Екатерининская ассамблея — это частный проект группы людей, которые вынимают из кармана личные деньги на благое дело. Именно поэтому у нас нет обязательств публиковать отчеты о тратах. Это как если бы вы купили соседке костыли, а с вас стали требовать написать отчет и создать сайт. Мы несем моральные обязательства [только] перед благотворителями.
Наверное, такое время [для публичных отчетов] пришло. Мы понимаем это и будем над этим работать. За девять лет Екатерининская ассамблея стала самым эффективным в России инструментом сбора средств нуждающимся. Мы когда-то хотели изобрести велосипед, а спустя годы получили лайнер.
У нас есть несколько фильтров [для выбора фондов]. На первом этапе это требования к благополучателям. В марте мы начинаем собирать проекты, которые направлены на помощь нуждающимся. Не только детям, но и, например, ветеранам, животным или ВИЧ-инфицированным, которые выходят из тюрем. Им нужна социализация.
Второе условие: помощь должны оказывать нуждающимся в Свердловской области. Все фонды этому следуют. Ни разу не было, чтобы кто-то проигнорировал этот фильтр.
В большинстве случаев проекты недоработаны. Часто [заявляются] бедные мамочки, которые собрались в группу. У них нет ни опыта, ни финансовой дисциплины.
Экспертная комиссия предварительно просматривает эти проекты, чтобы исключить организации с непонятной сметой. И этот состав формирует список проектов, который мы предоставляем попечительскому совету.
Попечительский совет разделяет список проектов на две части: одни проекты не рекомендуются к исполнению, другие — рекомендуются, так как несут меньше рисков. Как правило, остается десять проектов.
Оставшиеся проекты отдаются на голосование в СОСПП на рейтинговое голосование. Это 87 человек – членов СОСПП, директора и собственники предприятий, на которых невозможно повлиять. С этой точки зрения не вижу смысла улучшать систему.
У нас страна одна. Интересы наших предпринимателей распространяются и за пределы Свердловской области. Для выбора [благополучателя] немаловажно лицо фонда, который может гарантировать результат и чистоту при распределении собранных денег. Например, Чулпан Хаматова рискует репутацией, поэтому ей можно доверять. Но хочу повторить: независимо от места регистрации фонд обеспечивает помощь свердловским детям.
В этом году в протезировании нуждались 30 детей из Свердловской области. На сегодняшний день у нас есть соглашение с фондом Евгения Миронова о перечислении для них 10 млн рублей. Это договоренности, а не финансово значимый документ.
Фонд и Минздрав сейчас готовят предложения, как потратить оставшуюся сумму. Есть вариант расширить объем адресной помощи, повысить качество закупаемых протезов — приобретать дорогие — или создать в области реабилитационный центр. Тогда деньги бы пошли на закупку оборудования. Реабилитация — это 70% успеха в выздоровлении.
Фонд Миронова предложил направить остаток организациям-призерам [которые вошли в десятку после отбора]. По нашим ощущениям, деньги останутся. С параметрами расширения программы определимся не раньше апреля. Нам дадут смету, она пройдет экспертизу, и после этого мы направим следующий транш.
По поводу того, что деньги благотворителей якобы тратятся на организацию банкета. Это не так. Деньги на это собирает оператор. Банкет дорогой, и это оправданно, это способ привлечь благотворителей.
Раньше, когда стол был скромнее, обеспеченные люди, у которых определенный образ жизни, жаловались нам на дешевую еду и невкусное вино и говорили, что не придут больше. Кроме того, мы постоянно увеличиваем цену входного билета на 5000 рублей. И все равно мы не можем удовлетворить желание всех бизнесменов [попасть на вечер, потому что] не хватает места в зале.