Принимаю условия соглашения и даю своё согласие на обработку персональных данных и cookies.

«В Казани вокруг ивы выстроили набережную». Как опыт Татарстана поможет при реконструкции Шарташа

29 ноября 2019, 08:00
При реконструкции городских парков нужна политическая воля и полное доверие к проектировщикам. Без этих компонентов любую хорошую идею можно загубить в процессе реализации. Директор ГБУ «Шарташский лесной парк» Артур Зиганшин в авторской колонке на 66.RU рассуждает о том, как устроены парки в Казани, и делает вывод, что учиться на своих ошибках у Екатеринбурга нет времени.

В Екатеринбурге проекты реконструкции общественных пространств часто подвергаются осуждению горожан. Или урбанисты критикуют итоговый результат, который не соответствует рендерам. В Казани, где возникло много крутых мест отдыха, архитектор — ключевая фигура. Опыт столицы Татарстана Артур Зиганшин собирается использовать при благоустройстве Шарташского лесопарка: к 2023 году там выделят пять тематических зон, проложат кольцевую велодорожку и сделают входные группы, где сконцентрируются кафе, отели и спортплощадки.

Кто самый главный в парке

— Недавно я побывал на всемирном парковом конгрессе в Казани. В городе существует один незыблемый принцип: главный — это архитектор. Он от и до следит за стройкой и не дает подрядчикам менять одну деталь на другую, потому что у тех знакомые поставщики.

В Казани есть единая структура, которая проектирует, выбирает подрядчиков и управляет парками по всей республике. Оператор нужен, чтобы сохранить авторский надзор. Чтобы идея в процессе воплощения не упростилась.

Например, архитекторы красиво нарисовали, а чиновники, посчитав деньги, начинают вычеркивать из сметы дорогой гранитный бордюр и вписывать дешевые покрышки от машин для цветов.

Не зря помощница президента Татарстана Наталья Фишман, которая курировала несколько проектов благоустройства, в том числе по набережной, имеет карт-бланш от Рустама Минниханова. Эта поддержка дает ей практически безграничные полномочия в том, что она делает.

У нас часто бывает, что главы городов, ориентируясь на свой вкус, единолично решают, как обустроить общественное пространство, и оно получается безжизненным. С другой стороны, на проекты благоустройства могут влиять застройщики. Их интерес – в добавочной стоимости для квадратного метра жилья в доме напротив. И чиновников, и девелоперов «штормит» в свою сторону, и поэтому должен быть оператор, который модерирует диалог и задает рамки движений.

Кроме того, модератор задает высокий уровень администрирования территории. Он создает условия, чтобы в парке генерировались потоки людей, а значит, развивался бизнес. В Казани одна точка мороженого приносит в бюджет около 600 тыс. рублей в год.

Еще меня удивила скрупулезность проработки проектов. В Казани задумываются буквально обо всем: начиная от типа дорожного покрытия — прорезиненное, деревянное, гранитное, песочное или брусчатка — и заканчивая малыми архитектурными формами. Дизайн стоек для парковки велосипедов или заборов у них — произведение искусства, штучные экземпляры.

В Екатеринбурге такого оператора нет, а уровень компетенций местных проектировщиков слабоват и недотягивает до лучших образцов Москвы, Санкт-Петербурга, Воронежа или Казани. Вот и получаются плохие общественные пространства. У нас любят пестрое. Если детская площадка, то в диких ярких цветах. Если забор, то обязательно зеленый или черный. Кто так решил? Зачем мы тиражируем плохой опыт?

Почему горожане всегда против

Горожане обычно сопротивляются новому. Почему? В распространенном сценарии разработки проектов горожане не участвуют: муниципалитет и бизнес не учитывают интересы будущих пользователей. Если привлечь их к обсуждению, все будет по-другому.

