. Социалистическая страна с особым путем, обозначенным их лидером в его программном трактате «Зеленая книга», за более чем 40 лет правления Каддафи превратилась из отсталой, аграрной, периферийной страны в крупного игрока как в арабском мире, так и на Африканском континенте. Помимо развития нефтегазодобывающего сектора экономики, мало кто говорит о мегапроекте «Великая рукотворная река» по снабжению прибрежных городов питьевой водой, реализованном под руководством Каддафи и объявленном самым масштабным ирригационным проектом в истории.
 Фото: Предоставлено 66.RU Максимом Мустафаевым |
|---|
Я бы с удовольствием продолжил жить и работать в Ливии, если бы не революция, которая там произошла. Я не видел боев, разрушений, массовых сборищ. Разве что однажды ринулись с другом по звонку наших коллег вызволять их из дома в нескольких кварталах от нас, поскольку там поблизости велась страшная перестрелка и их обстреляли. А еще с террасы были видны столпы черного дыма над городом: мои ливийские коллеги сказали, что это горели полицейские участки.
Через три дня после начала беспорядков в Триполи, 23 февраля 2011 года, нас эвакуировали бортом МЧС. Мы провели в аэропорту 14 часов, прежде чем нас посадили в самолет.
Я не берусь вдаваться в рассуждения о политических и социальных предпосылках ливийских событий, равно как и о развитии конфликта. Однако считаю, что развернутые ответы на основные вопросы «Как?», «Кто?» и «Почему?» еще не даны и ждут своего непредвзятого и кропотливого исследователя. Кто бы что ни говорил о Каддафи-диктаторе, о культе личности, о потере им политического чутья и связи с реальностью, знаю одно: он сделал для своей страны больше, чем кто-либо другой из арабских политических лидеров, сумев при этом сохранить независимый политический курс. Посеянная в обезумевшей толпе идея, подогреваемая современными политтехнологиями и подпитываемая неблагонадежными средствами массовой информации, несет в себе страшную разрушительную силу.
«Кувейтцы кажутся инопланетянами»
В 2012 году я поехал в Кувейт переводчиком на трехмесячный курс по эксплуатации отечественной военной техники в Институте сухопутных войск. Получить работу я смог благодаря приобретенному опыту переводов по военной тематике. Большую часть времени занимала работа и подготовка к лекциям. В свободное же время выбирались купаться в Персидский залив, увлеклись скалолазанием.
С кувейтцами я общался на лекциях. Если обычный приезжий встретит их где-нибудь в торговом центре, то они покажутся ему в своих белых дешдашах — длиннополых мужских платьях — небожителями, инопланетянами, которые держат себя выше всех остальных.
Был случай у нас после лекций. Преподаватель, а это подполковник из Омска со стажем службы в армии более двадцати лет, говорит кувейтским студентам: «Ну что, парни, у кого-нибудь есть автомобиль?» Все поднимают руки. А один отвечает: «Да, у меня четыре машины. Одна большая семейная, вторая для жены, третья внедорожник, чтоб по барханам ездить, ну и четвертая гоночная». А этот студент был обычным младшим сержантом.
Но при тесном общении в условиях Института сухопутных войск вся эта их наносная важность стиралась. Передо мной были мои ровесники: словоохотливые, веселые, любопытствующие парни, любящие пошутить, посмеяться и повалять дурака.
«Чтобы учить язык, рассказывал иракские анекдоты»
После поездки в Кувейт у меня начались сложности с поиском работы. Я занимался фрилансом. Тогда у нас с женой родилась дочка, жили мы в съемной квартире. Это было нелегкое время. Все изменилось, когда в марте 2013 года мой коллега по работе в Ливии позвонил мне и попросил срочно выслать резюме. Мне предложили работу переводчика в нефтедобыче. Я прошел собеседование по телефону, но эту специфическую сферу знал плохо, поэтому в какой-то момент «поплыл». Но интервьюер оказался опытным человеком и сказал, что пробелы в знании лексики восполню «в поле», то есть на практике, и меня согласовали на работу в Ираке.
Я поселился в районе нефтепромысла, в крае озерных арабов, или маданов. Это особая этнографическая группа арабов юго-восточных районов Ирака. Диалект арабского языка в Ираке сам по себе особенный, но в краю маданов он еще более специфический. Зачастую не только багдадцы, а даже жители Басры, которая находится в 85 км к югу от нашего нефтепромысла, не понимают местных жителей. Конечно, если они подстраиваются под слушателя, то их не составляет труда понимать, но если они свободно общаются между собой, то приходится очень постараться, чтобы уловить все детали разговора.
Сначала мне было очень сложно. Я распечатывал иракские анекдоты, заходил в вагончик к водителям, садился в центр и читал им местные шутки. Они смеялись, поправляли, давали советы, объясняли значение непонятных мне местных слов. Но ни разу не упрекнули в незнании или ошибках. Это были очень ценные уроки.
Маданы отличаются свободолюбивым и независимым нравом, почитанием семейно-клановых обычаев и традиций, а также строгим соблюдением кодекса гостеприимства. У них есть традиция — первые три дня человек может пользоваться всеми привилегиями гостя и при этом не сообщать цель своего визита. Ему выделяется отдельное помещение. Дольше трех дней оставаться в чужом доме без объяснения цели своего визита нетактично. Это некий культурный код, который, как предполагается, знают обе стороны, поэтому все остаются довольны.
Я до сих пор работаю в Ираке по графику месяц через месяц, а живу вместе с семьей во Всеволожске под Санкт-Петербургом. На Ближнем Востоке за годы работы у меня появились друзья, с которыми мы поддерживаем отношения.
«Арабы очень хорошо относятся к русским»
Во всех арабских странах, где я жил и работал, к русским относятся очень хорошо. Все вспоминают Советский Союз и посильную помощь, которую наша страна оказывала Египту, Ливии, Ираку, Сирии и многим другим странам региона. Эта помощь не ограничивалась подготовкой и вооружением национальных армий. Было и множество гражданских проектов. Строительство Асуанской плотины в Египте, строительство промышленных фабрик и заводов в Ираке: завод сельскохозяйственных машин в Эль-Искандарии, электротехнический завод в Багдаде, стекольный завод в Рамади, текстильный комбинат в Эль-Куте и многие другие. Было налажено сотрудничество с арабскими странами в сфере образования и подготовки кадров. В Советский Союз приезжали студенты из Алжира, Марокко, Ливии, Египта, Сирии, Йемена, Ирака и других стран получать образование в области военного дела, медицины, фармакологии, инженерно-технической специализации, театрального искусства.
 Фото: Предоставлено 66.RU Максимом Мустафаевым |
|---|
По окончании учебы абсолютное большинство представителей арабской молодежи в качестве квалифицированных специалистов возвращались на родину и развивали соответствующие сферы отечественных экономик, культуру и искусство. Также они привозили с собой истории и впечатления о годах, проведенных за рубежом, передавали своим родным, друзьям, а те передавали их истории дальше. Срабатывал эффект сарафанного радио, посредством которого у все большего процента населения арабских стран формировался положительный образ Советского Союза. И в современной России сохраняется приток абитуриентов из арабских стран, которые стремятся получить у нас качественное образование.
И моя задача как переводчика сохранять и укреплять дружеские отношения между Россией и арабскими странами, создавая атмосферу понимания и сотрудничества.