Приведу пример. На одной из улиц Казани была огромная парковка и люди привыкли оставлять там машины. Архитекторы пришли к ним и сказали, что хотят сделать на том месте километровую аллею с детскими площадками, скамейками и дворовым общественным центром. Жители встали на дыбы. Но в процессе разговоров, встреч, сессий, круглых столов урбанисты доносили свои идеи, выслушивали обратную связь и в итоге смогли убедить, что так будет лучше.

С неравнодушными людьми, типа Анны Балтиной (основатель «Парков и скверов», которая защищала сквер у Драмтеатра), выгоднее вести диалог. Нужно вовлекать их в проектирование, чтобы они стали соучастниками реконструкции, а не отмахиваться от них.

Рустам Минниханов рассказывал, как на примере одного растения они поняли ценность работы с населением. Рабочие при благоустройстве сквера срубили дерево. Как оказалось, оно представляло ценность для горожан, и власти получили массу проблем. Позже они учли этот опыт и при реконструкции набережной озера Кабан поместили иву в горшок, стилизованный под красный куб. Чтобы сохранить дерево, в сложное дно озера вбили 12 свай, каждая по 18 метров. Вся набережная, места отдыха, инфраструктура выстроены вокруг этой ивы.

В Казани есть Горкинско-Ометьевский лес. Это, как и Шарташ, особо охраняемая природная территория в черте города. Лес состоит из двух частей, а между ними — улица. По планам там хотели проложить скоростную трассу. Земля была нарезана и дожидалась передачи интересантам под недвижимость. Но власти волевым решением остановили застройку и со всеми, кроме одного бизнесмена, сумели договориться. Этот коммерсант уперся, не стал продавать свой участок, а что-то построил. Через несколько лет в лесопарке полно посетителей, а бизнес обанкротился.

Что делать в парке зимой

Как мы обычно размышляем? У нас короткое лето, остальное время — холодно. Зачем что-то делать в парке, раз это не будет пользоваться спросом? Лучше потратить деньги на что-либо нужное. А иностранные коллеги возражают. Наоборот, говорят они, теплый период у вас настолько короткий, что вы из него должны выжимать максимум, должны успеть почувствовать кайф лета.

Но и зимой в парке есть чем заняться. В скандинавских странах и в Канаде очень много уличных активностей организовано в зимнее время. Примеры самые банальные: от конкурса на лучшую снежную бабу и кто дальше всех кинет снежок до горок и катков. События и мероприятия продумывает как раз оператор, о котором я говорил выше. А у нас как? Поставили елку на Новый год, залили лед, и все на этом закончилось: мы свое дело сделали, а вы приходите, катайтесь, радуйтесь.

По каткам — отдельная история. У нас закон запрещает делать каток на водоемах. В студенчестве мы, легкомысленные и молодые, заезжали со стороны «Динамо» на Исеть, устраивали там гонки. Сейчас так делать нельзя. Может быть, зря: идея-то шикарная — на водной глади Шарташа обустроить каток, потому что в лесопарковой зоне нет столько свободного места.

В скандинавских странах совершенно другое отношение к воде. Там все понимают, что вода — это составная часть городской инфраструктуры, ее не надо бояться. И в школах с ранних классов проходят уроки, как действовать, если ты тонешь. У нас предпочитают ставить таблички «Ходить запрещено».

В Канаде тоже холодно и тоже снег, но там зимой открывают кафе под открытым небом вдоль пешеходных улиц. Представьте, зимой люди сидят на улице и пьют кофе за столиками, и это пользуется спросом. У нас же есть представление, что зимой нужно загонять всех в помещение. В Якутии, мне рассказывали, довольно часто температура опускается ниже -32 градусов. В такую погоду освобождают от уроков, но дворы заполнены школьниками. И кто после этого скажет, что зимой на улице неинтересно?

Не только в парках, но и во дворах нужно строить общественные центры, которые дадут возможность сходить в туалет, обогреться, выпить кофе, съесть пирожок и пойти дальше гулять. Так что зиму не нужно бояться, зиму нужно адекватно воспринимать, но в то же время максимально вкладываться в создание инфраструктуры для летнего отдыха.